Пух и прах

На другом конце переулка раздались шаги.

Карелла подобрался, отпустил грелку и скользнул рукой к холодной стальной рукояти служебного револьвера. Вытащив его из кобуры, принялся ждать. Звук шагов приближался.

– Вот он, разлегся, – раздался чей-то молодой голос.

– Ага.

Карелла терпеливо ждал. Смежив веки, он лежал в дальнем углу переулка, притворяясь, что спит. Палец лег на предохранитель – всего на волоске от спускового крючка.

И тут Кареллу двинули ногой.

– Подъем! – раздался голос.

Карелла рванулся – увы, недостаточно быстро. В тот самый момент, когда он оттолкнулся от земли, одновременно выхватывая револьвер, ему на пальто, прямо на грудь, полилась какая-то жидкость.

– Выпей за наше здоровье! – крикнул кто-то из юнцов.

Карелла увидел, как вспыхнул огонек спички, и в следующую секунду его охватило пламя.

Он мгновенно осознал происходившее. Сперва почувствовал запах: бензиновую вонь, которую источало пальто, не перепутаешь ни с чем. Огонек вспыхнувшей спички в темноте аллеи показался слепяще ярким, в сочетании с запахом бензина он вселял трепет. Словно два электрических разряда прошлись от висков, встретившись на затылке, – это было понимание того, что́ произойдет в следующую секунду. Вспыхнуло пламя, охватившее грудь, протянувшее жгучие языки к лицу. Потрясения от случившегося не было, был лишь ужас.

Стив Карелла отреагировал примерно так же, как кроманьонец, который впервые слишком близко подошел к огню и вдруг обнаружил, что пламя может превратить в жаркое не только дичь, но и людей. Он выронил револьвер, прикрыл лицо руками, резко крутанулся и, подчиняясь инстинкту, бросился к покрытому грязью сугробу напротив. О своих обидчиках Стив не думал, лишь краешком сознания зафиксировал, что они бегут прочь из переулка, весело хохоча. В голове лихорадочно бились мысли: «Огонь! Жжется! Скорее! Потушить! Скорее! Огонь!» Карелла всем телом нырнул в сугроб, продолжая изо всех сил прижимать руки к лицу. Он ощущал, как огонь жадно лижет тыльную сторону ладоней, чувствовал омерзительный запах паленых волос и горелой плоти, и тут же райской музыкой раздалось шипение – пламя соприкоснулось со снегом. Стивена окутало клубами пара. Снег… Прекрасный, чудесный, роскошный, холодный снег… Как же приятно по нему кататься всем телом… Карелла понял, что в глазах стоят слезы. Долго, очень долго он лежал, тяжело дыша, зарывшись лицом в сугроб, и ни о чем не думал.

Наконец он встал, с трудом поднял брошенный револьвер и, медленно переставляя ноги, двинулся к выходу из переулка. Рассмотрев в свете фонаря свои руки, Карелла перевел дыхание, после чего отправился к телефону-автомату, стоявшему на следующем перекрестке. Позвонив в участок, он сказал дежурному сержанту Марчисону, что наживка сработала, но у него обгорели руки и ему нужна скорая, чтобы добраться до больницы.

– С тобой все в порядке? – спросил Марчисон.

– Да, Дэйв, все нормально, – ответил Карелла, еще раз посмотрев на свои руки.

IV

Детектив Берт Клинг был влюблен, но не все люди были настроены столь романтично.

Мэр, например, в этот момент не испытывал к кому-либо нежных чувств. Его обуревала ярость. Он позвонил начальнику полиции и осведомился, что, черт подери, происходит в городе. Почему людей, занимающих столь солидное положение, как распорядитель садово-паркового хозяйства, можно подстрелить словно куропатку прямо на ступеньках филармонии?

– Видите ли, сэр… – начал начальник полиции, но мэр ему не дал закончить:

– Может, вы мне объясните, почему полиция оказалась неспособна обеспечить господину Кауперу должный уровень охраны? По словам миссис Каупер, полиция еще утром знала об опасности, угрожающей жизни ее супруга. Так чего же вы сидели сложа руки? – проорал в трубку мэр.

– Видите ли, сэр, – снова заговорил начальник полиции, но его перебили и на этот раз:

– Может, вы объясните, почему до сих пор не смогли установить, откуда велся огонь, тогда как судмедэксперты уже выяснили, под каким углом вошли пули, а баллистическая экспертиза уже вычислила предполагаемую траекторию их полета? Ну, чего вы молчите?

– Видите ли, сэр, – промолвил начальник полиции, но его оборвали и в третий раз.

– Мне нужны результаты, ясно?! – проревел мэр. – Вы же не хотите, чтобы над нашим городом потешалась вся страна?

Разумеется, начальник полиции этого не желал и потому ответил:

– Слушаюсь, сэр. Сделаем все возможное.

– Смотрите там у меня, – буркнул мэр и повесил трубку.

В прошлом отношения между начальником полиции и мэром тоже не отличались особой теплотой, так что, по сути дела, ничего из рук вон выходящего тем утром не случилось – они практически всегда общались друг с другом в подобном ключе. Начальник полиции вызвал к себе секретаря, высокого, чахлого, бледного как полотно блондина, который постоянно надрывно кашлял, объясняя это тем, что с такой сумасшедшей работой, как у него, приходится высаживать в день по три пачки сигарет. Смерив секретаря взглядом, начальник полиции потребовал выяснить и немедленно ему доложить, что имел в виду мэр, заявив, что полиция знала об опасности, угрожавшей жизни Каупера. Секретарь немедленно взялся за дело. Благодаря связям он вскоре выяснил, что в восемьдесят седьмой участок действительно поступило несколько звонков от незнакомца, требовавшего к полудню вчерашнего дня пять тысяч долларов и угрожавшего, в том случае, если он не получит эту сумму, убить распорядителя садово-паркового хозяйства.

– Вот оно, значит, как? – промолвил начальник полиции, выслушав секретаря.

Сорвав трубку, он позвонил по номеру Фредерик 7-8024 и попросил к телефону лейтенанта Питера Бернса.

В то утро Питеру Бернсу хватало неприятностей и без начальника полиции. Во-первых, Карелла загремел в больницу с ожогами обеих рук второй степени, а во-вторых, маляры добрались до его кабинета, где и принялись свинячить, стоя на стремянках и размахивая кистями, и одновременно рассказывать друг другу анекдоты. Бернс не питал особо нежных чувств к начальнику полиции – эту шишку в погонах перевели сюда из другого города, где уровень преступности, по мнению Питера, был еще выше. Начальник полиции отвечал лейтенанту взаимностью. Словоохотливый ирландец Бернс не раз и не два во время слетов полицейских профсоюзных организаций и заседаний «Изумрудного общества»[5], не стесняясь в выражениях, при всем честном народе высказывал все, что он думает о новом назначенце. Именно поэтому в то утро голос начальника полиции, звучавший из трубки телефона в забрызганном краской кабинете Бернса, мягко говоря, не сочился патокой.

– Что все это значит, Бернс? – осведомился начальник полиции.

– Видите ли, сэр, – промолвил лейтенант, подумав, что предыдущий начальник обращался к нему по имени, – вчера нам действительно поступило несколько телефонных звонков с угрозами от неустановленного лица, о чем я поставил в известность лично распорядителя садово-паркового хозяйства Каупера.

– А какие меры вы приняли в связи с этими звонками? А, Бернс?

– Установили слежку за местом, куда должны были принести выкуп, и задержали человека, который за ним пришел.

– Что дальше? – отрывисто произнес начальник полиции.

– Мы его допросили и отпустили.

– Почему?

– Недостаточно оснований для задержания, – честно ответил Питер. – Потом его снова допросили – уже после убийства мистера Каупера. Арестовывать его не за что. Этот человек все еще на свободе, но сегодня утром мы поставили на прослушку его телефон. Будем действовать сразу, как только удастся засечь что-нибудь подозрительное.

– Почему Кауперу не предоставили охрану?

– Я ему предложил, сэр, но он отказался.

– Почему за подозреваемым сразу же не установили наружное наблюдение? – сердито осведомился начальник полиции.

– У меня все заняты, сэр. Я связался со сто пятнадцатым участком в Риверхеде, где проживает подозреваемый, но у них тоже не нашлось ни одного свободного человека. Кроме того, как я вам уже сказал, мистер Каупер сам отказался от охраны. Он решил, что мы имеем дело с психом. Должен вам сказать, что я разделял его мнение. Вплоть до недавних событий, доказавших обратное.

5

«Изумрудное общество» – ассоциация полицейских и пожарных ирландского происхождения.