Золотой мираж

– Невероятно, – согласился Джон, улыбаясь трижды разведенной брюнетке старше его лет на десять. – Ты чертовски хорошо выглядишь.

– Я открыла отличный курорт в Швейцарии, – воскликнула Меделин так, будто этим все объяснила. – Маски, травы и голодная диета – только ягоды и орехи. Эффект потрясающий, никакой подтяжки кожи... И, разумеется, все безболезненно...

– Охотно верю, – поторопился согласиться Джон и, повернувшись к Кит, познакомил их.

– Потрясающее платье, – окинула ее оценивающим взглядом Меделин. – Из последней осенней коллекции Диора, не так ли?

– Нет. Автор – Софи де Витт, художница по костюмам для нового фильма Джона. Я надела это платье для пробы.

– О, – разочарованно произнесла брюнетка и, потеряв к Кит всякий интерес, с капризной гримасой снова повернулась к Джону. – Я все еще сердита на тебя. Зимой ты даже не удосужился приехать на мою вечеринку.

– Не мог, был очень занят.

– Ты много потерял. В тот вечер Айвана и Дональд окончательно разругались. Не представляешь, что это было, – она недобро улыбнулась. – Лавина взаимных обвинений, упреков. Конечно, как женщина, я сочувствую Ливане, ибо отлично знаю, что такое неверные мужья... Сама побывала в ее шкуре...

– Преувеличиваешь, дорогая, твоя шкура много тоньше и нежнее, – вмешался Тони. – Мне ли это не знать.

– Ты прав, благодарю, Тони. – Скорбно поджав губы, Меделин в знак благодарности сжала его руку. – Вот почему я не отпускаю от себя Тони. Никто, как он, не умеет поддержать в трудную минуту.

– И не только в трудную. – Тони склонился над рукой Меделин и поцеловал ее в ладонь. Кит была убеждена, что видела, как его язык призывно коснулся открытой ладони брюнетки.

– Да, не только в трудную, согласна, – как кошка промурлыкала та.

Кит почувствовала, как вежливая улыбка становится маской на ее лице, и поспешила отпить шампанского. Держа бокал за тонкую ножку, она призвала на помощь свою выдержку актрисы, чтобы казаться любезной и заинтересованной собеседницей.

– Фи, Тони, ты отвлекаешь меня. Я совсем забыла, о чем я рассказывала Джону...

– О лавине, – насмешливо напомнил ей Джон, и Кит едва удержалась от того, чтобы не расхохотаться.

– Лавине? Ах, да. Господи, сколько их было здесь, в Аспене. Кажется, именно здесь, в этом отеле, встретились Гарри Харт и Донна Райе. Ну, этот персонаж сам по себе уже целая история. Ты знал когда-нибудь политика, который поменял бы фамилию? Из Хартпенса он вдруг стал Хартом. До сих пор это удавалось лишь актерам.

Именно этот момент и выбрал Мори Роуз, чтобы быстрым и решительным шагом подойти к ним.

– Вот ты где, Кит. Я искал тебя повсюду. Я только что беседовал с теми, кто тебя хорошо знает. – Мори произнес это на едином дыхании и лишь потом повернулся к Тони и Меделин: – Прошу прощения, что прервал вашу беседу. Я – Мори Роуз, импресарио Кит.

Он сунул свою пухлую короткопалую руку Меделин и заставил ту сделать ответный жест.

– Меделин Сен-Джеймс, – представилась она, неохотно протягивая ему свои вялые пальцы.

– Сказать правду, мисс Сен-Джеймс, я сразу же понял, кто вы. Ваша жизнь могла бы стать отличным сценарием для потрясающего фильма. Моя Кит вполне бы подошла на главную роль. Лучшей не найти. Помяните мое слово, она станет звездой, получше Элизабет Тейлор. Я это сразу понял, – хвастливо заявил Мори. – Она весела и жизнерадостна, верна дружбе, предана работе, искренняя во всем и хороша во всех сценах – на ферме ли среди цыплят или в Букингемском дворце.

Кит не знала, куда деваться от неловкости, и страшно обрадовалась, когда кто-то окликнул ее. Радость ее была безмерна, когда она увидела перед собой элегантную женщину с каштановыми волосами в строгом черном платье – без сомнения, от Шанель.

– Энджи! – воскликнула Кит, заключив в объятия свою лучшую подругу школьных лет. – Я так надеялась встретить тебя сегодня.

– Мне сказали, что ты здесь, вот я и отправилась на поиски, – ответила Энджи, немного отстраняясь. – Господи, как ты хороша. Я не верю своим глазам.

– Спасибо, дорогая, – рассмеялась Кит, оглядываясь назад. – Простите, – обратилась она к Джону и другим. – Мы с Энджи не виделись целую вечность.

– Когда-то в Аспене мы были неразлучны, – пояснила Энджи. Ее карие глаза искрились неподдельной радостью. – Помнишь, Кит?

– Еще бы, – рассмеялась та.

– Сколько лет прошло, как мы не виделись. В последний раз это было...

– На похоронах моего отца.

– Да. – Энджи, посерьезнев, сжала руку Кит. – Возможно, я тогда не смогла по-настоящему выразить тебе свое сочувствие. Я знаю, как близки вы были с отцом, Кит. Я попыталась дозвониться тебе на следующий день, но ты уже уехала.

До Кит весть о смерти отца дошла с опозданием на сутки. Она была на съемках в Италии. Ей не удалось выехать немедленно в Рим, чтобы вылететь в США. Поэтому Кит прибыла в Аспен лишь утром в день похорон. Похоронив отца, она должна была немедленно отправиться в Лос-Анджелес, к матери. Эти дни были ужасны – скорбь об отце, чрезмерное нервное напряжение, безумная усталость. Даже сейчас она не хотела вспоминать об этом, тем более говорить.

Поэтому, прогнав печальные мысли, она улыбнулась Энджи.

– Лучше расскажи о себе. Как ты? Как твой новый муж? – спросила она.

– Марк считает, что нашел наконец свое призвание.

– Да? – Знакомое имя напомнило Кит, что Энджи вышла во второй раз замуж за одного из Ричардсонов из Денвера. Отец его был крупным финансистом. – И что же это?

– Он собирается баллотироваться в сенат. Со связями папаши, думаю, ему это удастся. Ты можешь представить меня в роли жены политика? – Энджи шутливо поежилась.

– Кто знает, может, ты рождена для этого, – предположила Кит.

– Все возможно, – согласилась Энджи, внимательно глядя на нее. – Посмотри на себя. Кто бы мог подумать, что малышка Кит приедет в Аспен, чтобы сниматься со знаменитым Джоном Тревисом? Мы все считали, что ты создана для брака и семьи.

– И я сама так думала.

– Скажи мне... – Энджи умолкла и посмотрела на остальных, а затем, взяв Кит за локоть, чуть-чуть отвела ее в сторону. – Это правда, что говорят? – спросила она, понизив голос.

– О чем?

– О том, что Джон Тревис действительно хорош в постели?

Ошеломленная, Кит не знала, что ответить, но потом, вспомнив, как их с Энджи когда-то тоже интересовали такие подробности из жизни кинознаменитостей, расхохоталась:

– Энджи, ты не изменилась!

– В этом – нет, – озорно ухмыльнулась Энджи. – Так как же? Ты ответишь на мой вопрос?

– Право, не знаю, Энджи, – просто сказала Кит, которой все это казалось шуткой, как когда-то в старые добрые времена.

– Ты тоже ничуть не изменилась, Кит, – покачала головой Энджи. – Ты всегда считала, что, переспав с кем-то, лучше помолчать об этом. Мое любопытство, надеюсь, тебя не обидело? – Она снова бросила взгляд на Джона Тревиса. – За ним утвердилась слава мастера этого дела. Но что верно, так это то, что ни одна из его пассий не обмолвилась о нем ни единым дурным словом. – Улыбнувшись, Энджи лукаво посмотрела на Кит. – Теперь ты понимаешь, почему я могу оказаться никудышной женой для политика? Я всегда буду заглядываться на чужих мужей.

Кит смеялась, обрадованная тем, что ее подруга Энджи по-прежнему такая же остроумная и откровенная.

– Тогда, пожалуй, тебе не стоит оповещать всех об этом.

– Это невозможно.

– И все же попробуй.

Около них появился официант, и Энджи взяла с подноса бокал шампанского. Подняв его и глядя в глаза Кит, она произнесла тост:

– За наши тайные вожделения.

Их бокалы с нежным звоном соединились. Взгляд Энджи поверх бокала остановился на Меделин Сен-Джеймс.

– Она выглядит просто фантастически, не правда ли, Кит?

Кит кивнула.

– Прошла полный курс в какой-то клинике или на курорте. Уменьшила бедра, подобрала живот и еще кое-что. Мяу, – шутливо мяукнула она, пряча улыбку за бокалом.

– Господи, какое удовольствие посплетничать, как в былые времена, – промолвила Энджи, – кстати, ты видела Беннонов?