Девочка криминального авторитета

— Конечно, пропускать! — говорит Роксана, а вместе с ней и я отрезаю:

— Нет!

— Но… ты же только что говорила…, - начинает растерянно Роксана. — Что любишь его, хочешь быть вместе…

— Хочу. Но не так, — отвечаю с горечью. — Мне нужно время. Я не собачка, которую можно в любой момент подозвать или прогнать. Если я останусь с ним, дальше будет хуже…

— Слышал Сабуров! — вдруг говорит Максим, удерживая свой мобильный на расстоянии. — Можешь посмотреть, Милену никто не удерживает и не принуждает, — добавляет, поворачивая на меня фронтальную камеру, и на большом сенсорном экране, я вижу Асада, который стоял возле закрытых ворот угодий Воронова.

— Милена…, - начинает он, но я его обрываю.

— Нет, Асад! Достаточно! Я больше не могу так…

— Ты говорила, что любишь меня, — напоминает он.

— Люблю, — подтверждаю. — Но это ничего не меняет. Если будет любить только кто-то один…ничего не получится. Мне будет сложно тебя вычеркнуть из своего сердца, но я должна это сделать, чтобы не убить себя…,- говорю, с болью в голосе, и вижу как его руки, сжимаются в кулаки.

— Не надо ничего вычеркивать, — хрипло. — Давай поговорим…

— Нет, — сопротивляюсь, и начинаю плакать.

— Милая, я прошу только пять минут разговора…, - не отступает он. — Я хочу видеть твои глаза…Хочу сказать тебе всё, находясь рядом, а не через эту чёртовую камеру! Если после этого, ты захочешь, чтобы я ушёл…даю слово, что уйду.

И я замолкаю, возрождая между нами длительную, напряжённую паузу, которую Асад не выдерживает первый:

— Воронов блядь, открой эти чёртовые ворота, или через полчаса их снесут к херам! — рычит.

Глава 45

Милена

— Воронов блядь, открой эти чёртовые ворота, или через полчаса их снесут к херам! — рычит.

— А не пошёл бы ты, Сабуров…, - заводится Максим в ответ, но я его обрываю.

— Открой ему! — прошу, и мне хотелось верить, что эта просьба только во избежание очередной войны из-за меня. — Ты дал слово Асад, — напоминаю. — Поговорим, и ты уходишь!

— Если захочешь…, - подтверждает он, и связь прерывают.

А дальше я жду некоторое время, и как только мужчина появляется в проёме двери гостиной, Максим и Роксана уходят наверх, оставляя нас одних.

Асад сразу, в несколько широких шагов, пересекает расстояние между нами и заключает меня в свои объятия. Я не отталкиваю его, не могу, хотя до этого была настроено решительно. А сейчас, словно парализовало…

— Прости, — первое и единственное что он говорит, после чего меня прорывает.

Плачу и прижимаюсь к нему всем телом, мысленно осознавая, что только что, чуть не сделала. Обида, злость, отчаяние смешались во мне горьким чувством, а я им поддалась, но сейчас, когда наступил откат, меня, переполнило сожаление и понимание.

— Не разрывай ничего! — просит, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза. — Ты для меня многое значишь… Ты весь мой мир. Давно. Ещё тогда, год назад! — признаётся, и я рвано выдыхаю. Это сильнее чем слова любви, услышать от него подобную речь. — Дай мне ещё один шанс, и я обещаю, что сделаю всё для того, чтобы ты не пожалела об этом!

Мне было достаточно этих слов, этих признаний. Я верила ему, но Асад продолжал, и я не могла его прервать. Слишком была шокирована.

— Я знаю, что не дал тебе нужной заботы, внимания, доброты и буду работать над этим! Теперь всё будет по-другому! Даю слово… Я постараюсь исправить свои ошибки, и доказать тебе, что ты нужна мне! Я сделаю всё для того, что бы ты и твой сын были счастливы вместе со мной…чтобы ты…вы, ни в чём не нуждались и были в безопасности! Пойдём домой, вместе со мной, — добавляет хрипло, а у меня подкашиваются ноги, и я медленно оседаю на диван, возле Амира.

Вот он, этот прорыв…нужные и ожидаемые слова. Правда…

Я не верила в это… Постоянно боялась, хотя прекрасно понимала, какой Асад…

И сейчас, когда он говорит подобные слова, это означает лишь одно — осознание!

Каждая ошибка, поступок, чувства и прочее — всё это было осознанно!

А я прекрасно понимала, что этот прорыв означал для самого мужчины. Раскрыться и признаваться — не свойственно натуре Асада, но он сделал это, потому что действительно не хотел меня потерять!

— Ты не веришь мне? — вдруг тихо спрашивает Асад, приседая возле меня на корточки. И я прихожу в себя, понимая, что выдержала слишком долгую паузу.

— Верю, — отвечаю, прикоснувшись к его щеке. — Как никогда верю! Но… я тоже должна тебе в чём-то признаться. И прежде чем ты это узнаешь, и рассердишься на меня, я хочу, чтобы ты знал, что все эти тайны, были потому, что мне было страшно…

— Говори, — только лишь говорит Асад, поднимаясь на ноги. Не знаю, что он там уже себе придумал, но его взгляд был мрачнее тучи.

— Хорошо, — соглашаюсь, тяжело выдохнув. Поднимаюсь из дивана, беру Амира на руки и прошу Асада: — Возьми его!

Он растерянно смотрит то на меня, то на малыша, но машинально протягивает руки, и я передаю ему Амира. Как только это делаю, мужчина задерживает дыхание, и замирает на месте, не отрывая взгляда от врученной ноши. Его руки вытянуты перед собой, а тело напряжённое. Словно я ему не ребёнка отдала, а настоящую бомбу!

Забавное зрелище, если учитывать то, что я никогда не видела Асада, таким обескураженным!

— Дыши, Асад! — прошу его, тем самым возвращая в реальность.

— Забери его, чтобы я не причинил ему вред, — как-то отстранённо, что вызывает на моих губах улыбку.

Теперь понятно, почему он никогда не обращал на Амира внимания. Дети для него — неизведанная сторона жизни, а не все мужчины, могут нормально воспринять их появление, когда не готовы к этому.

— Не бойся его, — советую, и в этот момент Амир начинает хныкать. Асад смотрит на меня растерянным взглядом, и я не сдерживаю смех. — Успокойся! Он не кусается, — добавляю мягко, и слегка поддерживая Амира, помогаю Асаду согнуть руки, взяв ребёнка в правильном положении. — Вот так! Держи его на сгибе локтя, поддерживай под попку, и слегка прижимай к груди. Дети любят тепло. Это их успокаивает, — объясняю, и Асад следует моим указаниям, а малыш затихает.

Такая картина! Без умиления, за ними наблюдать по-другому нельзя! Даже сердце дрогнуло…

— Что ты видишь? — спрашиваю я, продолжая стоять рядом.

Асад молчит, и всматривается в маленькое личико ребёнка. Мне кажется он в шоке, поэтому не спешит отвечать, но в этот момент у него возникли другие воспоминания…

— Он…он похож на моего брата, — признаётся, а в его глазах, столько всего…

— Где твой телефон? — спрашиваю, и мужчина переводит на меня растерянный взгляд, на мгновение теряясь. Не в тему, знаю. Но я хотела, чтобы она сам понял…

— В кармане брюк, — отвечает, спустя несколько секунд.

— Можно мне взять? — прошу, и он кивает, вновь обращая внимание на сына. Я извлекаю из его кармана мобильный телефон, выискиваю необходимый снимок, который сделала несколько дней назад, и показываю его Асаду: — А так, что ты видишь? — спрашиваю, и замечаю, как мужчина меняется в лице. Его зрачки расширяются, глаза как-то темнеют… А потом он переводит взгляд на меня, явно намериваясь что-то спросить, но замирает, когда я киваю ему, не дожидаясь слов.

— Амир твой сын, Асад! — говорю это в голос, не сдерживая рыдания. — Я знаю, что в это трудно поверить, поскольку я принимала противозачаточные таблетки. Но в тот день, когда я узнала, что умер мой отец и у нас был секс, я пропустила…И…

— Ты серьёзно…, - обрывает запинаясь. — Ты назвала его Амир? Мой сын?

— Прости…, - только лишь и могу сказать.

— У меня есть сын? — вновь повторяет он, и я понимаю, что наверно для него это что-то невероятное. Я не видела в нём злости или недовольства, только ошеломление и…радость. Да, именно радость!

— Я знаю, что это неожиданно…, - продолжаю оправдываться. Но сразу умолкаю, когда Асад приближается ко мне, обхватывает одной рукой мой затылок, и слегка склонившись, жадно впивается в мои губы. При этом не забывает об Амире, оставляя ему место между нами, и крепко удерживая в одной своей руке.