Ковчег изгоев

Лариса. Куницына

Баркентина «Пилигрим». Ковчег изгоев

Примечания автора:

Предысторией данного романа являются роман «Десятый демон» и повесть «Мрачные тайны Луарвига». Они рассказывают о героях, действующих в «Баркентине „Прилигрим“» (Дарья Северова (Лора Бентли), Джулиан МакЛарен и Хок) и приоткрывают некоторые их тайны, но не связаны с ним сюжетно.

Часть 1

Странное ощущение — возвращаться туда, где ты был когда-то царь и бог, а теперь тебя не узнают даже на пропускных пунктах, и только контрольные регистраторы, порывшись в своих бездонных кибернетических мозгах, находят затерянный файл с записью параметров твоего биополя и открывают перед тобой двери потерянного царства. Я всегда любила Байконур, даже четырнадцать лет назад, когда ушла отсюда, как мне тогда казалось, навсегда. Ещё уходя, я уже тосковала по нему, с болью подчиняясь странной воле звёзд, обрекающей меня на изгнание, где я из богини и полководца должна была превратиться в неведомую никому странницу и затеряться в далеком океане, в котором Байконур — лишь порт на далёком берегу.

Я и позже приходила сюда, и всё с той же тоской поглядывала по сторонам, проходя по его бескрайним взлётно-посадочным полям странной, не узнанной почти никем тенью, лишь гость, случайный пассажир на его звёздных кораблях. Размеренное кипение жизни этого огромного космодрома, уже несколько веков удерживающего звание главных звёздных ворот человечества, теперь проходило без моего участия. Без меня улетали к дальним звёздам корабли, без меня их ждали и без меня встречали, кого с букетами и фанфарами, кого дружеским «С возвращением!». А кого-то так и не могли дождаться, устало глядя в опрокинутую чашу ночного неба, и вспоминая всех и каждого поименно. Тоже без меня. Я выпала из этой жизни. Её подвиги, её труд, её радости и трагедии были здесь и не касались меня там, далеко среди звёзд. И где-то в глубине души я всегда жалела об этом, и это казалось мне несправедливым, ведь и моя душа была вложена в мощный и гармоничный гул этого великого органа. И было время, когда я была здесь своей, меня провожали, меня ждали и меня встречали.

Наверно, я всё равно должна была вернуться сюда. По своей ли воле, по воле ли Судьбы, но я должна была снова влиться в этот мощный поток жизни, чтоб почувствовать себя его частью и снова ощутить в себе всю его благословенную мощь.

Вот с такими мыслями я и шла по узкой зелёной полосе между двумя рядами взлётно-посадочных площадок, поглядывая по сторонам, с радостью узнавая знакомые звездолёты и с любопытством рассматривая те, что появились здесь без меня. Я была счастлива. Я вернулась домой, хоть, по правде говоря, меня здесь давно уж никто не ждал. И все мои пафосные размышления сводились к одной простой истине. Я была здесь звёздным капитаном и командиром образцового подразделения. Я ушла, и моё место заняли другие. И большой вопрос, сумею ли я найти себе новое место в своём покинутом когда-то мире, который уже давно привык обходиться без меня.

И всё равно мне было хорошо, я улыбалась и с наслаждением вдыхала полной грудью горячий сухой воздух, пропитанный запахом степи и раскалённого металла. Впереди, как путеводная звезда, сверкал в бело-голубом знойном небе зеркальный куб, вознесённый на тонкой опоре башни. Мне нужно было туда, откуда видно всё и где когда-то был мой кабинет, кабинет командира поисково-спасательного флота Земли.

Уже когда я подходила к стеклянному подъезду здания управления космодрома, моя эйфория начала потихонечку рассеиваться. С чего я взяла, что меня возьмут, да ещё дадут мне под начало звездолёт? У них, вполне возможно, и вакансий-то нет. Кому нужен отставной пилот, который больше десятка лет не водил ничего кроме маленького катера? Сейчас звездолёты, наверно, так изменились, что я и летать на них не смогу. Вернее, точно изменились, и летать я на них смогла бы, но кто в это поверит? Чёрт! Неужели так уж прямо нужно соваться в поисково-спасательный? Дуй, родная, в грузовой, там примут и обласкают, там точно дадут не танкер, так хоть бот. И летай себе, сколько влезет.

И отворачиваясь от идущих навстречу офицеров по виду старше тридцати, я вошла через распахнутые двери в прохладный холл, наполненный оживлённым гулом молодых радостных голосов. В кафе всё также собирались со своими друзьями те, кто только что вернулся, чтоб обсудить полёты и договориться о скорых встречах здесь на Земле. Традиция, о которой я уже успела забыть. Хорошая традиция.

Я прошла через холл и остановилась у дверей лифта. Двери распахнулись, и из кабины вышел русоволосый капитан в красном комбинезоне с синими наплечниками. Едва скользнув по моему лицу взглядом, он прошёл мимо, аккуратно обогнув меня. Я остановилась, глядя ему вслед. Он не обернулся. Я помнила его совсем мальчишкой, а теперь такой высокий, красивый, уверенный в себе мужчина.

Войдя в кабину, я нажала на нужную кнопку и прислонилась к стене, уныло глядя на свое отражение напротив. На меня смотрела женщина с короткой стрижкой в спортивной голубой куртке, белом свитере из шёлка и чёрных джинсах, довольно молодая, симпатичная, хотя слишком бледная для Байконура. С чересчур серьёзными тёмно-серыми глазами. И не так уж похожая на ту, другую, с роскошной косой, уложенной на затылке в тяжёлый узел, в белоснежном форменном комбинезоне с разноцветьем нашивок и наградных планок на груди, которая всегда имела генеральскую выправку и безмятежное выражение на лице. Да, было бы странно, если б Серж Фидер узнал меня. Моё отражение улыбнулось мне, и дверь лифта распахнулась.

Громов завёл себе адъютанта. Молодой кудрявый лейтенант сидел за небольшим пультом в крохотной приёмной, отгороженной от холла полупрозрачной перегородкой. Увидев меня, он официально поздоровался и спросил, чем может мне помочь.

— Я хотела бы поговорить с командором Громовым, — произнесла я.

— Извините, но командор высшего класса Громов занят, — ответил лейтенант.

«Высшего класса», — повторила я про себя, ощутив легкий укол ревности. Раньше я была единственным командором высшего класса в поисково-спасательном космофлоте. Впрочем, Валера всегда был отличным поисковиком, и эти четырнадцать лет он наверняка пахал, как проклятый, разрываясь между капитанским мостиком на своем дисколёте «Знак огня» и этим кабинетом. В конце концов, командир такого подразделения может быть и адмиралом. И скоро будет, можно не сомневаться.

— С вашего позволения, я подожду, — произнесла я и подошла к окну в самом конце его закутка.

С высоты птичьего полёта космодром, как и прежде, казался огромным листом белой жести, расчерченным разноцветными красками, в маленьких клетках которого поблескивали каплями металла звездолёты. Давно знакомая и любимая картина вдруг навеяла на меня тоску.

Может, не нужно было сразу идти к командиру подразделения. Зашла б сначала в кадровую службу, осведомилась насчёт вакансий, а то, получается, ставлю на былую славу. Громов когда-то был моим подчинённым, я не раз прикрывала его после его «художеств», но всё равно взысканий у него почему-то всегда было столько же, сколько наград. Что я ему скажу? «А помнишь…» Глупо.

— Командор, — раздался сзади приглушённый голос лейтенанта, — к вам командор высшего класса Северова.

Я обернулась. Парень вытянулся, глупо улыбаясь.

— Простите, я вас не сразу узнал.

— Ничего, — кивнула я. — Мне следовало представиться.

Дверь за его спиной распахнулась, и на пороге возник Громов. Он ничуть не изменился, высокий, черноволосый, в красно-синей форме «Знака огня». И под глазами всё те же тени от вечного недосыпания. Валера белозубо улыбался, и его чёрные глаза прямо-таки светились от счастья.

— Заходите, — крикнул он, махнув рукой. — Я сто лет вас не видел! Егор, сообрази чего-нибудь…