Если движется небо

– У нашей расы никогда не было цели мировой гегемонии, – Си-бемоль изо всех сил старался сохранять спокойствие. – Не было и не будет.

– Это только слова! А мы привыкли верить фактам. Двадцать две планеты уничтожено. И только Мин и его сателлиты целы и невредимы! Совпадение?

Си-бемоль понимал ход их рассуждений, но при этом знал, что они ошибочны. Ему нужно было подобрать верные слова, чтобы переубедить Ассамблею – и впервые в жизни минор не был уверен, что справится со стоявшей перед ним задачей.

– Послушайте, господа, – начал он. – Ассамблея напрасно обвиняет миноров в происходящем. Мы, как и вы, не знаем истинных причин происходящего, но кое-какие догадки у нас имеются, – он собрался с духом. – Взгляните на динамику аннигиляции: от густонаселённых планет к провинциальным, от промышленно-экономических центров и крупных транспортных узлов – на периферию. Это похоже на некий вирус. Мы предполагаем, причина куда более глобальна.

– Мы уже рассматривали версию инопланетного вторжения и признали её несостоятельной, – напомнил Тилль.

– Это так. И всё же причина – в появлении в границах нашего пространства некоего чужеродного элемента. Он-то и вызвал подобную реакцию. И аннигиляция – лишь одно из её проявлений. Может быть, вы обратили внимание, но нуль-переходы дают всё бо́льшую погрешность. Это – не случайность!

Кто-то, кажется, орнитт, громко насмешливо фыркнул.

– Точка выхода из нуль-перехода не всегда поддаётся корректировке. Такие погрешности бывали и прежде, это не доказательство и не аргумент!

– Допустим. Но квантовые хронометры, по которым идёт синхронизация единого времени, всё больше убегают вперёд относительно эталонного. Вы не можете закрыть глаза на это. Вселенная больна.

– Что-что? – поморщился Джон Смит.

– Миноры не только видят реликтовый фон космического пространства, но и слышат его. Сейчас звук совсем другой, нежели раньше. Надсадный, тревожный, режущий слух. Само мироздание вопит нам: помогите. Это сигнал бедствия, отчаяние умирающего!

Голограмма над проекторной панелью слегка подрагивала. По хмурым лицам бывших коллег минор понял: ему не верят ни на йоту.

– Не держите нас за дураков, Си-бемоль, – сухо сказал Тилль. – Покуда правда о секретных разработках на Птеросе не была достоянием общественности, вы ещё могли юлить и выкручиваться, но сейчас, когда информация предана огласке, поздно звонить в колокола. Причинно-следственная связь между инцидентом в ФИМ и внезапно начавшейся аннигиляцией налицо, только полный идиот будет отрицать очевидное. Да, нам сложно представить, что эти немыслимые по своей жестокости атаки на мирные планеты союзников – дело рук разумной расы, но факты говорят об обратном.

– Вы даже не слышите меня! – вскричал Си-бемоль. – Эмоции застят вам глаза, не позволяют вам судить непредвзято. Вы не осознаете реального положения вещей!

Он не договорил, но тут перед ним внезапно ожил один из параллельных ретрансляторов. Минор поспешно переключился на него.

– Си-бемоль, есть новости.

Голос премьер-сенатора он бы узнал из тысячи. Почтительно и неторопливо, как того требовал этикет, Си-бемоль пропел его имя, старательно выводя каждую ноту, но представитель главного органа исполнительной власти едва дослушал его:

– Сейчас нет времени на церемонии, мой друг. Только что пришло срочное сообщение с планеты: Мин окружён военными крейсерами альбинов. Боюсь, что эти переговоры – только формальность, ширма. Всё уже решено. Они не верят нам... – он помолчал. – Конечно, эту атаку мы отразим, но если подтянутся беспилотники человечества и особенно – ликтианские фрегаты, я не ручаюсь, что у нас хватит сил отстоять планету.

– А что с ФИМ?

– Все изыскания приостановлены, здания опечатаны. Почти все сотрудники арестованы, ведётся следствие.

По спине минора пробежал электрический разряд.

– Ты сказал "почти", – прошептал Си-бемоль.

Ретранслятор вздохнул рваным септаккордом.

– Да. Одному из миноров удалось избежать ареста. Он исчез, и пока что нам не удалось его разыскать. Я подозреваю, что это неспроста: весьма вероятно, именно он мог бы пролить свет на события в ФИМ.

– Модуль, к которому Ассамблея апеллирует как к главному доказательству, был у человека. У девушки.

– Это так, – подтвердил сенатор. – Однако она рассказала, что модуль ей передал минор. К сожалению, он погиб и его не воскресить из мёртвых, поэтому детали нам неизвестны. Впрочем, есть все основания полагать, что тот минор был каким-то образом причастен к хищению модуля.

– Что же мне делать? – в отчаянии воскликнул Си-бемоль.

– Успокоиться. Сохранять хладнокровие и невозмутимость. Не подливать масла в огонь. Тянуть время. А мы со своей стороны сделаем все возможное, чтобы найти истинного виновника происходящего.

– Виновника? Хочешь сказать, что за всем этим стоит вполне определённая... сущность?

– Именно. Мироздание цельно и гармонично, никакие естественные причины не способны были бы вызвать столь масштабные разрушения. Налицо вмешательство извне. У нашей научной группы есть версия; полагаю, и у отдела "зет" она тоже есть. Будем работать.

Си-бемоль вдруг явственно представил себе картинку из далёкого детства на родном Мине: неяркое ласковое солнце, густой ковёр сине-зелёного мха, влажную прохладу тенистых садов, белоснежный бархат песчаных дюн... Нет, он не может допустить, чтоб его родина пострадала в этом нелепом конфликте, тем паче незаслуженно.

– Я понял. Я сделаю всё что смогу.

Фелис вдруг обнаружила, что ей стало нечем дышать. Осознание, насколько ужасную ошибку она совершила, заставило сердце сжаться от пронзительно-острой боли, но куда острее была боль не физическая, а душевная. Получается, она сама, своими руками привела своего друга в ловушку? Что же она натворила!.. Девушка порывисто метнулась к дверям, но Лейф отпрянул назад.

– Не приближайся ко мне!

– Лейф, ты не так понял...

– Я всё превосходно понял, – голос мальчика был холоднее льда. – Не трудись искать оправдания: это ни к чему, – он медленно обвёл взглядом всех присутствующих, в итоге остановившись на читтане. – Похоже, Акиита-ину, ваши легенды оказались правдивы.

– Послушай меня, Лейф, – вмешался Алан. Фелис заметила, что мужчина сделал над собой усилие, чтобы произнести его имя. – Мне глубоко претит любое проявление насилие по отношению к невиновным, я против такого решения – но у меня нет выхода! Мой долг защищать Юнивёрс любой ценой. И если бы мне пришлось отдать свою жизнь ради спасения мира, я без колебаний сделал бы это.

– Не надо, – прервал его Лейф. – Я не ребёнок. Я... понимаю. Если всё так, как вы говорите, рано или поздно весь мир сотрётся, а в открытом космосе, увы, не выжить. Так или иначе – мне конец. Так что я не буду сопротивляться, не бойтесь. – Пройдя мимо Фелис, он бесцеремонно уселся в единственное свободное кресло, взял со стола первую попавшуюся бутылку, отвинтил крышку и сделал большой глоток. – Кстати, про мой катер не забудьте. Если корабль не аннигилировал вместе с Альбедо, значит он всё ещё где-то там. Он ведь тоже не принадлежит этому миру, а значит, несёт в себе угрозу, – на его губах мелькнула кривая усмешка. – Как и я. Чёрт побери, зачем я вообще попал в ваш проклятый мир!

На некоторое время воцарилась тишина, такая концентрированная и плотная, что её можно было бы резать ножом. Фелис беззвучно рыдала, глотая слёзы, Рамель не отрывалась от планшета, а ликтианка, похоже, впала в состояние, коему у людей больше всего соответствовала глубокая медитация.

– Ты уверен, что не способен взять это под контроль? – с нажимом спросил Алан, не без труда нарушив молчание.

– Я не знаю, – меланхолично откликнулся Лейф. – Не знаю... Боюсь, что нет. Это происходит само по себе. Правда, мне кажется, я научился это чувствовать... На Ликтисе я видел, как всё вокруг начало будто расслаиваться, расползаться по швам. И цвета как будто бы стали меркнуть... Только остальные ничего не заметили.