Золотой мираж

– Не паюсную, а именно зернистую? – он вопросительно поднял одну бровь.

– Именно зернистую, осетровую, когда зернышки так вкусно лопаются, если их прижать языком к небу. С паюсной это не получится.

– Глядя, как вы приканчиваете жареную картошку, я никогда бы не сказал, что вы, как истый гурман, разбираетесь в таких деликатесах, как зернистая игра.

Почему он, собственно, сказал это? Он и сам не знал. Эта женщина не устает его удивлять.

Кит расхохоталась.

– Это всего лишь один из моих многочисленных талантов. Кстати... – Она остановилась и стала прятать использованные бумажные салфетки в картонку, затем поднялась, стряхнула крошки с платья и лишь потом посмотрела ему в лицо. – Вы, кажется, хотели поговорить со мной, а я все болтаю и болтаю, впрочем, как всегда, когда нервничаю.

– Я это заметил, – сказал он спокойно и удивился, что ему хочется все узнать о ней и чем дальше, тем больше.

– Итак? – Кит сделала глубокий вдох. – О чем вы хотели поговорить со мной?

– О вашем сегодняшнем прослушивании. Он бросил окурок на землю и растоптал ногой.

– Я знаю, что хорошо справилась с ролью, – выпалила Кит, не сдержавшись. Внутри ощущался неприятный холодок страха, а в горле стало сухо от волнения. Она пыталась взять себя в руки.

– Не только хорошо, но просто отлично. Мы хотим сразу же сделать пробные съемки. Если на экране будет так же хорошо, то, при всех прочих благоприятных условиях, вы получите эту роль.

Кит пыталась сдержаться, казаться спокойной, как истая профессионалка, но радость распирала ее и искала выхода. Она должна была с кем-то разделить ее и, не думая, что делает, бросилась Джону на шею.

Руками он непроизвольно охватил ее стан, и какое-то время они стояли, прижавшись друг к другу. Он чувствовал ее дыхание на своей щеке, вдыхая запах ее кожи, и думал, как просто и естественно все произошло: он не смущен, не удивлен, не испытывает неловкости или неудобства. Ему просто хорошо.

– Вы не представляете, Джон Ти, как мне хотелось получить эту роль, – говорила она порывисто и радостно. – Это такая чудесная роль. Сыграть Иден – это счастье, проверка всех моих возможностей. Это такой глубокий, непредсказуемый образ, в нем столько противоречий... – Кит немного отстранилась от Джона, но все еще обнимая его за шею. – Мне даже не верится. Кажется, я всю жизнь ждала этой роли...

– Роль пока еще не ваша, – остановил ее Джон. – Не забывайте, все решает пробная съемка.

– Я знаю. Но я не подведу, я справлюсь. – Она сказала это с уверенностью.

Он смотрел в ее ликующие глаза. В них было еще что-то, кроме радости. Где-то там, в глубине, таилась какая-то загадочная серьезность, которая притягивала его не менее сильно, чем ее щедрый искренний смех. Теперь все в ней казалось ему необыкновенным.

– Я верю вам, – сказал он, глядя на ее губы. Он чувствовал себя так же, как в конце репетиции, когда Чип помешал ему сыграть сцену до конца. Теперь Чипа нет, никто ему не мешает.

– Отлично. Я рада.

Когда его лицо оказалось слишком близко, Кит не отшатнулась. Он поцеловал ее, и она ответила, но тут же попыталась отстраниться. Однако Джон не отпустил ее. Ему было мало короткого поцелуя благодарности. Он снова осторожно и нежно привлек ее к себе, невольно стремясь повторить заключительный эпизод сценария.

Кит не была готова к этому, однако его теплые чувственные губы человека, знающего, что он делает, и получающего от этого удовольствие, словно зачаровали ее. Она не сопротивлялась, ибо ей было приятно.

Конечно, поцелуи Маккорда и Иден, мелькнуло в ее голове, должны быть совсем иными – жадными, жестокими, неистовыми, причиняющими боль. В них нет осторожной нежности узнавания, внезапного волнения от неожиданной близости. Она вдруг почувствовала, что теряет контроль над собой. Нет, одернула она себя, это слишком быстро, слишком неожиданно. Она уязвима, и это опасно.

Наученная опытом, она отстранилась и уперлась руками ему в грудь. Поскольку он приподнял ее в своих объятиях, она постаралась как можно скорее почувствовать твердую землю под ногами. И лишь тогда открыла глаза и с облегчением вздохнула. Кит снова принадлежала самой себе.

– Вы вполне оправдали свою репутацию, не так ли? – сказала она и улыбкой постаралась смягчить резкость слов, которые первыми пришли ей на ум, возможно, неудачно.

– Какую репутацию? – Рука Джона скользнула на ее талию. Он все еще не хотел отпускать ее, сам несколько этим озадаченный. Да, она вызывающе привлекательна, но все же откуда такое влечение к ней? Это совсем не входило в его планы. Он даже не был уверен, что она именно то, что ему нужно. Он отступил назад и отпустил ее.

– Репутацию сердцееда, конечно.

Банально. Экран сделал из него подобного героя. После катастрофически неудачного брака и нескольких любовных увлечений его настоящий образ прочно слился в общественном мнении с его героями на экране. У него были женщины, и, возможно, много, но большинство их, как он понял, ничего не требовали от него. Им достаточно было славы от кратковременной близости со знаменитой звездой экрана. Он не понимал этого и предпочитал не задумываться над этим.

– Вы, разумеется, осведомлены о том, сколько у меня было романов с женщинами, с которыми я перекинулся лишь парой слов, или с теми, которых я вообще никогда не знал и не видел?

– Представляю, – шутливо улыбнулась Кит. – Кажется, все знаменитости должны отличаться повышенной сексуальной озабоченностью, не так ли? Это как бы их амплуа.

– Может быть.

– Кстати, о деле. Мне кажется, вам пора на студию.

Он с удивлением посмотрел на часы.

– Лучше подбросьте меня в отель «Биверли Уилшайр». У меня встреча на теннисном корте через час, а мне еще надо переодеться.

– Вы живете в отеле? – В глазах Кит было нескрываемое любопытство. Она взяла в руки картонку.

– У меня там постоянный номер. Собственно, я там живу, – сказал он, следуя за ней.

– У вас нет собственного дома в Беверли-Хиллз?

Ей казалось, что после бездомного детства он первым делом купит себе дом. Она бы обязательно это сделала, ибо всегда мечтала о доме, семье, детях. Когда-нибудь. Но в свои тридцать два года она, кажется, дальше от этого, чем когда-либо.

– Зачем он мне? – забираясь в машину тем же путем, что и вышел, сказал он небрежно. – В отеле мне очень удобно, никто не беспокоит, горничная и слуги есть, и все удобства тоже.

– Да, это верно.

Но она не могла поверить, что все это может заменить человеку дом.

– К тому же там я не так досягаем для бульварных репортеров.

– Охотно верю. – Она одарила его легкой улыбкой и повернула ключ зажигания. – Я слышала, что право сфотографировать вас стоит тридцать тысяч долларов.

– Все зависит от того, с кем я и достаточно ли мы одеты.

Джон с удовольствием слушал заразительный смех Кит.

Дорога к отелю показалась удивительно короткой, поэтому, когда Кит, въехав в чугунные ворота, подвезла его прямо к дверям, он не поверил, что надо выходить.

– Поужинаем сегодня? – спросил он, нагнувшись к ней.

– Не могу, мне очень жаль, – ответила Кит, и ее улыбка подтвердила, что она искренне сожалеет. – У меня вечер занят.

– А нельзя отменить?

Кит покачала головой.

– Я не люблю не выполнять обещания.

Неприятно удивленный ее словами, Джон расценил это как намек на его вероломство.

– Я думал, вы хотите получить роль.

Сказав это, он тут же понял, что совершил ошибку. Он сам не знал, зачем сделал это. Неужели, чтобы испытать, столь ли она добродетельна?

Кит холодно посмотрела на него.

– Я очень хочу получить эту роль и знаю, что справлюсь с ней лучше других. Это все.

Она перевела рычаг скорости.

– Я пошутил. Согласен, это была дурная шутка.

– Очень дурная.

Кит все еще не трогалась с места, хотя ее нога лежала на педали.

– Нет, вы не шутили, Джон Ти. Отнюдь нет. Если бы ваши слова возымели действие, вы воспользовались бы этим.