Золотой мираж

– Очень красивая.

– Как ты думаешь, если я буду спать на животе, она сохранится до завтра?

– У меня идея получше. Попроси папу, чтобы он завез тебя ко мне перед школой, и я сделаю тебе эту прическу заново.

– Ты сможешь, пап? – Лора подняла на отца свои темные глаза.

– Но при условии, что ты встанешь на полчаса раньше, – предупредил ее отец.

– Ну конечно, пап.

– Тогда все в порядке, – ответил Беннон на умоляющий взгляд дочери.

– Теперь, когда все важные вопросы решены, как насчет того, чтобы подкрепиться? – проворчал Старый Том, который явно проголодался.

– Вы не возражаете против говядины в бургундском соусе? – предложила Сондра. – И домашних булочек, которые отлично умеет печь моя Эмили? – И взглянув на Беннона, спросила: – А ты что думаешь?

– Боюсь, не сегодня. Мы не все закончили со вчерашней перегонкой стада, поэтому нам надо вернуться на ранчо. Однако спасибо за приглашение.

– Ну что ж, в другой раз, – натянуто улыбнулась Сондра.

У стоянки они распрощались. Когда Беннон отъехал, Сондра заметила, что он свернул не в ту сторону, где находилось ранчо. Ей не надо было догадываться, куда он повез дочь и Старого Тома. Каждое воскресенье после церкви он возил их на кладбище на могилу Дианы.

Сондра так сильно сжала руль, что пальцы ее побелели. Ей с трудом удалось заставить себя медленно вырулить на мостовую.

Джон Тревис налил себе из серебряного кофейника, стоявшего на буфетной стойке, вторую чашку кофе. Рядом с ним Нолан Уокер, с наслаждением вдыхая запах жареного бекона, поднял крышку блюда. Однако Джона это не привлекло, и он отошел от общего стола и присоединился к Кит, сидевшей поодаль за белым лакированным столиком.

– Хочешь? – спросила она Джона, протягивая ему слоеную булочку, намазанную клубничным джемом.

– Нет, спасибо.

Джон посмотрел на ее тарелку. Десять минут назад на ней было несколько ломтиков бекона, кружки нарезанной колбасы, поджаренный хлеб, яичница-глазунья с жареным луком и булочка. Из всего этого осталась единственная булочка с джемом.

– У тебя ненасытный аппетит, дорогая.

– Кто бы говорил... – Глаза ее светились лукавством, напоминая ему о прошедшей ночи. Джон не мог не улыбнуться, увидев, как ее зубы вонзались в хрустящую корочку булочки. – Ты много потерял, что не попробовал, – озорно глядя на него, сказала Кит.

– Я уже попробовал кое-что повкуснее. Гораздо вкуснее. И надеюсь попробовать еще не раз, – прошептал он еле слышно, наклонившись к ней.

– Ненасытный!

Капля джема готова была упасть с булочки, и Кит, сняв ее пальцем, облизала его.

В дверях появилась Пола в зеленом атласном халатике. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам.

– Почему столько шума? – недовольно поморщилась она. – Пожалейте меня, у меня голова раскалывается от боли. – Она подошла к креслу и опустилась на него. – У меня никогда еще не было такого чудовищного похмелья после жалких пяти бокалов шампанского.

– Это не похмелье, Пола, – с сочувствием посмотрела на нее Кит и снова положила себе на блюдце несколько ложечек клубничного джема.

– Ты так считаешь? А вот моя голова говорит мне другое, – слабым голосом посетовала Пола и подняла руку. – Чип, будь добр, принеси мне кофе. Черный и покрепче.

– У тебя кислородное голодание, Пола. Оно вызвано высотой и разреженным воздухом, – пояснила Кит и, разломав булочку, окунула ее в джем.

– Прости, что ты сказала?

– Все симптомы говорят, что у тебя горная болезнь – прерывистое дыхание, тошнота, сердцебиение, головная боль и бессонница, – перечислила Кит, с состраданием глядя на подругу.

– Бессонница? – Нолан поставил полную тарелку на стол и сел. – Вот почему мне не спалось, когда я впервые приехал сюда. Обычно стоит мне коснуться головой подушки, и я уже выключился...

– Возможно. В Аспене низкая влажность и пониженное содержание кислорода в воздухе. Не забывайте, город расположен на высоте восьми тысяч футов над уровнем моря. Иногда, чтобы привыкнуть, требуется несколько дней.

Кит сунула в рот булочку с джемом и с удовольствием откусила кусок.

– Если это так, то почему это не действует на тебя? – сердито сказала Пола, с завистью глядя на жующую Кит.

Та пожала плечами.

– Я быстро акклиматизируюсь. Или, возможно, потому, что я выросла в этих горах.

– А что может помочь избавиться от этого состояния? – наседала на нее Пола. – Только не советуй мне пилюли или микстуры.

– Лекарство здесь одно – привычка. Другими словами, время. Говорят, надо пить побольше жидкости, но ни в коем случае не алкоголь. Во всем соблюдать умеренность и не переутомляться.

– Поверь мне, здесь тяжелее работы, чем лежать на кушетке, у меня не будет, – подчеркнуто заявила Пола, когда Чип поставил перед ней чашку кофе. Взяв ее обеими руками, она с наслаждением сделала глоток.

– Хочешь что-нибудь съесть? – заботливо спросил Чип.

Полу всю передернуло.

– Пожалуйста, не надо. Сейчас взбунтовалась голова, не хватает, чтобы такое произошло с желудком.

– Бедняжка, – пробормотала Кит, приканчивая булку.

Когда в столовой появилась коренастая Клара и стала собирать грязную посуду, Джон попросил ее принести мисс Грант аспирин.

– Мне тоже, – подняв руку, попросил Чип.

– Я не спрашиваю, какие у кого планы на сегодня, – сказала Кит, когда горничная удалилась. – Мне кажется, всем вам захочется полежать и отдохнуть.

– А какие у тебя планы, Кит? – живо поинтересовался Джон, ставя пустую чашку на столик.

– Хорошо, что ты спросил. – Кит свернула салфетку и положила ее рядом с тарелкой. Глаза ее лукаво блестели. – Потому что я хотела попросить у тебя машину, чтобы съездить в город.

– Конечно. Куда именно?

– На кладбище. На могилу отца.

– Мне можно сопровождать тебя?

– Совсем не обязательно, Джон.

– Но мне хочется, если, конечно, ты не возражаешь.

– Нет, не возражаю.

– Тогда я готов, если ты готова. – Он отодвинул чашку.

Несмотря на густую листву, солнце щедро бросало блики света на полированный гранит надгробия и лаконичную надпись: «Дорогому отцу». Ниже стояли имя и фамилия и две даты – рождения и смерти. Кит встала на одно колено на мягкий ковер дерна и легонько провела рукой по гладкой поверхности камня.

Джон Тревис молча стоял чуть поодаль. Однако он с нежностью смотрел на изменившееся, полное тихой печали и любви лицо Кит.

Легкий ветерок шелестел опавшей листвой и сносил ее в сторону. Кит отбросила волосы, упавшие на ее склоненное лицо, и подняла глаза на Джона. Тот понял, как она далека сейчас от него.

– Я впервые вижу папин памятник. Его поставили без меня, – пояснила она, поднимаясь, и сунула руки глубоко в карманы коричневых джинсов...

– Он был очень красив. – Тревис понимал, сколь банальны его слова, но не знал, что еще в такой ситуации можно сказать.

– Да. – Она долго смотрела на надгробие. – В следующий раз я принесу цветы. В это время трудно найти его любимые, но, надеюсь, я найду астры, золотые шары и что-либо из луговых цветов, которые он так любил. – Она посмотрела на горы. – Летом он любил уезжать далеко в горы, чтобы полюбоваться луговыми цветами. Он говорил, что там он видел настоящие альпийские цветники.

– Наверное, это было очень красиво.

– Да... Ну что ж, пойдем?

– Да, если хочешь.

Кит кивнула и, протянув руку, еще раз коснулась нагретого солнцем гранита. Повернувшись, чтобы уйти, она вдруг замерла на месте. На кладбище они с Джоном были не одни. Несколькими могилами дальше она увидела Беннона со шляпой в руке, стоявшего у могилы жены. Рядом с ним была его дочь. Кит смотрела на девочку с откинутыми назад темными волосами, образовавшими как бы рамку вокруг лица. Темные глаза смотрели на отца.

Когда Джон коснулся рукой Кит, та в испуге вздрогнула.

– Что с тобой? – Он внимательно и с любопытством смотрел на нее. – У тебя такой вид, будто ты увидела привидение.

– Почти, – согласилась Кит и кивком указала в сторону Беннонов. – Дочь Беннонов похожа на покойную Диану как две капли воды. Я даже испугалась.