Страница 21 из 49
Однако сейчас она излучает иную сексуальную привлекательность. Мой член становится чертовски твердым, чем больше я впитываю ее неуверенность и утонченную невинность.
Она замечает это, когда снова сосредотачивается на мне, и просто так опускается на колени между моими раздвинутыми ногами.
Вид сверху просто сюрреалистический. Рейна, обнаженная и покорная, стоит на коленях между моих ног.
Я никогда к этому не привыкну.
Это было нереально, когда она сделала это в первый раз, и так продолжается и сейчас.
Я скрываю свое болезненное удовольствие, когда ее взволнованные пальцы расстегивают пуговицу на моих джинсах. Это занимает у нее больше времени, чем нужно в ее рвении, и мой член почти вырывается из своих пределов каждый раз, когда ее длинные пальцы касаются моей эрекции.
Наконец ей удается схватить мой член своими тонкими, крошечными ручками. Я стону, когда она гладит меня снизу вверх.
Мысль о том, что она могла бы делать это с другим мужчиной, заставляет мою кровь раскаляться докрасна.
Она моя.
Блядь, моя.
И никто не прикасается к ней, кроме меня.
— Что ты делаешь, Рейна? — мой голос звучит хриплее, чем обычно.
— Ты сказал, что собираешься наказать меня.
Она облизывает головку моего члена, стараясь собрать всю предварительную сперму на своем языке, и я стону, как гребаное животное.
Эта девушка мой ад, и я готов сгореть.
— Я единственный мужчина, перед которым ты когда-либо встанешь на колени, поняла?
— Да, Эш.
— Повтори.
Ее голос становится страстным.
— Да, Эш.
— Снова.
Я никогда не привыкну к звуку ее покорности, к ее словам.
— Трахни мой рот, Эш.
Я чуть не освобождаюсь в ее горло прямо здесь и сейчас.
Будь проклята эта сторона Рейны — это дорога с односторонним движением ко греху, к небытию.
Кто сказал, что легко найти правильную дорогу? Если Рейна не та, я не покину это гребаное место никогда.
Я хватаю ее волосы и наматываю их на руку, полностью контролируя ее.
— Открой этот ротик. — все еще сжимая мой член, она делает, как ей говорят, и приоткрывает для меня губы. — Впусти меня внутрь.
Лизнув в последний раз, она берет меня в рот… в ее горячий, влажный рот.
— Теперь убери руки. Положи их на свои бедра. Если они двинутся, мы будем заниматься этим всю ночь, понятно?
Она кивает вокруг моего члена и опускает руки на бедра. Они такие маленькие, нежные и хрупкие, совсем как она.
Все еще хватая ее за волосы, я двигаю бедрами вперед. Ее ротик крошечный и не принимает всего меня. Я толкаюсь быстрее, ударяясь о заднюю стенку ее горла и рыча от удовольствия, которое это приносит.
Ее глаза расширяются, и в уголках появляются слезы. Ее руки поднимаются, вероятно, в инстинктивной реакции, чтобы оттолкнуть меня.
— Что я говорил об этих руках?
Она опускает их обратно, ее безумные глаза просят воздуха. Ей не следовало просить меня трахнуть ее в рот, если бы она не знала, во что ввязалась.
— Это наказание, помнишь?
Я стону, когда она отчаянно кивает.
Я выхожу, и она кашляет, отплевываясь. Слюна стекает по уголку ее рта, и ее лицо краснеет, но она снова приоткрывает губы, с нетерпением глядя на меня.
Черт, эта девушка.
Ее безоговорочная покорность проворачивает дерьмо с доминирующей стороной меня. Кто бы мог подумать, что жесткая, решительная Рейна позволит мне так вольничать с ней?
Я снова вонзаюсь, ударяя ее в заднюю часть горла, перекрывая доступ к воздуху, а затем давая ей возможность дышать только для того, чтобы снова войти и выйти.
Как она и просила, я трахаю ее рот.
Мне принадлежит еще одна ее часть, которая раньше была недоступна.
— Прикоснись к себе, — приказываю я.
Это должно было быть наказанием, но я хочу увидеть ее лицо в оргазме, когда я кончаю ей в глотку.
Она даже не останавливается, чтобы подумать об этом. Рейна раздвигает бедра и играет со своим клитором, издавая вокруг меня неразборчивые звуки.
— Введи в себя палец.
Мой тон становится грубее с каждым сантиметром в ее ротике. Громкий стон вырывается у нее, когда ее рука исчезает между ног, приближая себя к оргазму.
— Добавь еще один, — приказываю я.
Она подчиняется, ее глаза слегка закрываются при этом движении. Звуков, которые она издает, достаточно, чтобы заставить священника согрешить.
Рейна воплощенное чертово искушение.
— Сильнее, — стону я. — Быстрее.
Ее рука входит и выходит из ее киски в ритме, который почти совпадает с моим собственным. Затем она замирает, опустив глаза, когда ее охватывает дрожь во всем теле.
Нет ничего прекраснее, чем смотреть, как кончает Рейна, как выгибается ее спина, как вздымаются ее сиськи, а розовые соски становятся твердыми, как крошечные бриллианты. Пот покрывает ее брови, и она выглядит как богиня секса, когда закрывает глаза, слегка откинув голову назад.
Богиня секса, которая полностью моя.
Когда ее волна спадает, я вытаскиваю свой член и хватаю ее за волосы достаточно сильно, чтобы ее глаза распахнулись.
— Открой этот рот. — ее губы медленно приоткрываются. — Покажи мне свой язык.
Ее брови хмурятся, но она делает, как сказано. Я кладу кончик своего члена ей на язык и кончаю ей в глотку. Мои яйца сжимаются с силой освобождения, когда я наслаждаюсь тем, как моя сперма покрывает ее язык и губы, как она стекает по уголку ее рта и вниз по подбородку.
Моя.
Блядь, моя.
Рейна не прерывает зрительный контакт, поскольку я владею каждым сантиметром ее тела, отмечаю ее, чтобы ни один ублюдок больше не приблизился к ней.
— Теперь, глотай. Полностью.
Она делает, даже облизывает губы, чтобы не пропустить ни капли.
Мои пальцы гладят ее волосы, когда она смотрит на меня с довольным выражением лица, выражением кого-то такого довольного и бескостного.
Я отпускаю ее голову и похлопываю себя по коленям.
— Иди сюда.
Стоя на дрожащих ногах, она без протеста взбирается по моему телу и обхватывает бедрами мою талию.
Я снимаю футболку, бросаю ее рядом с кроватью и стягиваю джинсы с ног, позволяя своему члену оказаться на ее голой заднице.
Ее голова покоится на моем плече, как у маленького ребенка, которому нужно поспать. Она, должно быть, устала после всех переездов и сегодняшней тренировки.
Я обнимаю ее рукой за спину. Я хотел трахнуть ее, но теперь, когда она так мирно лежит в моих объятиях, я хочу, чтобы этот момент длился дольше.
Какого черта?
Ее палец скользит по моему бицепсу и моей татуировке. Некоторое время она молчит, рисуя медленные узоры на моей коже.
— Что это за язык? — бормочет она сонным голосом.
— Арабский.
— Что это значит?
Мое прежнее умиротворенное настроение исчезает. Я могу притвориться, что ничего этого не произошло, могу притвориться, что все это прекрасно.
Но это не так.
Однажды мне придется проснуться и сделать то, что я планировал с самого начала.
Мои кулаки сжимаются по бокам.
— Око за око.
Глава 14
Ашер
Три года назад
Я тяжело дышу, когда заканчиваю с мудаком, который посмел прикоснуться к ней.
Положил на нее свои проклятые руки.
Заставил ее..
— Черт!
Я рычу, снова и снова ударяя кулаком в стену.
Боль взрывается в костяшках моих пальцев, а кровь сочится из порезанной кожи. Это никак не помогает подавить кипящую во мне ярость. Во всяком случае, это раздувает пламя, заставляя его гореть еще жарче, нуждаясь в разрядке.
Я пинаю жалкого ублюдка, лежащего на полу у моих ног. Он издает беспомощный, детский всхлип, но уже лежит без сознания посреди своей гостиной.
Когда я пришел сюда в лыжной маске и с битой в руках, я хотел избить его до полусмерти, но после первого удара этого оказалось недостаточно. Я должен был почувствовать, как его кожа кровоточит под моей.