Если движется небо

Скосив глаза вниз, Фелис ещё раз взглянула на свой сертификат специалиста – хрустящую гербовую бумагу, вложенную в алую корочку. Многоцветие тонких линий сплеталось витиеватым узором, поверх которого шёл печатный текст – ничего лишнего, всего несколько строк. Подписанный от руки документ лаконично сообщал, что отныне она, Фелис Шантеклер – дипломированный лингвист-полиглот с правом работать в качестве переводчика-интерпрайтера как на Земле, так и на планетах-сателлитах, а также на территории иных рас. Ниже шёл список языков, которыми она овладела за годы учебы. Размашистая подпись ректора и отливающий маслянистым блеском штамп с крылатым львом – символом учебного заведения подтверждал подлинность документа.

Фелис заставила себя отвести взгляд и спрятать сертификат в папку.

Ей было страшно.

Она не была готова к тому, что годы учёбы пролетят как один миг, что взрослая жизнь начнется так скоро. Нет, если б ей хоть иногда улыбалась удача – она, наверное, смотрела бы в будущее с должным оптимизмом, а сердце не замирало бы от одного только упоминания о предстоящей стажировке.

Ох, хоть бы с распределением повезло! Но куда уж там ей, неудачнице. Фортуна – столь редкая гостья в её жизни, что, даже попав к ней – разумеется, случайно, разворачивается прямо с порога и спешит уйти, не поздоровавшись, как ошибившийся адресом курьер, спешащий доставить заказ адресату.

С раннего детства Фелис отличалась феноменальной невезучестью. Суеверные родственники поговаривали, что её мать разбила зеркало, будучи беременной, а немногочисленные друзья шутили, что одним разбитым зеркалом тут не обошлось, – по всему видать, в прошлой жизни Фелис как минимум устроила взрыв на зеркальной фабрике, не иначе – судя по масштабам её нынешней невезучести. Иные же вообще утверждали, что это "дурная карма", "расплата за грехи предков" и ничего с этим не поделаешь.

Впрочем, Фелис привыкла и к перманентному невезению, и к череде бесконечных неприятностей, обычно мелких, но обидных и досадных. За долгие двадцать лет жизни, оставшихся позади, привыкнешь и не к такому. Те редкие дни, когда удача благоволила ей, были скорее исключением из правила, красной нитью идущего через всю её жизнь.

Фелис привыкла – и давно уже не ждала от окутанного туманом будущего ничего особенного.

– Страшно, Шантеклер?

Это Артано. Он будто прочёл её мысли.

– Самую чуточку, – она виновато улыбнулась. – А тебе?

Парень расхохотался.

– Ещё как! Просто помираю от страха!

Разумеется, парень паясничал. Впрочем, он мог себе это позволить: с его памятью и способностями к языкам Артано мог рассчитывать на самые лучшие вакансии, и страх – последнее, что он мог испытывать сейчас. Скорее, церемония вручения дипломов вызывала в нём совершенно иные эмоции: радостное волнительное ожидание, предвкушение новых перспектив и вполне заслуженную гордость за тиснёную алую корочку – диплом с отличием.

– Отстань, Артано, – а это староста их группы. – Хватит вести себя как безмозглый баран. А ты не слушай его, Фелис.

Девушка тяжело вздохнула, но кивнула и изобразила благодарную улыбку. Улыбка, правда, вышла довольно кислой.

– Спасибо, Йоши.

И Йоши, и Артано были не настоящими именами, а прозвищами, никами, закрепившимися за их владельцами так прочно, что в их подлинности и уместности ни у кого не оставалось сомнений. Повсеместное использование ника служило верным признаком того, что человек пользуется авторитетом и уважением в кругу друзей. Разумеется, некоторые были не прочь всю жизнь носить изначальное имя, полученное при рождении, но подавляющее большинство предпочитало в сознательном возрасте выбрать себе ник.

Эта традиция уходила корнями в далекие времена, когда человечество только-только делало первые нетвёрдые шаги в освоении космоса, одновременно пытаясь разобраться с огромнейшим букетом проблем на Земле. С тех пор минули даже не века – тысячелетия.

Однако мало было придумать себе подходящий ник – нужно было, чтобы он прижился. И здесь всё целиком и полностью зависело от тебя самого. У прирождённых лидеров: ярких, талантливых, властных, амбициозных, дерзких, привыкших быть в центре внимания и играючи умеющих это самое внимание завоёвывать, прозвища приживались мгновенно. Иным на это требовались месяцы, а то и годы. У кого-то же прозвища не приживались вообще. Конечно, это не возбранялось, не осуждалось и не запрещалось, – однако к таким людям всё-таки относились с крошечной толикой недоверия. Носить своё родное имя – всё равно что пользоваться техникой с "кастомными настройками", ничего не меняя подо себя. Мало кто добровольно был готов на такое.

– Всё будет хорошо, – уверенно заявила Йоши. – Ты одна из лучших на курсе. Тебе лишь не хватает уверенности в себе.

– Страсть как интересно узнать, куда же меня распределят... – мечтательно зажмурился Артано. – Может быть, на Люцерну?..

– А тебе, Артано, не хватает скромности, – строго осадила его Йоши. – Будь проще, и люди к тебе потянутся, – нравоучительно добавила она.

– Ага, волосатыми потными руками, – пробормотал Артано себе под нос.

Фелис негромко хмыкнула. Староста сама метила на Люцерну, где располагалась штаб-квартира "лиловых мундиров" – ведомства, отвечающего за мир и спокойствие в Юнивёрсе, чьи сотрудники занимались расследованиями особо опасных дел, выходящих за рамки компетенции планетарных органов правопорядка. Впрочем со своими баллами девушка имела все шансы туда попасть.

– Будем надеяться на лучшее, – оптимистично заключила Йоши. – И пусть нам всем повезёт.

– Ага. Везение – моё второе имя, – мрачно вставила Фелис.

Своё имя, данное ей родителями, – "счастливая" – Фелис воспринимала не иначе как злую насмешку судьбы. Однако сменить имя ей пока что не удалось – ни одно прозвище к ней так и не приклеилось.

Впрочем, она лукавила: в глубине души Фелис не оставляла надежды, что удача все-таки улыбнётся ей и её отправят стажироваться в какую-нибудь хорошую компанию.

– Ты же хочешь в туристической сфере работать? – подруга ободряюще улыбнулась. – "Ксено-тур" сейчас набирает сотрудников для нового филиала. В новостной сводке вчера об этом писали. Ты ведь указывала в резюме желаемую сферу стажировки, да? Так что всё в твоих руках.

Фелис напряжённо кивнула.

– Ну... было бы здорово.

Строго говоря, староста права: шансы были, и немалые. Пусть далеко не одна Парижская лингвистическая академия готовила ксенолингвистов, но по праву старейшего учебного заведения она считалась одной из самых уважаемых и авторитетных и на Земле, и во всей Ойкумене.

– Идёмте, – поторопил их Артано. – Все разошлись давно, кроме нас.

Фелис огляделась. Действительно, в огромном полукруглом зале с рядами кресел, амфитеатром подымавшихся вверх, осталась только их троица. Церемония торжественного вручения дипломов завершилась, а банкет по случаю выпускного бала начнётся поздно вечером, на закате, и не здесь, а в летнем ресторане в центре города.

– Да, пошли, – поддержала Йоши. – Надо ещё переодеться к банкету. И вещи собрать.

Информацию о распределении выпускников обнародуют только завтра. Сейчас же им оставалось одно из двух: либо терзаться от неизвестности, гадая, что уготовано им судьбой (и деканатом), либо оставить на вечер все треволнения, отправиться на заслуженный праздник и с головой окунуться в безудержное веселье.

Артано явно предпочитал второе. Йоши, похоже, тоже. Заставив себя последовать примеру однокашников, Фелис старательно отмела все "неподобающие", "неправильные" и "недостойные" мысли, и трое вчерашних студентов покинуло опустевший зал.

– Шах.

– А смысл, Венти? Я ведь спокойно ухожу на "дэ-два", – её противник недоумённо пожал плечами. – Хотя, погоди-ка... – он запнулся и, нахмурившись, пристально уставился на шахматную доску, изучая позицию.