Принц на «Ламборгини»

Потом я достала ещё один документ, из которого следовало, что Джеймс, наравне с дядей Джолионом, является старшим компаньоном фирмы и входит в совет директоров. Это снова показалось мне весьма странным на фоне его явного безразличия к семейному бизнесу. Том, как и Френсис, пока значился младшим компаньоном, но тоже был членом совета директоров. Джек тоже в него входил, но компаньоном не был, он занимал пост финансового директора фирмы. Дэбби формально входила в совет директоров, но, похоже, это было её единственным вкладом в дела фирмы.

Следующее письмо было посвящено истории замка Фогвуд, а также археологической деятельности Гарольда Оруэлла.

Пробежав письмо глазами, я задумалось. Этот ответ из частного архива сэра Дуайта Броудена был обстоятельным, однако ничего мне не давал. В нём, кстати, тоже упоминалась легенда о венце Малдуна, но её содержание отсутствовало. По большому счёту, я не узнала ничего, о чём не могла бы узнать иным путём или хотя бы догадаться.

В коридоре послышались шаги, и я поспешно сунула письмо из архива под диванную подушку. Потом туда же закинула и остальные. Схватив лежавшую рядом книгу, я раскрыла её на первой же попавшейся странице и углубилась в чтение.

– Прошу прощения, – раздалось от дверей. – Я не помешал?

Я с трудом оторвалась от строчки, внезапно попавшейся мне на глаза. В комнату вошёл Джеймс. Меня удивило, что, несмотря на отсутствие в доме не только гостей, но и большей части членов семьи, он был при параде, в серой тройке и голубой рубашке. Даже тонкий галстук в подходящую под цвет глаз серо-голубую полоску был повязан аккуратным небольшим узлом.

– Том уехал, – с улыбкой пояснила я. – Мне нечем было заняться, и я решила почитать.

Он кивнул и, подойдя ко мне, протянул руку.

– Разрешите взглянуть? – он осторожно взял книгу, заложив открытую страницу пальцем, и повернул её к себе. – Конечно, – на его губах появилась улыбка, – вы не интересуетесь историей, но читаете о культуре полей погребальных урн.

– Случайно открыла книгу и заинтересовалась столь странным названием, – невинно улыбнулась я.

– И, судя по всему, увлеклись повествованием… Я всё понимаю, звучит заманчиво, все эти поля погребальных урн, колоколовидные чаши, боевые топоры… Но по сути, это довольно скучно. Это не Ричард III с несчастными принцами, убитыми в Тауэре, и не Генрих ХIII с его шестью жёнами. Культурные слои первобытного общества могут заинтересовать только того, кто хорошо знаком с историей, потому что они в большей степени обезличены. Мы видим лишь фрагменты следов и пытаемся воссоздать самый общий облик оставивших их людей и их образа жизни. Это интересно только специалистам и энтузиастам, но не любителям беллетристики.

– Вы хотите сказать, что я не похожа на любительницу беллетристики? – уточнила я, осторожно забирая у него книгу, и, захлопнув её, положила на стол.

– Похожи, но только на первый взгляд. На второй, вы ближе к энтузиастам, и только что я в этом убедился. Прежде чем закрыть книгу, вы посмотрели номер страницы. Наверно, чтоб вернуться к ней позже.

– Зачем вы это говорите?

– Я надеюсь, что не ошибаюсь, потому что мне давно хочется поделиться с кем-то своим открытием. Но моих дорогих родственников это не интересует.

– А Френсис? Он ведь интересуется историей?

– Он интересуется собой и своим местом в истории. В остальном он профан. Показать?

Его улыбка стала немного азартной. Я поймала себя на том, что прищурившись, изучаю его ухоженное лицо, в поисках чего-то, что помогло бы мне разглядеть ловушку. Но ничего не заметила. Впрочем, он наверняка отлично играл в покер.

– Покажите, – решилась я.

Его глаза победно сверкнули.

– Идёмте в библиотеку. По дороге я расскажу вам предысторию, – и он направился к входу.

Соскочив с подоконника, я обернулась, чтоб убедиться в том, что письма не видны из-под подушки. Я догнала его в коридоре.

– На самом деле, я тоже был заинтригован этой историей с венцом Малдуна и решил разобраться, в чём там дело, – заговорил он на ходу. – Я решил, что если дядя Гарольд так близко, как считается, подобрался к этой тайне, то что-то должно было остаться в его записях и дневниках. Я нашёл их в библиотеке…

– Он жил здесь? – вставила я, едва поспевая за ним.

– Нет, он жил в Орфорде, где теперь живут Джолион и Френсис. У них красивый особняк, построенный во время короля Георга. Но творил он здесь, должно быть для полёта фантазии ему нужен был рыцарский замок, а, может, именно здесь на него обрушивалось вдохновение, ведь это тут он в детстве читал романы сэра Вальтера Скотта и Роберта Стивенсона. Ту небольшую часть архива, что осталась после его смерти в Орфорде, Джолион передал на хранение в библиотеку Фогвуда. Так что я располагал всем, что от него осталось.

Мы вошли в библиотеку. Я уже успела полюбить это место. Раньше я представляла замковые библиотеки, как высокие залы, стены которых до потолка заполнены книгами. Но здесь всё было иначе, хотя книг тоже было много. Библиотека представляла собой три комнаты, разделённые дубовыми перегородками с высокими стрельчатыми арками вместо дверей. Вдоль стен стояли деревянные застеклённые шкафы, в которых поблескивали теснённые золотом переплёты. В одной комнате стоял уютный диван, в другой – письменный стол из тёмного дерева, отделанный резным орнаментом и позолотой, и кресло, которое мне очень хотелось считать старинным, хотя, возможно, это была поздняя имитация, и в третьей размещался вполне современный стол с компьютером, рядом с которым стоял на приставном столике ксерокс.

Джеймс сразу прошёл в дальнюю комнату и подошёл к застеклённому шкафу.

– Здесь его архив, кстати, довольно ценный для изучения кельтской культуры. Местоположение курганов, зарисовки и фотографии вскрытых им захоронений и его собственные гипотезы, иногда, довольно разумные, несмотря на отсутствие необходимого историку набора базовых знаний, – он открыл дверцу шкафа и достал оттуда плоский предмет, завёрнутый в мягкую ткань. Судя по тому, как он его держал, я догадалась, что он тяжёлый. Джеймс положил его на стол и обернулся ко мне. – Об этом предмете в дневнике и заметках написано очень путано, я бы сказал, загадочно, словно Гарольд боялся писать о нём прямо. Он подозревал, что это ключ к разгадке венца Малдуна, но так и не понял, как им воспользоваться. Мне пришлось потрудиться, чтоб его найти. Вы видели большую башню над домом, которую видно отовсюду, кроме самого дома?

– А что в ней?

Он улыбнулся.

– Если вы попытаетесь найти вход в башню, вам это не удастся. Его просто нет. В башню можно попасть только через небольшую дверь со смотровой площадки на крыше. Когда строился замок, наверно, у Руперта были какие-то идеи насчёт того, что в ней устроить, но он, то ли передумал, то ли не успел сделать это. Потом в ней хотели разместить то обсерваторию, то семейный архив, то особый зал для занятий спиритизмом. В результате там сейчас просто склад всякого старья, отчасти антиквариата, отчасти просто хлама. Я перерыл там всё, чуть не задохнулся от пыли и был близок к тому, чтоб переломать себе ноги. Но я его нашёл…

Он начал распаковывать свёрток на столе и вскоре я увидела осколок гладко отполированной плиты, на которой резцом были нанесены какие-то знаки и прочерчены извилистые параллельные линии.

– Огамическое письмо, – проговорила я, проведя пальцами по насечкам.

– Если вы ещё раз скажете, что не интересуетесь историей, я сочту вас патологической лгуньей, – проворчал он. – Можете прочитать?

– Конечно, нет! Я же не историк, а только энтузиаст. А вы прочли?

Он покачал головой.

– Вам, наверно, известно, что существует несколько видов огамической письменности. И в зависимости от вида одни и те же знаки могут обозначать разные понятия. Если принять одну из систем, то можно решить, что речь идёт о направлении и расстоянии, но отчего и к чему, непонятно. Больше ничего нет.

– А это что? – я нагнулась к плите.