Страница 3 из 15
– Это и есть та самая сука, любовница Фуше, – убежденно заявил Виктор. – Именно такой я ее себе и представлял.
Он перевел задумчивый взгляд на Суворина.
Медальон, который он держал в руке и который вместе с массивной цепью весил не менее двух килограммов, отличался от подобных предметов не только золотом высшей пробы и обилием изумрудов. Внутри чья-то талантливая рука выгравировала лицо. Удивительное женское лицо. Потрясающе некрасивое и потрясающе жизнелюбивое.
– «Адский пламень», – пробормотал Виктор.
– А ведь мы можем воспроизвести это существо! – загорелся Игорь. – Составим компьютерную программу.
– И не только, – заметил Виктор.
– Что «не только»?
– Видите вот этот изумруд? – студент-археолог осторожно прикоснулся к камню на крышке медальона.
– Ну?.. – на него уставились две пары любопытных глаз.
– Это не просто камень. Это изумрудная капсула.
Он достал из кармана и поднес к камню увеличительное стекло.
– Видите? Там, внутри, что-то похожее на кровь. Бестия эта была сентиментальной, а может, чего о клонировании наслышалась, – сострил он. – Вот и кровь свою замуровала. А кровь – это мощный информационный банк. Так что медальон этот не просто, как говорят, на вес золота. Медальон этот – целое состояние. И я уверен, что найдется не меньше сотни богатых придурков, желающих «выпустить» это существо, запертое в медальоне. Смекаете?
– Я думаю, мы сможем узнать даже цвет ее волос, – чуть растягивая слова, чтобы придать фразе нарочито-мечтательный тон, произнес Игорь. – Надеюсь, она не пергидролевая блондинка.
– А какая тебе разница? – удивился Суворин.
– Разницы никакой, – с серьезным видом ответил будущий биофизик. – Но если натуральная блондинка, то все равно приятно.
– Не обращай на него внимания, Панкрат, – предупредил Виктор. – Он еще в школе прикидывался умственно отсталым.
– Зачем?
– Чтобы участвовать в олимпиаде для умственно отсталых. У него даже грамоты есть.
– В этой жизни все стоящее дается нелегко, – подтверждая слова приятеля энергичными кивками головы, заявил Игорь.
– Ну вы и пургу несете, – рассмеялся Суворин.
Потом глаза его погрустнели, и он напомнил:
– А там, между прочим, в этом каменном мешке, чьи-то останки лежат. Надо будет спуститься туда еще раз. В стене я видел решетку. Так что это не колодец. А скорее место заточения, к которому вел подземный ход.
– А что там за решеткой? Ты видел что-нибудь?
– Все землей забито. Потолочные перекрытия перегнили, вот все и обрушилось. Но покопать бы там не мешало. Не знаю только, что с костями делать. Может быть, это останки француженки?
– Или ее любовника… – хмыкнул Игорь.
– Насколько я знаю, Фуше до Смоленска точно дошел. Тогда французская артиллерия еще держалась, – возразил Суворин.
– У таких особ, как эта, как правило, не один любовник, – убежденно заявил Игорь. – Такал особь, как увидит стоящего мужика, как глянет на него, так у бедняги сразу работа гипофиза запускается. И тут уж против фенилэтиленамина не попрешь. Хоть сдохни! Вот и этот любовничек ее, видно, помер, нежно сжимая медальон с ее фэйсом в руках.
– Против чего не попрешь? – спросил Суворин, улыбаясь.
– Фенилэтиленамина. Это гормональный коктейль такой: немного дефомина, для удовольствия, немного акситоцина, для…
– Я вот никогда этого не пойму, – перебил его Виктор. – Как это полтора грамма гипофиза могут сделать так, что человек умрет от любви. Ведь любовь – это просто ловушка ДНК, которая заставляет нас размножаться.
– Наверное, ты не любил никогда по-настоящему, – заметил Панкрат.
– Почему же?! Еще как любил! В детском саду. Лучшую девочку в группе, которая, видя меня, впадала в неизменный бурный восторг. Но больше к этому возвращаться не хочу.
– Почему? – развеселился Панкрат.
– Потому что знаю, что будет потом, после того, как отлюблю.
– А что будет потом?
– Потом я погружусь в депрессию, начну слышать голоса, стану алкоголиком, стану посещать психотерапевта и покончу жизнь самоубийством.
На несколько секунд в подсобке воцарилась мертвая тишина, взорвавшаяся дружным мужским смехом.
И тут зазвонил телефон Игоря.
– Легка на помине. Мисс маниакальная депрессия, – вздохнул он и вышел из подсобки.
– Зачем же общаться с женщиной, которая не нравится? – изумился Суворин.
– А она, как запор, – кратко объяснил Виктор. – Нравится не нравится, а он есть, и все.
Дружный мужской хохот снова сотряс подсобку. Панкрат с Виктором вышли на улицу и направились к озеру. Через пару минут к ним присоединился и Игорь. Деревянные мостки, уходящие далеко в воду, были их излюбленным местом. Здесь они и стирали, и рыбу ловили, и просто отдыхали.
– Как в августе быстро ночь наступает! – улыбнулся Панкрат.
– А красивая ж, зараза! – воскликнул Игорь.
– Кто? – Панкрат с Виктором посмотрели по сторонам.
– Да ночь, – вздохнул будущий биофизик. – Вся, сука, в небесном бархате и звездном колье.
– Ну, ты поэт! – восхищенным тоном произнес без пяти минут археолог. – А когда я хочу сказать что-нибудь романтичное, у меня язык заплетается.
– Так молчи! – сочувственно хмыкнув, посоветовал Игорь.
– Ну ладно, остряки, еще десять минут – и спать, – распорядился Суворин. – Завтра дел по горло.
А потом наступило утро, солнечное, с ослепительно чистым небом, сулящим покой и удачу. Мужчины, обнаружив в траве возле подсобки банку со свежим молоком и завернутый в пергамент пирог с яйцами и зеленым луком, с поклонами в разные стороны поблагодарили своих скромных неизвестных благодетелей и с аппетитом позавтракали. А затем Панкрат, используя одни лишь губы и воздух и старательно исполняя Ракоци-марш Листа, завел свой мотоцикл. Но перед тем как укатить в районный центр, спросил студентов:
– Как звали эту француженку?
– Анастасия, – ответил Виктор. – Она была русского происхождения. Генерал звал ее Анэс.
– Кратко и по-артиллерийски! – уже на ходу крикнул Суворин.
– Это было черт-те что, а не Ракоци, – последовало в ответ. – Ракоци звучит вот так…
И Виктор, используя только губы и воздух, стал издавать нечто отдаленно напоминающее марш.
– И это не Ракоци, – сдался он наконец.
– Ты работать сегодня собираешься или нет, Моцарт? – крикнул Игорь, орудующий ломиком над осевшей кладкой. – Суворин нам два часа дал, чтобы все это снять.
– Моцарт не Моцарт, а вот Турецкий марш – это как нечего делать! – ответил Виктор, взял ломик и, насвистывая, направился к кладке.
В районном центре Суворин пробыл часа два, не больше. Зашел в банк, чтобы снять очередную сумму со своего быстро тающего счета, и на склад, чтобы заказать кое-какую необходимую строительную мелочь. А потом вернулся в Семеновку и едва успел заглушить двигатель и сделать пару глотков минералки, как получил по голове чем-то тяжелым.
Глава 2
Суворин открыл глаза и вспомнил, что с утра был в районном центре. Все было как обычно. Ничего особенного. Никаких случайных встреч, подозрительных лиц, не считая мужчины средних лет, с которым он два раза столкнулся. Один раз в банке, второй – на складе. У незнакомца были черные усы и карие глаза. Но запомнил его Панкрат благодаря выступающим скулам и гладко зачесанным назад волосам, открывающим высокий лоб, и мерзкому дыму, который исходил от его сигары.
Потом Суворин вспоминал последние минуты перед тем, как помрачилось его сознание. Как сделал глоток из горлышка пластиковой бутылки с минералкой, как выключил аккумулятор, как сделал еще пару глотков. Ум его пытался ухватить, что было потом… Потом он почувствовал тупой удар по голове. И все! Остальное оставалось только домысливать. Но этого Панкрат не любил. Он предпочитал факты. Поэтому приподнял голову, в которой стучало, как после грандиозной пьянки, и осмотрелся. Было темно и так сыро, что воздух ощущался телом, как пропитанная влагой ткань. Он был таким густым и вязким, что дышать было очень тяжело и каждый вздох казался последним. Суворин опустил голову и, борясь с подступающей рвотой, обжигающей горло, которое и так напоминало трубу, которую хорошо продраили наждачной бумагой, поднял руку над головой. Его пальцы тут же уперлись в деревянную стену. Протянул в сторону – то же самое. В другую сторону. та же деревянная стена. Пошевелил затекшими, согнутыми в коленях ногами. все то же. Тогда, сделав еще один маленький вздох, он с силой надавил на поверхности пальцами рук и ногами. Стены вокруг него были неподвижны.