Амир

— С тобой все в порядке?

— Работа оборудования в норме, — отчиталась система, ликвидировав глюк. — Подключение к устройству стабильно, финансовые операции могут осуществляться успешно. Желаете продолжить?

— Нет, завтра курьеру перечислишь деньги и все. Именно ту сумму, которую он назовет за заказ.

— Будет исполнено, — восточная стилизация имитации личности дала о себе знать.

— Отлично! — лицо Эммы украсила милая улыбка, и Амиру вдруг показалось, что все не так плохо. Нужно только выполнить все правильно, нигде не облажаться и ничего не натворить.

— Ладно, хватит о делах, вечер существует для отдыха, — продолжила женщина, и вот тут он напрягся. Вот тебе и хорошая хозяйка. Вечер, отдых, ага-ага. Сейчас как выдумает чего-нибудь эдакое… Хорошо бы сразу не била — он ведь уже староват для акробатики, покореженные суставы с такой легкостью не гнутся, растяжка тоже не та. А люди всегда хотят проверить способности оборудования, нагружая по максимуму.

Рука сама собой потянулась к вороту рубашки. Программа, проклятая программа! Активировалась, сволочь такая!

— Какой именно отдых предпочитаете? Массаж? Танец? Стриптиз? Песню?

Эмма сидела, порозовевшая до самой шеи.

— Э-э-э… давай что-то попроще, — она припомнила инструкцию и прокашлялась. — У тебя есть программа собеседника, верно?

— Да, активировать? — едва ли не с облегчением спросил Амир, роняя руки на колени. Досуг — болтать о всякой ерунде? Прекрасно! Это лучший досуг в мире.

— Активируй и не выключай… И это… если я скажу об отдыхе, больше не делай, пожалуйста, такие страшные глаза…

Страшные глаза? Да он сам испугался до полусмерти, боясь облажаться. Каждый хозяин хочет чего-то другого, под каждого нужно подстроиться, принять его вкусы, понять желания и угадывать их с полувздоха. А тут такая неожиданность…

— Не буду, — уже успокоившись, выдал он и активировал «болталку». — О чем желаете поговорить?

— Ну… ты когда-нибудь слышал о рукоделии? — Эмма указала на коробку.

— Да, — кивнул Амир и внимательно всмотрелся в лицо хозяйки. Немного нервничает, но не так капитально, чтобы паниковать. Хмурится, теребит пальцами кусочек синей ткани. Сейчас начнется откровение.

Он не ошибся.

— Я когда-то давно, еще лет в пятнадцать, увлекалась шитьем кукол, — женщина подвинула коробку и стала раскладывать ее содержимое по покрывалу. — Вот эту красавицу я сделала в подарок маме… — голос ее сорвался, и по щеке одиноко скатилась слеза. — Извини, ой… — она рассеянно шмыгнула носом, стыдясь свой слабости. — Ее это обидело. Она сказала, что лучший мой подарок ей будет, если я закончу школу с отличием.

Эмма снова шмыгнула носом, роняя частые капельки слез на свою тряпичную куклу. Воспоминания били огромными битами прямо по сердцу и душе. Это было так давно… и вроде бы совсем недавно. Кричащая за невинный подарок мать. Смотрящая на нее, как на дегенерата, старшая сестра. Растерянность, обида, непонимание… За что? Она ведь хотела, как лучше… а вышло, как всегда.

Крепкие руки вдруг обняли Эмму, ее заплаканное лицо уткнулось в теплую ткань рубашки на груди киборга. А дальше ее прорвало, слова лились фонтаном, сбивчивый рассказ путался, история закручивалась, но основную суть и эмоции ей передать удалось.

Амир внимательно слушал и запоминал. Такие откровения бывают нечасто, по большей части у пьяных или совсем обдолбанных, а тут человеку просто накипело. Он не знал, как это — иметь семью. Но ему казалось, что понимал, насколько это больно, когда твоя семья тебя предает. Когда мать хочет от среднего человечка успехов, как у олимпийского чемпиона. Когда сестра каждый раз унижает тебя, говоря о том, что ты — ничтожество и ничего в жизни не добьешься. Когда отец собирает вещи и уходит, не сказав дочери ни слова, хотя ему ничего не стоило задержаться на минуту. Когда единственный человек, дорожащий тобой — твой дед, живущий у черта на куличках. И когда жизнь бьет тебя с размаху под дых, каждый раз, когда ты думаешь, что уже все неприятности закончились.

Он пытался понять и понимал, представлял, каково это быть ненужным человеком. Амир хорошо знал, как быть бестолковым и бесполезным киборгом, теперь же понял, что бывают точно такие же люди. Бесполезные, не оправдавшие возложенных на них надежд, не сделавшие то, чего хотели от них их хозяева — родители, учителя, работодатели. Люди тоже бывают глючными.

— Вот я и ушла от них… — всхлипнула Эмма, цепляясь за его рубашку, будто за последнюю надежду. — Бросила все и улетела жить к деду на последние деньги. Сюда, в этот дом. Не смогла больше выдерживать эти упреки, эту ругань. Да, я не сестра! И что с того? Я другой человек, вообще-то… Человек, желающий жить по-своему. А не по указке маман, когда мне есть, спать, что одевать и когда с кем встречаться…

Как все знакомо… Амир погладил всклокоченные волосы женщины и отстраненно подумал, что ей стоит немного помочь. С поддержкой, с мотивацией, с одобрением. Ей не хватало именно этого.

— Может… помочь сделать куклу? — с трудом оформил он мысль, прекращая поток страданий и излияний души.

— А что? — оживилась Эмма и вытерла слезы рукой. — Давай попробуем… только я сейчас умоюсь, а то совсем ничего не вижу.

— Требуется поиск инструкций в инфранете, — вдогонку прилетело ей по пути в ванную.

— Да скачивай все, что тебе нужно! — буркнула женщина, шумно плеская воду в лицо. Амир закрыл рот, обрадованно сохранил эту волшебную фразу и на всякий случай запаролил в отдельной папке — хозяйка, сама того не понимая, подарила ему волшебную отмычку для всех замков. Ведь он действительно сейчас мог бы скачать… все. Еще и подтвердить это ее прямым приказом. Но… не стал.

Просто нашел выкройки этих самых кукол, подробные инструкции и видео по их пошиву и как-то увлекся, неожиданно понимая, что это интересно.

Вернувшаяся из ванный посвежевшая Эмма застала киборга, увлеченно сортирующего кусочки ткани по цветам. Это было немного… не совсем то, чего она ожидала от киборга, но если уж ему так удобнее… Присмотревшись, женщина заметила, что цвета кусочков ткани подобраны специально, сочетаются и очень красиво смотрятся. Если из белой ткани сделать голову, из синей и голубой — туловище и платьице, а из крохотного кусочка красной вырезать рот… получится очень даже ничего так.

Ее еще детское увлечение вылилось в подростковое хобби и забилось суровыми жизненными реалиями. Сначала учеба, кое-как совмещенная с работой, чтобы обеспечивать себя самым необходимым, потом полностью работа, неудавшаяся семья, ссоры на пустом месте, претензии по поводу ее готовки и хозяйственности. А какая девушка будет идеальной хозяйкой в двадцать лет? Кто будет торчать у плиты в век фастфудов? Кому нужны эти идеально выглаженные рубашки, когда все ходят в футболках, майках и затасканных джинсах? А ему, видите ли, были нужны! Слесарю в СТО флайеров, ага.

Расставание было бурным. О нем прознала ее мать, позвонила, высказала в миллионный раз все, что она думает о бестолковой и бесполезной дочери, не сумевшей даже удержать мужика… было б что удерживать… Потом еще сестра долго глумилась, чиркая раз в несколько дней обидные сообщения. А потом как-то внезапно поднялась рука и обе отправились в черный список. Навсегда. А вскоре умер дед, завещав Эмме старую, но еще вполне годящуюся для жизни квартиру в непрестижном районе. Ох, как мать и сестра исходили желчью и злобой! Потому что квартира досталась не им, потому что Эмма ухаживала за больным стариком, потому что… Да потому что в кои-то веки Эмма стала лучше их и обхаять ее, как всегда, у них не получилось.