Хамелеонша

Замедлив шаг, я повернула голову.

— Эту тренировку я посвятил тебе.

Я ничего не ответила и продолжила путь, чувствуя, как губы разъезжаются в той самой глупой улыбке, за которую я совсем недавно презирала Бланку.

Орава мальчишек с возбужденными криками гоняла по двору набитый отрубями мяч. Людо какое-то время понаблюдал, выискивая самого шустрого, и когда тот кинулся за снарядом, подставил подножку. Не дав ему навернуться о землю, поймал на лету за шкирку и прижал к стене конюшни.

— За что-о-о? — заныл пацаненок. — Я ж ничё не сделал!

— Вот именно, а надо, чтоб сделал. Слушай сюда.

Изложив, что требуется от мальца, Людо ещё раз хорошенько его тряхнул, чтоб информация уложилась.

— Усёк? Чтоб одна нога здесь, другая там.

В карих глазах зажглось сперва недоумение, а следом — азарт дельца.

— А что мне за это будет?

— Ребра у тя целые будут, — ласково пообещал Людо и вломил ему затрещину. — Все, пошел!

Мелкий пробежал по инерции несколько шагов, обиженно потирая затылок.

— Эй, ты ж обещал!

— Ребра! — напомнил Людо, и тот сиганул исполнять поручение.

Служанку я выбрала самую невзрачную, из тех, о ком потом можно вспомнить, что на лице у неё были нос, рот и глаза. И то без особой уверенности. Остановила её под предлогом того, что в светильнике закончилось масло.

— Сейчас принесу, миледи.

— Стой, что это у тебя?

— Где, миледи? — Я потянулась к её волосам, но тут же отдернула руку.

— Нет, показалось.

Девушка ойкнула и потерла висок.

— Ну… тогда я, с вашего позволения, пойду за маслом?

— Не нужно, я вспомнила, что его ещё утром долили, — бросила я, отворачиваясь, и поспешила в свою комнату, сжимая между большим и указательным пальцами добычу.

Волосков при ближайшем рассмотрении оказалось три. Два я аккуратно завернула в платок и спрятала на будущее, а третий приготовила на сейчас. Следующим шагом приступила к переодеванию. Скинула платье, облачилась в котту из небеленого льна с потрепанным подолом, надела на голову каль, завязав тесемки бантиком под подбородком, и заменила туфли на паттены на толстой деревянной подошве. Старые мозоли поприветствовали знакомую обувь. Посмотревшись в щербатый бронзовый диск, с удовлетворением оправила наряд служанки. Его я стащила из сушилки ещё два дня назад вместе с простыней и бельевой корзиной, в которую все это и засунула.

Теперь последняя часть: я проглотила волос, запив водой для умывания, и тут же схватилась за стену, чувствуя знакомое жжение, растекающееся от груди. Под зажмуренными веками начали взрываться калейдоскопы огненных кругов, высвечивая сеточку прожилок. Когда все закончилось, и комната перестала ходить ходуном, я заправила обратно под шапочку выбившуюся прядь цвета золы, прополоскала пересохший рот и, подхватив корзину, выскользнула наружу.

Разношенные башмаки хлопали по пяткам, подгоняя, грубая ткань платья натирала. Как быстро, оказывается, привыкаешь к хорошим нарядам — гораздо быстрее, чем отвыкаешь. Встречные служанки не поднимали глаз от пола, все прочие обитатели замка смотрели сквозь меня. Я как по волшебству превратилась в настоящую невидимку. Маскарад прошел окончательную проверку, когда Людо меня не заметил. Просто продолжил изучать коридор поверх моего плеча, высматривая… кого? Лору?

— Кого-то ждете, господин?

— Иди куда шла, — отмахнулся он, даже не взглянув.

— А вы туда со мной пойдете, господин?

До него наконец дошло. Брат опустил глаза, проморгался, излечивая меня от невидимости, и оценивающе прищурился.

— Хороший выбор. Ты ужасна.

— Старалась. Ладно, начнем, не хочу потом полночи мучиться от отдачи.

Мы спрятались в нишу, и Людо раскрыл попискивающий мешок. Я заглянула внутрь.

— Давно скормил?

— Только что.

— Отлично. — Я спрятала мешок на дне корзины под простынями, пытаясь представить, как Людо их отлавливал.

Мы договорились, что в случае опасности он подаст сигнал, разбив настенный светильник. То есть если Бодуэн вздумает вернуться в башню пораньше. Однако я была уверена, что это не пригодится: при благоприятном раскладе на все про все у меня уйдет не больше времени, чем на приготовление мучной болтушки.

Перед поворотом, за которым ждал охраняющий мужскую половину стражник, Людо остановил меня за локоть.

— В случае чего, все бросай и выметайся оттуда.

— Успокойся, я обычная служанка, которая идет менять белье, — шепнула я и захныкала уже другим тоном. — Пропустите, господин. Негоже девушек задерживать, у меня полно работы.

Он криво усмехнулся, чиркнул меня большим пальцем по подбородку.

— Удачи.

И попятился, спрятавшись в начале коридора. А я глубоко вдохнула, вышла из-за поворота и засеменила по проходу в сторону стражника, не отрывая глаз от пола по примеру остальной челяди. Но стоило попытаться прошмыгнуть мимо, впереди выросла широченная и, судя по торчащим из горловины пучкам, волосатая грудь.

— Куда спешишь, Гвельфа? — пробасил громила, обдав меня густым чесночным духом. — Уж не меня ли ищешь?

— Велено простыни поменять, — выпалила я, тряхнув корзиной, и хотела обогнуть стражника, но могучая рука обвилась вокруг плеч. Вторая в этот момент прокладывала путь к груди в обход корзины.

— Простыни? Мы же с тобой и без них всегда управлялись, а? — жарко зашептал он мне в ухо, увлекая в сторону ниши и попутно пытаясь ущипнуть за плоский зад, но пальцы нашарили лишь складку туники. — Ну, чего ломаешься, обиделась из-за прошлого раза что-ли? Мы же быстренько.

Быстренько?!

— Отпусти! — задыхалась я, отталкивая руки и пытаясь не выронить корзину, но тут в поле зрения показался кто-то из лордов, и громила сам меня выпустил, подхватив с пола алебарду.

Я отскочила подальше, поправляя сбившийся каль:

— А вот и обиделась, мужлан! Хочу в следующий раз на простынях и чтоб подарки, как всем нормальным девушкам!

Он вытаращился, а я вздернула подбородок и уже собралась отвернуться, как вдруг из корзины донесся писк. Брови стражника поползли вверх. Не дав ему опомниться, я визгливо захихикала, имитируя недавний звук.

— Пошутила я, дурачок!

И поспешила прочь.

Больше препятствий на пути не попалось, и вскоре серпантин ступеней уже вел меня в башню от одного освещенного участка к другому. Все внешние звуки смолкли, осталась только дробь деревянных подошв и моего сердца. Вытянутая тень бежала рядом, ломаясь о неровности кладки, рассеиваясь в пламени светильников и вновь возникая. На поворотах корзина чиркала о стену, заставляя все внутри сжиматься.

На верхней площадке я остановилась, переводя дыхание, опустила ношу на пол и приложила ухо к двери: ни единого шороха по другую сторону. Тогда я осторожно приоткрыла створку и вытянула шею. На шкапу на том же месте, что и в прошлый раз, сидела нахохлившаяся тень. Два желтых глаза хищно блеснули. Отступив обратно, я достала зарытый под простыней мешок и нашарила в его недрах два шерстяных комка. Ухватив того, что покрупнее, за голый хвост, вытащила наружу.

— Так, сперва ты, только чур не кусаться.

Одурманенный крыс и не пытался. Через мгновение к нему на полу присоединился товарищ. Но если первый зверек ещё вяло шевелился, то второй уже тоненько похрапывал, налопавшись сонных трав, добытых мной в запретной части сада под личиной помощницы лекаря, и на щелчок ногтем никак не отреагировал.

— Значит, отдуваться за двоих тебе, — сообщила я первому и хлопнула по мохнатому заду.

Крыс неохотно засеменил вперед, то и дело останавливаясь, почесываясь и зевая. Я топнула, поторапливая его. Смертник был на середине комнаты, когда упавшая со шкапа тень накрыла его с мягким шелестом в процессе очередного зевка. Крысиное ругательство, угрожающий клекот, возня, и полубессознательная жертва затрепыхалась в клюве Кирка.