Легавый

Весь в белой пыли, словно его в муке изваляли. По лицу размазана кровь, правый рукав разорван и тоже испачкан в крови. Похоже, досталось ему при взрыве. Ладно, хоть выжил.

Граф остановил жестом примчавшуюся охрану, явно собиравшуюся порубить меня в капусту. Отправил кирасиров глянуть, что с герцогом и его сыном, а после хмуро глянул на меня:

— Я давно здесь и слышал, о чём вы разговаривали. Каюсь, подслушивал. И вынужден признать, проморгал сие злонамеренье, ибо и помыслить не мог, что мой сын с племянником способны на эдакое. Но вы заставили их сознаться…

— Его светлейшество мёртв, — доложил один из гвардейцев, перебив канцлера. — Ваш сын, ваша светлость, ранен.

— Что ж, — нахмурился граф, — с собственным сыном я уж как-нибудь разберусь. А вот с вами, господин Штольц, у нас возникла проблема. Большая проблема. Как ни крути, вы виновны в смерти его светлейшества герцога Селябского. И хотя поступки с помыслами оного далеки были от таких понятий, как честь и непогрешимость, я не могу позволить себе простить вам убийство коронованной особы.

Я только обрадовался, что избежал расправы, не попав в руки гвардейцев. А тут с каждым словом канцлера настроение начало всё стремительнее проседать. Под конец я и вовсе почувствовал себя загнанным в угол. Сунул пистолет в карман, выдернул стилет из трости и, оглядываясь на кирасиров, попятился к окну.

В конце концов, это всего лишь второй этаж. Не разобьюсь, если что.

— Даже не думайте, — предостерёг меня граф.

— Не буду, — кивнул я и продолжил пятиться.

— Ну зачем вам это? — покривился граф. — Вас никто не станет убивать. Вы слишком ценный кадр. Просто проведёте какое-то время в полной изоляции от общества.

— Спасибо, — кивнул я, уперевшись бедром в подоконник. Глянул краем глаза в окно. Метров шесть до земли. Не смертельно.

— Господа, — обратился канцлер к кирасирам, — не дайте господину Штольцу сделать глупость.

Те, как с привязи сорвались, кинулись ко мне. А я пожалел, что не сиганул в окно сразу же и с разбега. Толстое стекло лишь пошло трещинами от моего удара рукоятью стилета. Против же закованных в броню гвардейцев узкий клинок особо не плясал — не ниндзя я ни разу. Дуболомы скрутили меня раньше, чем я успел хоть что-то предпринять.

Слава богу, дальше этого не зашло. Дверь в кабинет снова распахнулась и на пороге появился Тимонилино с «громобоем» в руке. Стрелять, правда, ни в кого не стал, а просто скомандовал:

— Стоять, не двигаться! И тебе, братец, привет, — шутливо приподнял он свою красную шляпу, очевидно, решив таким образом приободрить меня. — Всё под контролем.

Следом за ним в помещение проник сухопарый старичок, очень похожий на угрюмо застывшего канцлера. Такая же манера держать себя. Только, как мне показалось, голос ещё более властный:

— Без глупостей, ваша светлость.

— Лорд куратор, — чуть склонил голову граф Ашинский. — Не скажу, что сильно рад вас видеть.

— Что поделать, на то и существует комитет внешнего контроля, чтобы не допускать возможных злоупотреблений, как со стороны иномирцев, так и со стороны использующих их способности и знания государств.

— Собираетесь читать мне нотации? — поднял брови канцлер.

— Ни в коем разе, — комитетчик был спокоен, как сто индейцев. — Я лишь намерен сообщить, что господин Штольц больше не является вашим подчинённым и полностью переходит под протекцию комитета. Свои внутренние проблемы разгребайте сами. В случае же хоть малейших поползновений в сторону Штольца гарантирую вам такие жёсткие санкции, кои вы вряд ли сможете пережить.

И тут санкциями пугают. Только мне почему-то показалось, что речь тут совсем не об экономическом эмбарго шла. Больно колючий взгляд был у лорда куратора, а Тимон слишком уж демонстративно покачивал перед графом своим монструозным пистолетом.

— Ну ты, братец, как всегда, заварил кашу, — высказал он мне, когда мы, оставив графа Ашинского «разгребать свои внутренние проблемы», покинули кабинет. Лорд куратор гордо топал впереди, а орк, вцепившись, чуть ли не волоком тащил меня следом. — Я как услышал взрыв, кинулся внутрь. А там просто месиво кровавое. Народу уйма полегло. И Реджина твоя просто в клочья. А все, кто цел, прочь выметаются. Еле дознался, что жив ты и за герцогом побежал. Я за тобой. Да только по пути лорда куратора прихватил. Он тут при дворце днём-то, совсем неподалёку заседает. Мы сейчас как раз к нему и направляемся.

— Зачем? — спросил я на автомате. На самом деле же думал о девушке, выбравшей вместо нормальной и счастливой жизни совершенно дурацкую, ничем не оправданную смерть.

— У меня имеется к вам деловое предложение, — чуть обернувшись, произнёс лорд куратор. — И надеюсь, оно придётся вам по душе.

Эпилог

— Мне взболтать, но не смешивать, — красуясь перед зеркалом и даже не оборачиваясь, кинул я старику Флипке, принёсшему мне завтрак в комнату, и погрозил пистолетом собственному отражению: — Это говорю я, Штольц. Агент Штольц.

Конечно, стоя перед зеркалом в одних подштанниках, с орденом на шее и макаркой в руке, я мало походил на Джеймса Бонда. Зато количеством заработанных ран и синяков за единицу времени, наверное, мог бы переплюнуть знаменитого суперагента.

Кроме того, позавчера лорд куратор предложил мне стать фельдагентом при его комитете. А я согласился. Баронство моё, обещанное герцогом, один чёрт, накрылось медным тазом. Вместе с самим герцогом. Виной за свои действия, к тому приведшие, я не сильно-то и тяготился. Всё-таки этот юный мечтатель выбрал не самый лучший путь для достижения своей цели. И стал причиной гибели очень многих близких мне людей. В том числе и Реджины, из-за которой я переживал куда сильнее. Кто знает, не замути Селябский эту тухлую схему да не задействуй всяких сомнительных личностей вроде эльфов или тех же бандитов-луннитов, может, и для народа не было бы столько поводов для недовольства. И у нас с Реджиной сложилось бы всё по-другому.

Хотя недовольные найдутся всегда и везде. Вопрос лишь в том, кто сможет их организовать и направить в нужном для себя направлении. А направление запросто может оказаться очень даже ненужным другим людям, желающих жить в счастье и достатке.

Это как с теми же технологиями, которыми путешествующие между мирами «прыгуны» могут снабдить таких двигателей прогресса, как покойный герцог. Вроде и цели благие, да методы их достижения не ахти какие. А могут и цели весьма коварными оказаться. Вот комитет внешнего контроля и призван наблюдать за тем, чтоб иномирские технологии не влияли на нормальное развитие миров и не приводили к нежелательным перекосам типа войн, геноцида или просто неоправданного лидерства какого-либо отдельно взятого государств.

Мои настырные потуги разнюхать и разобраться в злокозненных планах заговорщиков высоко оценили в комитете. Даже несмотря на то, что легавый из меня вышел так себе. Фактически я сам себя запутал и в результате загнал в смертельную ловушку. Если бы не Тимон, упрятали бы меня Ашинские в какой-нибудь подвал, в котором я и помер бы рано или поздно. А так мне предложили стать оперативником при комитете, контролировать «прыгунов» и отслеживать незакономерные скачки в развитии технологий. А орка приписали в помощники. Хотя я подозреваю, что ему в гораздо большей степени по-прежнему надлежит оберегать мою пятую точку опоры от липнущих к ней неприятностей.

На службу мне только завтра. Пару дней дали на отдых и утряску имущественных дел. Особняк Снежина, в качестве компенсации за посягательство на жизнь и свободу, пока оставили за мной. Прислуга тоже осталась старая. Ну и Фимка, куда без неё.

Её вчерашний заботливый уход за моими ранами да царапинами вылился-таки в ночной марафон по приведению бедного меня в «состояние нестояния». Не сказать, чтоб я сильно был этим недоволен, но где-то внутри зрело некоторое опасение, что слишком много подобной опеки я просто не перенесу. Она вон с утра вскочила, как огурчик, и ускакала делами заниматься, а я потом ещё практически пол дня в постели валялся, вставать не хотел.