Страница 25 из 27
Лисовский наклонился, взял свой стакан поболтал в виски кусочки льда, и, поднеся свой стакан к стакану блондина чокнулся, и выдохнул:
– Без обид.
Они оба залпом выпили жгучий напиток, занюхали его долькой лимона и, улыбнувшись друг другу, расслабились.
***
Проснувшись утром, Маша поняла, что опять чувствует себя очень скверно. Голова болела, слабость во всем теле. Вставать с кровати вообще не хотелось.
Оглянувшись, она поняла, что Влада уже нет.
Кое-как она соскребла свое тело с кровати и поплелась в душ. У нее создалось ощущение, что ночью по ней как минимум КАМАЗ проехался. Хотя учитывая то, что вытворял Влад, оно и понятно.
В зеркало даже смотреться не хотелось.
Приняв душ, и почистив зубы, Маша долго и нудно сушила свои волосы в ванной. А вернувшись наконец-то в комнату, она обнаружила незнакомую девушку в белом халате, которая нагло сидела прямо на кровати, да еще и рассматривала простыни.
– Ого, ну и круто же! Это ж итальянский шелк! Охренеть! – охала девушка, не обращая внимания на Машу, которая специально хлопнула дверью, когда выходила из ванной.
– Я могу вам чем-то помочь? – с раздражением спросила она ее.
– А, привет! – наконец-то заметила она Машу, но так и не встала с кровати, – а я тут удивляюсь, что это за красота такая, впервые такое вижу, тока слышала. Говорят, метр, больше тысячи евро стоит, это правда?
– Я понятия не имею, – сквозь зубы процедила Маша, удивляясь наглости девушки, ее фамильярному приветствию. – Я задала вам вопрос, могу ли я вам чем то помочь? И не кажется ли вам, что садиться на чужую, не заправленную кровать не только не этично, но и не гигиенично?
– Ой, не беспокойтесь, – отмахнулась девушка от хозяйки комнаты рукой, словно от назойливой мухи, – у меня халат чистый, а я медсестра новая ваша. Мне нужно вам укол поставить.
– А Лина где? – нахмурилась Маша.
– А Эвелинка-та? – небрежно произнесла она имя Лины, и скривилась, – так она, что-то отказалась, сказала, что у нее там кто-то заболел, но я-то знаю, что она, поди, испугалась. Она вообще, зашуганная какая-то, все время всего и всех боится, ни с кем толком не общается, мы ее между девочками мышкой прозвали.
Маше на мгновение стало тоскливо, ведь единственный человек, от которого она чувствовала тепло в этом доме, и который не побоялся помочь ей, исчез.
Она посмотрела на новую так называемую медсестру, и поняла, что с этой девушкой они точно не подружатся, потому что она так и продолжала сидеть на кровати и теребить в руках простынь, что-то приговаривая себе под нос.
– Я все же попросила бы вас встать, это слишком интимное место, чтобы на нем могли сидеть посторонние люди.
Маша почувствовала, что медленно начинает закипать от раздражения, а руки прямо так и зачесались, схватить за волосы и выкинуть эту наглую девку с кровати, принадлежащей ей и Владу. И, чтобы сдержать свою злость, ей приходилось прилагать невероятно огромные усилия.
– Ой, да бог с вами, какое интимное, – усмехнулась девушка, опять отмахнувшись рукой, – тут же все элитные проститутки, поди, побывали уже, знаю я таких, как Лисовский, работала с подобными уже и не раз. А укол вам распорядился ваш лечащий врач поставить – Владимир Павлович, это успокоительное, и он сказал, что вам нужно как можно больше отдыхать и не нервничать, чтобы приступы не повторялись.
Она наконец-то встала с постели, не без сожаления во взгляде, выпустила из рук ткань, и достала уже готовый шприц с инъекцией из кармана, даже не подозревая о том, какую бурю вызывала в чувствах Маши своим неосторожным высказыванием.
– И что там за лекарства? – еле сдерживая свою злость, процедила Маша, понимая, что если опять сейчас взорвется, то будет выглядеть, как истеричка, да и не ручалась она уже за здоровье медсестры, так как в ее голове уже всплывали странного рода желания относительно этой наглой девицы.
– Давайте я вас быстренько уколю, и вы завтракать пойдете, а то там вам в столовой уже накрыли и ждут давно.
– Кто ждет? – Маша непонимающе посмотрела на девушку, а она тут же смутилась, будто сболтнула чего-то лишнего.
– Ну, я не это хотела сказать, просто там накрыли вам завтрак, – пролепетала она и попыталась схватить Машину руку, но она увернулась, сделав шаг назад.
– Не нужно мне никакого укола, пока я не увижу список тех лекарств, что находится внутри шприца, и не увижу лично, какими руками вы вскрываете капсулы, и как смешиваете лекарство, – сказала она глядя медсестре в глаза, чуть подняв голову, так как была ниже ее.
– Ну, знаешь, что! – вдруг изменилась в лице только что казавшаяся беззаботной блондинка. – Ты не борзей тут давай! Я свою работу хорошо знаю! Меня еще никто никогда не обвинял в том, чтобы я что-то не по рецепту делала! Давай не выеживайся, я быстро сделаю укол, и пойду, мне тут с тобой еще не хватало припираться!
– Да что ты себе позволяешь! Кто тебе позволил со мной так разговаривать?! – задохнулась Маша от удивления, на наглые высказывания медсестры.
– Ой, смотри какая цаца! – блондинка уперла руки в бока и слегка вытянув шею смотря на нее сверху в низ, передразнила Машу: – «Кто позволил!». Знаю я, кто ты, мне уже рассказали про тебя охранники! Очередная игрушка местного олигарха! С башкой не дружащая. Психопатка! Так что давай свою руку, я тебе, буйная ты моя, укол поставлю, чтоб ты тут не бузила! И олигарху спокойно давала.
– Ах психопатка значит? – обманчиво тихим голосом спросила Маша, и почувствовала, что внутри нее будто взрывается очередная преграда.
– Ну конечно, кто же еще? – не заметила медсестра разгорающейся в глазах Маши злости, – давай руку уже, болезная, ты моя!
И она опять попыталась схватить Машу за руку, но та слегка увернулась, а блондинка потянулась за ней вслед, вот только Маша обманным движением, поставила ей подножку. И девушка даже не поняла, как оказалась лежащей на полу на животе с за ломанной рукой за спиной, и больно уткнувшись лицом в мягкий кавролин.
«Ну точно нос расшибла бы, если б не ковер», – только и успела подумать она, перед тем, как почувствовать дикую боль в заломаной руке. И не удержавшись от боли, она завизжала на весь дом.
Маша лишь поморщилась от громкого звука, и еще выше задрала руку наглой девке, что та заверещала еще громче.
И от этого крика, Маша резко очнулась, и осознала, что творит.
Она быстро спрыгнула с медсестры, освобождая ее руку. А та, поняв, что, наконец, свободна, наконец, замолчала. Быстро поднявшись на ноги, и баюкаю свою руку, блондинка попятилась из комнаты, не спуская испуганного взгляда с рыжей психопатки.
Когда она уже дошла до входной двери и, открыв ее, оказалась за порогом, то, не скрывая ужаса в голосе пробормотала:
– Точно психопатка, да еще и буйная! Не зря тут о тебе так говорят, и уже даже мужики боятся!
Маша сделала вид, что бросилась за ней бежать, дернувшись в сторону двери, а та, взвизгнув, резко захлопнула дверью и рванула прочь по коридору, что-то причитая по дороге.
Стоило медсестре захлопнуть за собой дверь, как из Маши, словно весь воздух выпустили. Злость вместе с адреналином схлынули, конечности задрожали, и она еле дошла до кровати, но сесть смогла, только на ковер рядом с ней. И спиной откинувшись на ее край, Маша расхохоталась.
Блондинка хоть и была невероятно наглой и дурной особой, но почему-то вся эта ситуация в то же время казалась безумно смешной.
И Маша хохотала все громче, и никак не могла успокоиться.
«Похоже, у меня опять истерика», – поняла она, всхлипывая и держась за живот, а потом резко затихла, понимая, что сейчас сидя тут на полу и хохоча, она напоминает сама себе самую настоящую сумасшедшую.
Поднявшись с пола, и смахнув набежавшие слезы с глаз, она села на край кровати, скрестила руки на груди и, скукожившись, закачалась из стороны в сторону, пытаясь успокоиться.
Вопросы, одни лишь вопросы, окружали ее.
Неужели она опять сорвалась? И из-за чего? Из-за того, что сказала глупая медсестра? Так она ведь ничего нового не рассказала ей. Да, Маша действительно является игрушкой Лисовского, и да, лечит он ее, только потому, что она нужна ему для секса. Но стоило Маше услышать о том, что на этой кровати Влад имел кучу женщин, как у нее сорвало крышу. Злость, ревность и ненависть скрутили ее похлеще, чем постоянные головные боли. И захотелось эту злость сорвать на первом, подвернувшемся под руку человеке, который всего лишь в очередной раз ткнул ее лицом в отвратительную правду, слушать которую, она не желала, как не желала и когда-то ее собственное Альтер Эго, выслушивать все те же слова, от нее самой.