Золотой мираж

Джон бросил взгляд на Кит и вдруг понял, что ее решение ему не нравится.

– Мы посмотрим, – сказал он неопределенно, словно откладывая решение, ибо в этот момент по мраморному полу холла к ним приблизились Нолан Уокер и Эйб Зиглер. Оба были в спортивных костюмах, Нолан, разумеется, от Билла Бласса, а Эйб – в каком-то мешковатом молодежном.

– Мы услышали голоса, – сказал Нолан, легко сбегая со ступенек в гостиную. Он был загорел, ловок, подтянут. Эйб тяжеловато спустился вниз и неуклюже последовал за ним – во всем ему прямая противоположность.

– Вы только что приехали? Как долетели? – Эйб протянул Чипу толстую короткопалую руку.

– Не спрашивай его, – посоветовала Пола. – Он летел с закрытыми глазами.

– Где вы были? – сердито спросил Чип, не обращая внимания на замечание Полы. – Я думал, вы нас встретите.

– Мы были в гимнастическом зале. Хотели расслабиться немножко, – ответил Нолан. – Это полезнее, чем околачиваться в аэропорту.

– Простите, что перебиваю, – вмешалась Ивонн Дэвис. – Но может, ты укажешь мне мою комнату, Джон? Или, учитывая размеры твоей виллы, набросаешь небольшой планчик? Я все еще собираюсь немного поработать.

– Не возражаю удалиться и я, если мне тоже укажут мою комнату. Я бы хотела привести себя в порядок. – И Пола растрепала пальцами рыжую копну своих волос.

– Комнаты? – простонал Эйб. – Кажется, вы что-то сказали о комнатах?

– Карла сейчас проведет вас.

Джон кивком указал на женщину, спокойно стоящую в дверях. Кокетливая униформа горничной не придала стройности ее коренастой фигуре.

– О чем речь? Что с комнатами? Здесь их не хватает? – всполошился Чип.

– Речь не об этом доме, Чип. Эйба интересует, где разместится съемочная группа, – пояснил Нолан.

– В Базальте, должно быть, или в Гринвуд-Спрингс... если нам повезет, – проворчал Эйб. – Но вам известно, во что обойдутся нам поездки туда и обратно и сколько времени в общей сложности это у нас отнимет?

– Разве нельзя всех устроить в Аспен?

– Едва ли, Чип. И поверь, ребятам не очень понравится, если в здешних отелях их будут переселять из номера в номер.

– Разговор, похоже, принимает характер рабочего совещания перед съемкой, – усмехнулась Кит, проходя мимо Джона и направляясь к двери. – Прошу извинить меня, но я должна догнать Карлу.

Джону хотелось остановить ее, а лучше последовать за ней, но он не двинулся с места, а лишь смотрел, как она легко взбежала по лестнице, догоняя Полу и Ивонн.

Джон, раскурив новую сигарету, жадно затянулся. Кажется, она скоро будет вить из него веревки, подумал он о Кит. Это совсем ни к чему.

У него и без того масса проблем. Надо выбросить Кит из головы и думать только о фильме.

Этот фильм должен принести ему успех, если он хочет удержаться на вершине славы. Последние его фильмы были неудачей, хотя и дали сборы. Но по голливудским меркам фильмы, принесшие менее сотни миллионов долларов, считаются почти провалом.

Если «Белая ложь» не даст кассовых сборов, его имя ничего не будет стоить, он потеряет возможность контроля над фильмами со своим участием и вскоре окажется в конце очереди тех, кто ждет ролей. Черт возьми, так можно докатиться до того, что он снова будет сниматься лишь на телевидении, как Барт Рейнольде.

Стиснув зубы, он стряхнул пепел с сигареты и, прогнав мрачные мысли, снова услышал голоса о чем-то беседующих Чипа, Эйба и Нолана. Они напомнили ему о реальности и о том почти незаметном нажиме, который оказывает Лесситер во всем – от отбора актеров на роли до выбора режиссера и места съемок, не говоря уже о сценариях.

Лесситер. Джон взглянул на лестницу, по которой только что поднялась Кит, и вспомнил их первую встречу. Это произошло на одной из вечеринок с коктейлями, которые любил устраивать магнат в своем поместье в Бель-Эйр. Джону весьма недвусмысленно было велено присутствовать, и он с неохотой согласился...

Огромная в псевдоитальянском стиле вилла, прячущаяся за поворотом умело скрытой кустарником частной дороги, огороженная каменной стеной и живой изгородью, сияла огнями.

Джон объехал на своем «феррари» многоярусный фонтан перед домом и остановился у крыльца. Выйдя из машины, он отдал слуге в белом кителе ключи, чтобы тот сам отвел ее к месту парковки. С лужайки за домом, там, где был бассейн, доносились звуки рок-музыки, приглушенные голоса и смех.

Джон окинул взором кокетливые балкончики фасада, подобные, должно быть, тому, на который выходила шекспировская Джульетта, и, услышав шорох шин и рев мотора отъезжавшего «феррари», обреченно вздохнул и открыл дверь.

Не успел он войти, как тут же попал в плен к Чипу. Бедняга, чувствующий себя не в своей тарелке, так прилип к нему, что не отходил даже тогда, когда Джон обходил гостиную, здороваясь со всеми. Общество, как он и ожидал, было самое пестрое, наряды – от Сен-Лорана до униформы Армии спасения.

Все двери на террасу и балконы были широко распахнуты, что позволяло гостям наслаждаться вечерней прохладой и полной свободой передвижения. Звуки музыки были фоном для смеха и гомона гостей, фальшиво-радостных приветствий и злословия за спиной.

Джон и Чип нашли Нолана в баре. Взяв коктейли, все трое поспешили найти относительно укромный уголок.

– Похоже, что Лесситер вылил галлон одеколона в свой бассейн, – заметил Нолан, указывая на открытую дверь на лужайку. – От этого запаха я одурел, как от дурмана.

– Когда мы можем уйти отсюда? – ворчливо осведомился Чип.

Джона самого интересовало это.

– Только не сейчас. – Увидев, как сквозь толпу гостей, словно привыкший к вниманию публики политик, пробирается Лесситер, он сразу понял, что тот направляется к ним. – Он идет сюда.

В свои шестьдесят лет Дж.Д. Лесситер был высок и строен, с загаром яхтсмена, густой копной темных коротко стриженных волос, чуть тронутых сединой. Совсем еще юным он унаследовал небольшую фармацевтическую фабрику и превратил ее в целую отрасль индустрии. Затем он попробовал свои силы в страховании, компьютерах, издательском деле, средствах массовой информации, затем были нефть и недвижимость, и, наконец, под крылышком компании «Ласко» оказались более сотни компаний, включая кинокомпанию «Олимпик».

Враги называли его безжалостным, жестоким, коварным, с диктаторскими замашками и непомерным самолюбием. Друзья же утверждали, что он воплощенная честность, доброта, сострадание и личное обаяние. Джон, однако, подозревал, что правда где-то посредине и зависит от обстоятельств.

– Я рад, что застал вас всех вместе. Лесситер стоял перед ними с широкой улыбкой и холодными глазами.

– Ну как, вы нашли кого-нибудь на роль Иден?

– Мы все еще ищем, – сдерживая себя, спокойно ответил Джон. – Не нашли, но обязательно найдем.

Он понимал, что такая кандидатура может пока существовать лишь в воображении Чипа Фримена.

– В таком случае у меня для вас хорошая новость, – объявил Лесситер.

– Весьма кстати, – сказал Джон и поднял свой бокал.

– В марте освобождается от съемок Кэтлин Тернер. Ей нравится сценарий. Мы можем подписать с ней контракт...

– На какую роль? – нахмурился Чип.

– Конечно, на главную.

– Она не справится с ролью Иден. – Чип решительно замотал головой. – Для этой роли она не подходит.

– Не подходит! – выдержка изменила Лесситеру. – Мы говорим о Кэтлин Тернер, черт побери!

– Мне все равно, о ней, о царице ли Савской. Она не подходит для этой роли, – упрямо твердил Чип. – Иден – это женщина-загадка, с неразгаданной душой, чувственная и страстная. Для этой роли нужна актриса, которую никто еще не знает, а не та, что уже снялась в десятках фильмов, личная жизнь которой известна всем, вплоть до кулинарных пристрастий ее мужа и прочих семейных тайн.

– Неизвестная? Тебе предлагают знаменитость, а ты готов пригласить сам даже не знаешь кого? – Лесситер был вне себя от гнева и набросился на Джона. – Ты что, не мог популярно растолковать ему, что мы от него хотим?