Любовь & Война

Поскольку Алексу вскоре предстояло отбыть к месту службы, этим вечером в усадьбе готовили увеселения. Элизе не хотелось даже думать о том, как долго он будет отсутствовать на этот раз, но она надеялась, что после его возвращения они наконец-то смогут зажить в своем доме.

– Я готова жить под своей собственной крышей, – объявила она.

– Слушайте, слушайте, – подхватила Анжелика. – Я замужем на год дольше тебя, а мы с мужем до сих пор видимся реже, чем в то время, когда он ухаживал за мной. Скажи-ка мне, ты уже знаешь, где твой муж планирует поселиться?

Элиза покачала головой.

– Возможно, в Нью-Йорке, это самое благоприятное место для того, кто хочет сделать карьеру законника. Но если его увлекут на политическое поприще, мы с таким же успехом можем оказаться в Филадельфии или где-нибудь дальше к югу, если разговоры о том, чтобы сделать столицу в середине страны, станут руководством к действию.

– У-у-у-у-у.

Беседу сестер прервал тихий стон из угла кухни, где на мешках, под завязку набитых рисом, распласталась Корнелия. Ее мордашка от носа до подбородка и пухлых щечек была перепачкана темно-красным соком ягод, которые она уплетала без меры.

– Слишком… много… ягод.

– Я же говорила тебе, Корнелия, – с сочувствующей улыбкой сказала Элиза. – Не жадничай, а иначе будет болеть животик.

– Слишком… поздно, – простонала Корнелия, поглаживая прикрытый передником живот пальцами такого же красного цвета, как и ее лицо. Но, несмотря на стоны, она сперва уселась на мешках, а затем потихоньку двинулась к ведрам, до верха наполненным ягодами.

– Подожди до чая, милая, и получишь булочки со свежим вареньем и сливками, – посоветовала Элиза, перехватывая сестру и разворачивая ее в другую сторону. – Пожалуйста, ступай в дом и попроси Дот хорошенько тебя отмыть. Мы же не можем допустить, чтобы ты походила на клоуна на сегодняшней вечеринке.

Элиза думала, что Корнелия не захочет отправляться на попечение их горничной. Однако вместо этого кухню, заполненную сладким ароматом ягод, потряс пронзительный крик.

– Вечеринка! – радостно голосила малышка, спеша к дому. – Дот! Дот! – Ее крик был слышен даже после того, как она пересекла двор. – Элиза сказала, что ты должна искупать меня ПРЯМО СЕЙЧАС!

Элиза с любовью посмотрела вслед младшей сестре, а затем повернулась к Анжелике и Пегги. Между тремя старшими сестрами было всего лишь два с половиной года разницы. Несмотря на то что каждая из сестер имела весьма примечательную внешность, они были столь дружны, что в обществе их называли «сестры Скайлер», словно они были тройняшками.

– Кстати о мужьях, мистер Черч тоже присоединится к нам нынешним вечером? – обратилась она к Анжелике.

– О, Элиза, не будь такой занудой! Мы с ним женаты целую вечность, тебе давно пора звать его просто Джон.

– Ха! – рассмеялась Пегги. – На днях я слышала, как она разговаривает с собственным мужем. Ты знаешь, что на людях она до сих пор зовет его полковник Гамильтон?

– Пегги! – воскликнула Элиза. – Ты не должна подслушивать.

– Если мы, все трое, в одной гостиной, это не считается подслушиванием, – заявила Пегги, сверкнув усмешкой. – Скажи мне, милая сестрица. Ты всегда обращаешься к мужу столь формально? Я надеюсь, в некоторые моменты твоя речь чуть более… приватна!

Элиза почувствовала, как краска заливает шею и щеки. Она действительно звала мужа Алекс, когда они были вдвоем, но на людях, следуя примеру матери, обращалась к мужу согласно его званию. К счастью, в кухне, где исходили паром приготовленные к вечернему столу горшки с рагу и кастрюли с консоме, было ужасно жарко, и она понадеялась, что сестры ничего не заметят. Однако она обнаружила, что к тому же не может сказать ни слова в ответ.

– Ох, Пегги, – пожурила Анжелика. – Вечная возмутительница спокойствия!

– Я? – рассмеялась Пегги. – Я всего лишь незамужняя девица, тогда как вы обе – умудренные опытом замужние дамы. Чем же это я могу возмутить ваше спокойствие?

Анжелика не смогла скрыть усмешку.

– Подозреваю, что наша правильная Элиза будет прилюдно звать его полковником Гамильтоном, даже когда они проживут в браке столько же, сколько мама с папой.

– Если только его не повысят до генерала, как папу, – сказала Элиза, все же обретя дар речи. – В этом случае я стану звать его «генерал Гамильтон». Но ты так и не ответила на мой вопрос. Будет ли Джон присутствовать на нашей вечеринке?

– Полагаю, что да. Он составил компанию твоему полковнику и нашему отцу, этим утром отправившимся в город, собираясь попутно решить какие-то свои дела, и сказал мне, что планирует закончить к концу дня. А Стефан? – продолжила Анжелика, обернувшись к Пегги. – Твой молодой человек тоже будет здесь?

– Он сказал, что приведет с собой добрую половину кузенов Ренсселеров, – кивнув, подтвердила Пегги, хоть на лице ее не отразилось особой радости.

– Старшие Ренсселеры все так же не позволяют ему сделать тебе предложение? – спросила Элиза.

– Боюсь, что так, – вздохнула Пегги. – Они говорят, это потому, что он слишком молод, но я в это не верю. Когда он только начал за мной ухаживать, они горели желанием нас обвенчать, но, когда у папы начались трудности, желания у них поубавилось. Они словно решили, что я бегаю за ним ради его денег!

Состояние Скайлеров в действительности уже было не столь велико, как прежде. Четыре года назад Горацио Гейтс бесцеремонно сместил генерала Скайлера с должности командующего Северной армии, как раз в то самое время, когда британцы сожгли до тла его загородные владения, нанеся тем самым серьезный урон доходам Скайлеров. Потеря дохода одновременно с затратами на восстановление хозяйства была причиной того, что последняя пара лет выдалась весьма нелегкой. Но денежные дела семьи все-таки пошли на поправку, особенно после свадеб Анжелики и Элизы. Джон Баркер Черч, муж Анжелики, был владельцем более чем успешного дела, а Александр Гамильтон пусть и не был богат, но находился на весьма неплохом довольствии у Континентальной армии, и все были убеждены, что впереди его ждет блестящее, безусловно успешное будущее.

Увы, этого спесивым Ренсселерам, похоже, было недостаточно.

– Они просто смешны! – ехидно заявила Элиза. – Ведь это Стефан бегает за тобой. Боже, да этот парень был без ума от тебя, еще когда носился в коротких штанишках!

– О, так он наконец-то дорос до брюк?

Анжелика не могла не пошутить, даже рискуя получить шлепок от Пегги.

Элиза рассмеялась, а затем утешающе похлопала младшую сестру по руке.

– Ренсселеры не посмеют вечно откладывать объединение их семьи с нашей. Мы уже родственники по матушке, и несмотря на все их земли и деньги, им далеко до нашей родовитости. – Она вздохнула. – Так, похоже, ужин превращается в настоящий прием. Жду с нетерпением возможности увидеть всех троих наших кавалеров в одной комнате. В последнее время это случается нечасто.

– Это точно! – согласилась Анжелика. – А ведь скоро войне конец, и вы переедете в Нью-Йорк или Филадельфию, или, упаси боже, в Вирджинию. Джон поговаривает о возвращении в Англию, и я уверена, что Стефан захочет выстроить для Пегги дом в каком-нибудь уголке своих обширных владений размером с половину штата. Может быть, это последний раз, когда мы собираемся все вместе на бог знает какой срок!

– Что ж, давайте превратим этот ужин в самую лучшую вечеринку, что видывал свет! – воскликнула Элиза. Она встала, подхватила один из пирогов с решетки, где те остывали, и уложила его в корзину. – А теперь прошу меня извинить, мне нужно отнести маме эти закуски. Пегги, пожалуйста, не надевай тот алый шелк, который подарил тебе Стефан, – в шутку взмолилась она. – Я не вынесу, если сегодня меня опять затмит твое сияние.

– Ха! – рассмеялась Анжелика. – Просить Пегги не наряжаться все равно что просить солнце не светить. Смирись, Элиза, сегодня тебе придется быть при полном параде.

– И надень парик! – добавила Пегги, смеясь. – Дот вчера почти час начесывала мой, и теперь он не менее трех футов[1] высотой!

1

В 1 футе 0,3048 метров.