Страница 4 из 6
Фируза так удивилась, что даже ничего не ответила. Жовхар Фирузу обожает, только «да» всегда ей говорит. Мы тоже удивились и пошли собирать вещи. Крыс покрутился под ногами, потом сделал вид, что очень занят или устал, и сбежал в укромный уголок.
Несколько дней на Или большой подготовки не требуют – не Гималайская экспедиция. Но всё-таки сборы – дело очень важное. Это ожидание приключений и уверенность, что твоя безопасность и удовольствие от приключения зависит от того, как правильно и надёжно ты обеспечил свой поход. Когда промочил в речке ноги, в рюкзаке есть запасная пара носков, да ещё пара полиэтиленовых пакетов для страховки – переодел и топаешь дальше, не боясь простуды и сбитых ног. А забыл носочки, положился на авось – всё удовольствие коту под хвост. Идёшь, мокрыми ногами хлюпаешь, и ждёшь, что вперед подберётся – насморк или кровавые мозоли.
Короче говоря, гора посредине гостиной выросла солидная – этакий комнатный Хан Тенгри. Чего там только не было: спальники и противомоскитные сетки, кружки, ложки, миски. Казан, вместо кастрюли, для ухи; котелок для чая. Четырёхместная палатка «для мальчиков», для нас, братьев, а «девочки» – бабушка с Фирузой, спать в машине будут. Репеллент, ножик, крем от загара, крем для загара, аптечка, мыло, зубная паста. Стопками – личные вещи: обязательно рубашки с длинными рукавами, ветровки или джинсовые куртки, шляпы, чёрные очки. Спички. Фонарики. Ещё спички (запасные). Фляжки. Соль, сахар, немного крупы, картошка, лук, лавровый лист. Какая уха без лаврушки и перца?! Сушки, две пятилитровых бутыли с водой, и чай. Банки с кормом для собак. Прикинули, что ещё может понадобиться, чего не хватает. Позвонили Максу, чтобы по дороге домой взял хлеба и сухарей. «И сыру, сыру», – теребил меня Граф Дракула. Что поделаешь, лакомка. Опять позвонили Максу, про сто граммов сыра. «Крысу надо было Беном Ганом назвать или Рокфором, а не Дракулой», – буркнул Макс и отключился. Ещё у подножья горы сложили удочки, запасные лески, поплавки, крючки и банку консервированной кукурузы. Неизбалованная илийская рыба клевала на городской деликатес лучше, чем на червя.
Из кухни слышалось шкворчание горячего масла и доносился вкусный запах жареных пирожков – бабушка готовила ужин.
– Бабуля, мы всё сделали! Посмотрите! – Жовхар старательно пристраивал на вершину вещевой горы футбольный мяч.
Бабушка заглянула в гостиную, довольно кивнула:
– Молодцы! Ружьё достанем перед выездом. Саксаул для костра из подвала не забудьте поднять. Ужинать! Стол разложите.
Мы побежали в столовую, собаки на кухню к бабушке. Они там пирожки с пылу с жару не едят, просто смотрят обожающими глазами, как бабуля готовит. Знают, когда она закончит, нальёт им в миски молока и разобьёт по паре сырых яиц. Собакам такое лакомство по нраву. Столовая – громкое название. Это просто большая комната, чуть поменьше гостиной. Мы в этих комнатах спим, когда здесь гостим, а чтобы поесть, в столовой раскладываем стол-книжку. На кухне места на всех не хватает.
Бабушка внесла большое блюдо с пирожками, сказала, что пойдёт дожаривать сладкие – с творогом и яблоками. Пирожки лежали на блюде тремя золотистыми горками, чтобы не спутать начинки: картошку, капусту и мясо. Потому что я не ем пирожки с картошкой, а Жовхар не выносит капусту. Петька не терпит мяса, с самого детства не ест. Никакое и ни в каком виде: ни варёное, ни жареное, ни котлеты, ни пельмени. Курятина, говядина, баранина доводят брата почти до обморока. От вида колбасы, сосисок, сарделек его тошнит. Запах тушёнки укладывает на больничную койку. Такой вот странный организм. Не включается мясо в обмен веществ. Только недавно Петька-Лал попробовал поесть рыбы. Получилось. Максу всё равно, Фируза пирожков не ест вовсе, только делает вид, что ест, чтобы бабушка не догадалась, и свою долю подсовывает нам. Это она так «худеет». Приходится выручать, мы Фирузу любим.
Не успел я протянуть к блюду руку, открылась дверь, и в комнату вошёл киик-адам. Киик-адамом у нас в Казахстане снежного человека называют. Очень похожий на настоящего. Просто очень-очень похожий. Мы растерялись, потом дружно расхохотались:
– Макс, прикольный костюмчик! Тебе не жарко?
Макс любитель приколов. Бабушка называет это «горе от ума». Действительно, старший настолько умный – ужас просто. Есть в кого. Его мама, старшая дочь деда и бабушки, тётя Фатиха, поступила в институт иностранных языков и почти сразу вышла замуж за профессора Гуго Лютцов-Зигварта фон Эдельштайна – его из Гейдельберга приглашали в Алматы лекции читать. Дядя Гуго самый настоящий барон. Поэтому у него такая сложная длинная фамилия – это от названий поместий. Правда, теперь он уже никакими поместьями не владеет, но титул остался и помогает ему работать в закрытых частных библиотеках, куда никого не пускают. Дядя – уникальный специалист по средневековой европейской литературе и его постоянно приглашают университеты разных стран. Так и живут: год в одной стране, два – в другой. В результате к четырнадцати годам Макс свободно говорит на шести языках, читает на латыни и древнегреческом, на каникулах для прикола носит жёлтые линзы и ростом такой же длинный, как его фамилия. Мы его иногда дразним «бароном», он дуется и в отместку начинает говорить только по-японски, притворяясь, что других языков он знать не знает, ведать не ведает.
И детства обыкновенного у него не было. Кажется, он родился с клавиатурой в руках среди тысяч томов учёных книг и сразу начал читать энциклопедии, разные справочники и словари. Когда он здесь год учился в одном классе со мной, учителя за глаза его маленьким старичком называли – я случайно услышал. Всё удивлялись, что он не смеётся, на переменах не бегает, не играет, сидит себе с книжкой. Его как-то пацаны-одноклассники сразу вчетвером попробовали задирать, так он встал молча и этой самой книжкой всех четверых отлупил. Я даже вмешаться не успел. Потом брат сел, открыл на нужном месте и продолжал читать, как ни в чём не бывало. А книжка не тонкий детективчик в бумажной обложке, том килограмма на полтора весом с медными уголками. Какой-то философский трактат Августина Блаженного. Больше его никогда и никто не трогал. Первую сказку Макс всего года два назад прочитал. Не знаю, что у него в голове щёлкнуло. Такое началось! Лучше бы он сказок не читал. Представляете почти двухметрового верзилу, который в раннее детство впал?! Маски, костюмы, розыгрыши. В общем, от братца старшего ожидать чего угодно можно.
Киик-адам не отвечая, подсел к столу и начал поедать пирожки. С двух рук. Пока левая рука держала один пирожок у рта, правая тащила с блюда другой. Правой-левой, правой-левой, чав-чав-чав, глум! Бабушка внесла миску с творожными пирожками, умилилась:
– Максик, миленький, чтоб ты всегда так ел. Сейчас ещё с яблоками принесу. Тебе в таком костюме не жарко?
Бабуля вернулась на кухню, к сковородке с пирожками, а киик-адам жевал. Сквозь густую серебристо-белую шерсть поблёскивали глаза. Странно это. Макс так есть не мог, да и костюмчик какой-то уж слишком реалистичный. Забыв о пирожках, мы наблюдали за киик-адамом.
– Нет, братцы, это не Макс. Он хоть и длинный, но не настолько. И не такой, – Петька попытался подобрать слово, чтобы описать могучую фигуру пришельца. – Накачанный. И вообще, что-то тут не то: сначала Граф заговорил, теперь вот этот… волосатый друг.
Опять распахнулась дверь, на пороге застыл Макс с двумя пакетами в руках: в одном лежали кульки с сухарями и сыром в другом четыре булки хлеба. Мы дружно разинули рты. Я зажмурился и даже головой потряс – ничего не изменилось. Киик-адам, дожёвывая пирожок, встал, вытер о длинную шерсть замасленные пальцы. Потопал к выходу. Протискиваясь мимо Макса, аккуратно вынул у того из занемевшей руки пакет с хлебом, и скрылся в коридоре. Хлопнула входная дверь.
– Ему не жарко? – потрясённо спросил Макс.
Мы дружно замотали головами. Что творится – сначала киик-адам, про которого все подумали, что это Макс в маскарадном костюме, а оказалось, что это вовсе не Макс, а настоящий снежный человек. И этот настоящий человек отобрал у Макса хлеб.