Золотой мираж

– Что ж, возможно, так оно и будет.

– Возможно, – не замечая, что повторяет за ним, произнесла Кит. – Если вспомнить, сколько раз этот театр пустовал, всеми забытый и заброшенный, лежал в развалинах после пожара, то кажется чудом, что его не снесли и он все еще стоит.

– Знала бы ты, сколько рассказов я наслушался от деда о его подвигах при тушении последних двух пожаров в театре, – вспомнил Беннон, прервав фразу добродушным, еле слышным, как придыхание, смешком.

– Представляю, какое их было множество, – широко улыбнулась Кит, обрадованная тем, что напряжение и тени прошлого исчезли и они снова беседуют как добрые друзья.

– Да, – согласился Беннон и вдруг кивком головы указал ей на силуэт человека в первом ряду. – Не Макс ли это?

– Похож на него, – согласилась Кит. Широкие плотные плечи. Характерный поворот головы и густая шевелюра показались ей знакомыми, но ей не удалось разглядеть его хотя бы в профиль, чтобы окончательно убедиться. Но вот сидевший ухватил себя за подбородок, и этот жест рассеял все сомнения.

– Это Макс, – шепотом уверенно сказала Кит, когда, оставив в покое подбородок, Макс потер пальцем кончик носа.

Музыка смолкла.

– Хорошо, – послышался голос хореографа, объявлявшего таким образом короткую передышку. Девушки разбрелись по сцене, вытирая полотенцами потные лица, шеи, плечи, опускаясь на пол и массируя усталые мускулы ног. Кое-кто в изнеможении даже растянулся на сцене. Сухощавый, подвижный, весь из мускулов, хореограф повернулся к Максу.

– Ну как? – спросил он.

Но прежде, чем Макс успел поднять свое грузное тело с кресла, Кит уже озорно выкрикнула из зала:

– Мне понравилось.

Повернувшись, Макс грозно рявкнул в темноту:

– Кто там?

– Одна из немногих, у кого хватало смелости перечить вам, Макс Дэвис, – весело ответила Кит и поднялась. Беннон, привстав в кресле, пропустил ее.

Макс, увидев идущую по проходу Кит, готов был расплыться в улыбке, но передумал и напустил на себя нарочито грозный вид.

– Ты хочешь сказать, что была настолько глупа, что спорила с режиссером, Кит Мастерс?

– Лучше скажи – «молода», – предложила компромисс Кит.

– Ладно, молодо-зелено. Ты действительно была слишком зеленой, и у тебя был талант, которым ты не знала как распорядиться, – согласился Макс, заключая Кит в свои медвежьи объятия. Но тут же отстранил ее и, строго посмотрев, сказал: – А что касается того, что ты видела на сцене, то до похвал далеко. Вяло, мало огня...

– Да нет же, Макс. В костюмах, среди декораций, как только заиграет оркестр, все будет иначе...

– Ты все еще продолжаешь спорить с режиссерами, Кит? – прищурив глаза, посмотрел на нее Макс.

– Только не с тобой, Макси. – Кит быстро чмокнула его в щеку и почувствовала знакомый запах крема после бритья. – Твои внуки по-прежнему дарят тебе только этот крем ко Дню отца?

– И на день рождения, и на Рождество, – насмешливо улыбнулся Макс. – У меня его целый склад. Хватит до конца дней моих. – Тут он наконец заметил Беннона и, кивнув на него, шепнул Кит на ухо: – А ты по-прежнему в хорошей компании.

– Ты так считаешь? – с нарочито серьезным видом приняла эту оценку Кит.

– Я знаю, – уверенно сказал Макс и сунул Беннону свою большую мясистую руку. – Рад снова видеть тебя, Беннон.

– И я тебя, Макс.

Сделав шаг вперед, Беннон пожал протянутую руку, а затем снова отошел к рампе и оперся о медный брус, отделявший оркестровую яму от партера.

– Я не успел поблагодарить тебя, Беннон, за твою поддержку, – сказал Макс. – Я имею в виду жилищную программу.

– Не я один поддержал ее, нас было немало.

– Но ты, можно сказать, добил их. – И, взглянув на Кит, Макс добавил: – Уверен, он ничего тебе не сказал об этом, не так ли?

– Нет, – призналась заинтригованная Кит. – Он, правда, говорил, что в городе проблемы с жильем.

– Проблемы? Это не то слово! – воскликнул Макс. – Прошлой зимой были сорваны гастроли нашей постоянной театральной труппы из-за того, что невозможно было снять квартиры для актеров.

– Я этого не знала, – нахмурилась неприятно удивленная Кит. – Отец ничего не писал мне об этом.

– Теперь, надеюсь, ты представляешь, насколько серьезно обстоят дела с жилищным вопросом? – разошелся Макс. – Срыв театрального сезона был буквально шоком для нашего города. Но нет худа без добра. По крайней мере всем стало ясно, что проблема существует и требует решения. Город, кажется, собирается выделить ряд жилых кварталов, где арендная плата станет доступной учителям и служащим. К несчастью, список нуждающихся в жилье все еще велик – более двухсот человек. – Макс умолк, и в глазах его появилась прежняя лукавая смешинка. – Заговорив о наших неурядицах, я, кстати, вспомнил и о хорошем. Ты помнишь Гарта Тернера?

– Конечно, – оживилась Кит, тут же вспомнив актера, с которым поработала немало. – Что он поделывает теперь? Я слышала, он уехал в Нью-Йорк.

– Вернулся. Сейчас он за кулисами.

– Ты шутишь? – радостно воскликнула Кит.

Макс, сложив ладони рупором, крикнул хореографу на сцену.

– Эй, Крис, позови-ка Гарта. Скажи, что кое-кто хотел бы повидаться с ним.

Беннон покинул свое место у рампы.

– Похоже, у вас сейчас начнется встреча старых друзей, а мне необходимо сделать несколько неотложных звонков, – сказал он, взглянув на часы.

– Рад был видеть тебя, Беннон, – помахал ему Макс.

– Взаимно, Макс, – ответил Беннон, кивнув на прощанье Кит.

– Увидимся, – едва успела ответить Кит, ибо на сцену уже выскочил взволнованный Гарт Тернер, а за ним и другие актеры. Как заметила Кит, в основном молодежь.

– Ясно. Крис сказал им о тебе, – съязвил Макс. – Ничто так не волнует сердце провинциальных актеров, как слух о визите в их театр столичной звезды.

– И ты туда же, Макс! – с упреком возразила Кит. – Ведь еще не отсняты даже первые метры пленки.

– У тебя есть все, чтобы стать звездой. – Он окинул ее изучающим взглядом. – Боюсь, ты по-прежнему чересчур мягка, податлива и доверчива. Но ничего, со временем закалишься до нужной прочности.

Кит почему-то задели эти слова Макса, и, рассмеявшись, она решила все превратить в шутку.

– Ты же знаешь, Макс, что у меня золотое сердце.

– То-то и оно.

Продолжить разговор им помешал уже спустившийся в зал Гарт. Схватив Кит за руку, он повернул ее к себе.

– Клянусь жизнью, что передо мною Кит Мастерс собственной персоной, да еще в расцвете красоты и славы.

Мальчишеское озорство в его глазах несколько ослабило появившийся в них настороженный блеск.

Кит рассмеялась, а потом вздохнула.

– Сколько лет, сколько зим, Гарт!

– Да, много лет прошло. – Его пальцы чуть сжали руки Кит. – Ты с благотворительной целью посетила наши трущобы или тебя привело что-то другое?

– Этот театр мало похож на трущобу. – Кит обвела взглядом позолоту и богатое убранство зала.

– Это верно. – Гарт расплылся в улыбке и, повернувшись к актерам, держащимся поодаль, представил им Кит.

– Одна из самых блистательных актрис нашей труппы.

Кит в растерянности поначалу попыталась понять, что выражают обращенные к ней незнакомые лица. Их было шестеро: две актрисы и четыре актера. В их глазах могли быть робость, жадное любопытство, недоверие, надежда или холодное безразличие. Гарт, представляя их, мешал их личные имена с именами героев, которых они играли. Кит даже не пыталась разобраться или что-либо запомнить, а только улыбалась и пожимала протянутые руки.

– Гарт сказал нам, что вы с ним играли во время летних гастролей, – заметил пожилой, лет пятидесяти, актер. – Мы не поверили, решили, что он прихвастнул.

– Нет, он сказал правду. Мы действительно играли вместе, – улыбнулась Кит. – Нам есть что вспомнить, это были веселые времена.

– С Кит отлично работать. Она очень веселая и остроумная, – подтвердил Гарт не очень убедительно. – Помнишь ту злую шутку, которую ты со мной выкинула?