Страница 10 из 12
Все остальные существа давно уже стали потребителями. У них есть только зависть к тем, кто потребляет больше, чем они. Поднять их на ролевую игру классовой борьбы – это на самом деле то же самое, что включить их в игру, например, участников восстаний Жакерии против проклятых феодалов. Феодалов давно нет, Жак – давно не безземельный крестьянин, но в восстание поиграть охота. Это и есть тот самый постмодернизм ролевых игр, в которых живет Семин, но за которые он критикует Кургиняна. И этих суровых, живущих в грезах о прошлом реконструкторов полный вагон и маленькая тележка. Реконструктор Семин, реконструктор Стрелков (Гиркин), реконструктор Соколов, расчленивший свою девушку, реконструктор Платошикин, гордо вышагивающий на плаху, такой румяный и плотненький.
Вторая вещь значительно более серьезная. Путин при всех искажениях сохранил инстинкты Советского государства по защите государственности на мировом пиршестве хищников. Рассыпать государство – в том числе остаточную память победившего войну Сталинского государства – это вернуться к архаике, где гигант Константин Семин – пигмей по отношению к волевому импульсу Российского Советского государства. «В момент, когда готов я сдаться, и рядом нету никого, во мне грохочет государство железным голосом его», – это Городницкий очень точно говорит через образ Левитана про воплощение государства. И поэтому задача более серьезная – как предлагать действие от имени государства, выявляя извраты и ложь финансовой олигархии и ее антропологической формы в Российском Правительстве?
Да, уважаемые левые пропагандисты, к топору зовущие Русь, тяжело у вас с теоретической формой осмысления действительности и новым политэкономическим знанием, а без него вы – ролевики-«реконструкторы», застрявшие в прошлом.
Но конечно, за образ будущего отвечают власть и правящий класс. Отсутствие видения и представления о будущем означает отсутствие стратегии. А революционный класс – это тот, кто задает альтернативу этого будущего, меняя навязываемые представления правящего класса, если они реакционны, неграмотны или просто устарели. Революционный класс – «класс развития» – вырывается прежде всего из-под знаниевой гегемонии существующего правящего класса собственников, опираясь на новые производственные силы и, тем самым, попадая в новые отношения по поводу производства. Если группа людей не вмешивается в преобразование картины будущего общества, это не революционный, не прогрессивный класс, но группа в функции надоедливой мухи, отвлекающей людей от выработки представлений о будущем.
А реконструкторам, навсегда погрузившимся в прошлое, противостоят фантазеры-форсайтеры, отщепившие функцию воображать несуществующее будущее, которого никогда не будет. Основное направление фантазирования – это, конечно, трансхьюм. Люди с вживленными чипами, киборги с имплантированными гаджетами внутри тела, обладающие сумасшедшей скоростью вычислений, но… остающиеся абсолютно глупыми и мертвенными машинами. Но вычисления не имеют отношения к собственно мышлению, как об этом убедительно рассуждает (нет пророков в своем отечестве) Роджер Пенроуз. Фантастика как очень продуктивный жанр моделирования возможных миров и проживания этих миров, в данном случае превращается в специальную клетку, в которой человек замыкает себя, чтобы не воспринимать реальность. К бульону фантазирования псевдобудущего, которого никогда не будет, имеют отношения любые произвольные геополитические комбинации, не соответствующие никакой исторической динамике. Человек произвольно соединяет в причудливые комбинации куски государств и территорий, Сан-Марино с Северной Кореей, а Венгрию с Чечней, с ужасом и радостью наблюдая, какая получается невообразимая несуществующая окрошка. Подобному хаосу неосуществимого псевдобудущего соответствует хаос социальной динамики, который таким бесконтрольным думаньем не опознается и не выявляется. А состояние разломов и хаоса переносится в систему произвольных размышлений про будущее, когда невозможно ответить на вопрос, речь идет о реальности или об неограниченном буйстве причудливых сочетаний разных тем и представлений о будущем.
Обоим типам – щепетильным реконструкторам, застывшим и застрявшим в прошлом, неважно, в детализации какого-то единичного сражения или внутри какого-то понятия – например, антагонистической борьбы давно исчезнувших классов, и фантазийным буйным модельерам несуществующего будущего противостоят «ловцы мгновений настоящего» («мгновеньевисты»). Как поется в замечательной советской песни «Есть только миг. За него и держись». «Мгновеньевизм» или «чанайцы» (по-китайски chana 刹那) требует перестать бесконечно проживать ушедшее прошлое, не бродить по коридорам возможных псевдосценариев будущего, которого не будет, а отдаться власти момента и ситуации. Необходимо осознавать себя в реалиях настоящего. Это прекрасная процедура реабилитации и восстановления сил уставшего человека. Но для политика она превращается в суженный коридор действия человека, которому надо иметь стратегический образ будущего. «Мгновеньевизм» редуцирует стратегию к тактике, к действию в ситуации. Не случайно все восточные противоборства учат управлению моментом, мгновением. И успешные политики и управленцы правящего класса неустанно занимаются всеми типами восточных противоборств от дзюдо до айкидо, от кендо до кеку́синкай (яп. 極真会, «общество высшей истины», стиль карате). «Мгновеньевист» является очень успешным тренированным антропологическим типом политика и управленца. Он все время находится в реальной ситуации и разрабатывает успешный тип действия в ней. Единственный его недостаток – у него нет никакого образа будущего, и он вообще не формирует будущее. Будущее – его Черный Человек. Образ будущего – его наказание. Он всех до одного переигрывает в ситуации быстротечного противоборства, кроме самого будущего. Будущее является к нему и показывает, что ситуация поединка закончилась. И дальше. Бессмысленность и пустота до следующей ситуации-мгновенья.
Образование разрушается, и уровень подрастающего поколения падает, промышленность разрушается и новых типов индустрий не создается, исчезают огромные отрасли – собственное авиастроение, машиностроение, станкостроение и так далее. Не появляется лазеростроение и собственное производство чипов. Рубль остается хилой, слабой, несамостоятельной валютой, собственное фундаментальное знание в стране не производится – центры генерирования знаний находятся за территорией России. Наличие подобных антропологических типов, показывает, что распалось время целеполагания, свершений и действия, или по-шекспировски «время вышло из пазов». Стыки времени замерли в виде отдельных враждующих или безразличных друг к другу антропологических типов. Сдвинуть эти типы можно только за счет идеологии созидания, но это отдельный разговор.
Еще один вариант развала единого процесса получения и употребления знания, при продвижении общества и страны в неопределенное будущее, связан с выделением типов чистой, словесно-начетнической веры – особого племени «деловаров» – прагматистов деловиков без знания и без веры. При подобной организации антропологических типов разрезаны на куски и противопоставлены вера – знание-действие. Те, кто действуют («деловары», утверждая, что они «дела делают»,) ни во что не верят, не вырабатывают знания. Те, кто предъявляют представленную исключительно в виде повторяющихся фраз веру, вербуют исключительно самих себя, отделив речь от действия, в широком смысле дел, без которых «вера мертва есть». Те, кто являются носителями знания, не владеют методами порождения, употребления, проблематизации знания, не могут технологии общественной проверки и проблематизации знания передать другим людям. Они застряли в формулировках абстрактного знания. Формальное знание является их верой. Возможен более сложный случай, человек бегает по всему набору этих позиций, когда знания, действие и вера мелькают в его сознании как стеклышки в калейдоскопе, не соединяясь в единое целое.
Итак, мы описали здесь следующие антропологические типы, встроенные во власть, которые не порождают нового знания и не проблематизируют сложившиеся формы управления страной. Перечислим их кратко: