Вся Правда (ЛП)

— Мы встретились... — я замолкаю. — Я думаю, что планировала сбежать с ней.

Рука Ашера сжимается на моем бедре, и я вздрагиваю, опуская голову. Он был прав с самого начала; я действительно планировала сбежать.

Но это было больше, чем Блэквуд и любая причина, по которой я должна была ненавидеть его.

Или, может, в конце концов, это как-то связано с ним.

— Она сказала что-то о том, что ей нужно закончить дела и что она найдет меня… Я думаю.

Как я вообще это помню?

Алекс резко кивает.

— У нее есть бухгалтерская книга Николая, в которой хранятся все имена, номера и компромат на людей, с которыми он вел дела. Перед смертью он объявил, что владелец этой бухгалтерской книги является его единственным наследником. Иван не может получить благословение других быть Паханом без этой книги. Вот почему он охотится за ней.

— Так она жива? — я чуть не задыхаюсь от собственного дыхания.

— Я думаю, что да, да. — он потирает подбородок. — Я получил сообщение от своего человека, что она была в безопасности через день после твоего нападения.

— Ничего после?

— К сожалению, нет. Но этот человек не стал бы вступать в контакт, если бы думал, что это подвергнет Рай опасности. Кроме того, Иван переворачивает весь город вверх дном, чтобы найти ее, так что она, должно быть, в бегах. Я бы не удивился, если бы она уехала из страны.

У меня перехватывает дыхание, но это не полное облегчение. Рейна все еще в опасности. Если Иван найдет ее, то заберет эту бухгалтерскую книгу и снимет с нее шкуру живьем.

Они пытают людей в мафии.

Они хладнокровно убивают их, как сделали с мамой.

— Я найму охрану для тебя, Рейна. — тон Алекса становится не подлежащим обсуждению. — Если Иван думает, что использование тебя против Рай выведет ее вперед, он без колебаний набросится на тебя, как в прошлый раз. То, что они молчат, еще не значит, что они забыли.

— Я согласен, — говорит Ашер.

Мой позвоночник дрожит при воспоминании о боли во всем теле.

Эта война намного серьезнее, чем я думала.

Глава 13

Ашер

Рейне требуется три дня, чтобы съехать из дома Александра.

Три гребаных дня.

Ей пришлось мило попрощаться с этим ублюдком Джейсоном, который начинает действовать мне на нервы.

Если я увижу, как он еще раз обнимет ее, я нарушу это и уничтожу все шансы на то, что он станет профессионалом. Каждый раз, когда он смотрит игру по телевизору, он будет думать обо мне и жалеть, что поднял руку на то, что принадлежит мне.

Рейна провела небольшую прощальную встречу с Элизабет, а затем персонал убедился, что Александр хорошо отнесся к ее переезду и что он разместил ее новую охрану в ее квартире.

Прежняя Рейна никогда бы не возражала против людей, окружающих ее. Она бы приняла свои решения в мгновение ока, и мир мог бы пострадать.

Ну, оказывается, она Рай или что-то в этом роде. Я должен был знать, что Александр владеет всей этой информацией. Я просто никогда не думал, что они с Гаретом могли таким образом скрыть смену личности.

Имеет ли значение ее имя? Это что-нибудь меняет?

Нет, и, черт возьми, нет.

Я никогда не интересовался Рейной до ее исчезновения. Та, кого я запутал во всех неправильных путях, была девушкой, которая вернулась с Гаретом в тот день.

Девушка, которая наблюдала за своим окружением каждый раз, когда двигалась, будто подозревала, что кто-то преследует ее. Оказывается, за ней действительно все это время гонялись люди.

Я не знал, что чувствовать, когда слушал ее разговор с Александром несколько дней назад. Она страдала в детстве и была ребенком в бегах, у которого не было никого, кроме матери, — и даже эта поддержка была отнята.

Это похоже на нас с Ари после смерти мамы.

Нет. Я не буду думать об Ари.

Эту мысль я гнал от себя с тех пор, как обнаружил Рейну без сознания в том коттедже и после того, как она чуть не спрыгнула с балкона.

Она чуть не спрыгнула, черт возьми.

Мои мышцы напрягаются при воспоминании, как будто я вижу ее перед собой, дрожащую, с глазами, полными слез, и ее ногой, угрожающей отказаться от нее.

Совсем как Ари.

Я ненадолго закрываю глаза и толкаю дверь здания, открывая ее. Консьерж кивает в мою сторону. Он знает, что лучше не задавать мне вопросов. В конце концов, Александру принадлежит все это проклятое здание.

Верный своему слову, человек, называющий себя моим отцом, обеспечил ее безопасность. Охрана размещена снаружи, и один из них находится в дальнем конце, в углу, рядом со стойкой консьержа. Даже последний имеет некоторую подготовку в области безопасности и быстро отреагирует в случае опасности.

Я нажимаю кнопку этажа пентхауса и ввожу код. Когда двери закрываются, я откидываюсь назад, засовываю обе руки в карманы и позволяю своему разуму блуждать по бесконечным гребаным возможностям, возникшим из ниоткуда.

Рейна никогда не будет в безопасности, если ее сестра не будет в безопасности. Даже если ее сестра мертва, неизвестно, придет ли Иван за ней. Он хотел бы уничтожить последнего потомка рода Николая Соколова.

Пока что остается только Рейна.

И Рай.

Она жила среди них много лет, так что я надеюсь, что у нее есть пара трюков в рукаве, как у ее матери.

Правда, всегда имеется крошечная вероятность, что близнецы поменялись местами, когда воссоединились той ночью. С потерей памяти Рай могла бы подумать, что она снова стала Рейной.

Для меня такая возможность едва ли существует.

Я узнаю Рейну, кем бы или чем бы она ни была. Ее личность немного изменилась — сильно — после потери памяти, но есть те немногие свидетельства.

То, как она отгораживается от мира, скрещивая руки на груди. То, как руководит командой поддержки, будто она была рождена для этого. Как она танцует, как прыгает и как подергивается уголок ее рта, когда она улыбается.

Все эти мелкие детали достаточное доказательство того, что она все та же. Просто теперь она стала более спонтанной, более сводящей с ума.

Иногда я, блядь, понятия не имею, как с ней обращаться.

Дверь с шипением открывается прямо в ее гостиную, и я отталкиваюсь от стены, входя внутрь.

Свет горит, но ее нигде нет. Я не захожу на кухню и иду в ее комнату. Рейна никогда бы не стала готовить, даже если бы вы заплатили ей за это. Она говорит, что не умеет готовить, но я начинаю думать, может, это потому, что раньше она знала только русские блюда и не хотела раскрывать эту деталь о себе.

Скоро я заставлю ее открыться мне, как она открылась на том балконе.

Как она всегда хотела, когда мы были подростками.

Звук льющейся воды в душе приветствует меня, как только я вхожу в ее комнату. Ее одежда и сумочка лежат на стуле в полном беспорядке.

Я качаю головой. Еще кое-что о Рейне? Она не может собраться, чтобы спасти свою жизнь.

Мой член дергается при мысли о том, чтобы присоединиться к ней, заставляя ее подпрыгнуть от неожиданности, наслаждаясь ее покрасневшим лицом, а затем погружаясь в ее тепло.

Я могу трахнуть ее у стены или на полу.

Однако с этим придется подождать. Она бросила мне вызов, и это не останется незамеченным.

Я сажусь на край кровати, той самой кровати, на которой я ужинал ею — три раза, — прежде чем вымотал ее до чертиков.

Мой член напрягается, прижимаясь к джинсам, при воспоминании об этом. С тех пор как я попробовал на вкус ее киску, я стал проклятым наркоманом, переживающим ломку.

Звук льющейся воды обрывается, и вскоре после этого она заходит внутрь. Рейна не замечает меня, поправляя крошечное полотенце вокруг себя. Оно едва скрывает выпуклость ее груди и изгиб ее задницы.

Ее мокрые волосы падают по обе стороны плеч, стекая по шее и глубокой линии между грудями.

Мой член выпирает, когда я наблюдаю за каждым ее движением. Требуется вся выдержка, чтобы не схватить ее, не бросить на пол и не трахнуть, как животное.