Красавец и чудовище

— Будь ты проклята! — он ударил кулаком по стене башни и только теперь очнулся, поняв, что так и остался на чердаке после того, как закончил работу. И если бы не ошейник, то он бы ее не закончил.

— Правда колет глаза? — насмешливый голос хозяйки послышался словно бы ото стен. А ведь она могла наблюдать за ним… да хоть и через тот шар.

— Это неправда! Ты все врешь! Ты специально врешь, чтобы я… потому что завидуешь! — выкрикнул Истираль, кружась по комнате и не зная, куда смотреть.

— Я вру? Помилуй, какой мне-то смысл тебе врать? — смешок Ронины прозвучал так близко, что эльф отшатнулся.

— Ты завидуешь нашей любви!

— Было бы чему завидовать… — магичка подавила тяжкий вздох. — Ну скажи на милость, чему мне завидовать? Тебя она мне отдала сама, я не просила, не хотела и знать о тебе не знала до ее прихода. Не поверишь, но она как-то не спешила рассказывать о рабе-эльфе. Наверное, тоже боялась, что позавидую… Любовь мне ваша даром не сдалась, мне и без нее хорошо. К тому же, если ты не знал, то настоящую любовь ошейник вызвать не может. Я могу сделать так, чтобы ты хотел меня и днем, и ночью, но мне этого тоже не нужно. А настоящей любви никакими пытками и издевательствами не добиться. Дети мне от тебя тоже не нужны и даром. Думай, эльф, думай.

Истираль плюхнулся на пол и скрестил ноги в попытке успокоиться и обрести равновесие.

— Но зачем тогда? — проронил он в пустоту, но лишь тишина была ему ответом.

Зачем Ронина хотела изжить его чувства? Если не из зависти, не из попытки влюбить его в себя, не потому, что хотела насолить Нилайе… Зачем? На этот вопрос он не находил ответа. Зато все больше вспоминал все то, чему раньше старался не придавать значения. Слова Нилайи о том, что орден не одобряет их связь и… слова о ребенке. Тогда он обрадовался, но что же было на самом деле? Зачем магичке полукровка — позор на всю жизнь? И где на самом деле его сын — заложник в ордене магов, как говорила Нилайя, или… где угодно? В приемной семье, например. Или в приюте. В таверне, в борделе… Полукровок порой бывает много, особенно после набегов, когда богатеи покупают пойманных эльфиек. Их ублюдки никому не нужны, но и заботиться об этих эльфийках никто не собирается. А потому полукровок запросто могут выбросить на улицу, словно мусор.

Он стиснул кулаки, пытаясь удержаться от вспышки ярости. Давно скованная магия внезапно пробудилась. Поскольку сейчас он не собирался вредить хозяйке, то ошейнику на его колдовство было плевать. А вот поговорить с Нилайей он не отказался бы. Что было правдой, а что ложью, в которую он верил благодаря любви и рабскому ошейнику? Что на самом деле побудило Нилайю избавиться от него, да не просто избавиться, а отдать той, к которой никто и никогда не пойдет за ответом. А ведь гениальный ход — ребенка за борт, раба отдать темной колдунье отшельнице, к которой ни одно разумное существо в своем уме не сунется… Но зачем? Что же ты запланировала, Нилайя?..

Истираль тяжело вздохнул и успокоил бесполезную сейчас силу. Магия не могла помочь, тут нужны были мозги. На его счастье мозги еще соображали. Итак, получается, интересный расклад — его хозяйка покупает раба. Двадцать лет живет с ним бок о бок, делит постель, рассказывает сокровенное, да еще и рожает ребенка. А потом что-то происходит, и ситуация накаляется. О ребенке в ордене знали с самого начала, поскольку скрыть беременность от опытных магов сложно. Ни иллюзия, ни корсеты, ни что угодно еще не поможет. Любой мало-мальски соображающий маг увидит две ауры вместо одной. Да и потом ее отлучки из ордена, отказ от заданий вдали от дома и все остальное можно было сложить. Почему же они ждали столько времени, чтобы забрать ребенка?

========== Глава 9 ==========

Истираль проворочался почти до самого утра и задремал лишь с рассветом. Мысли его были самыми что ни на есть грустными. Ложь смешалась с правдой так искусно, что он уже не мог отличить, что же было на самом деле, а что придумали. На самом ли деле Нилайю шантажировали жизнью ее ребенка? Так ли он был болен, если знать, что полукровки сильнее обычных человеческих детей? Помог ли ей орден или же они просто забрали малыша, едва научившегося ходить?

Ронина проснулась сама, уже без привычного заунывного пения и втайне порадовалась. Значит, ее слова все же попали в цель. Нет, она не хотела ссорить своего раба с его бывшей хозяйкой, наоборот, попыталась ему открыть глаза на то, что было на самом деле. Она мало знала Нилайю после своего громкого ухода, и еще меньше могла знать, чем та занималась втайне от ордена и от всех остальных. А может, и по заказу ордена. Маги все меньше занимались колдовством и все больше лезли в политику, забывая, что наука не любит грязных игр. Нилайя могла быть как просто сосланной замужней дамой, так и шпионкой на благо государства в личине несчастной замужней дамы. Мало ли, что хотели маги от северян. Сама Ронина в политику не лезла и лезть не желала. Она была рада помочь гномам, рада купить что-то у алхимиков-одиночек, выполнить чей-то заказ на амулет или оберег, сделать кому-то зелье или помочь, как помогла графу доносом, но на этом ее желание вмешиваться в закулисные интриги старых маразматиков заканчивалось. Собственно, она бы и не вмешивалась вообще ни во что, если бы ей не хотелось жить. И не просто жить, как животное, а жить и работать, изобретать что-то новенькое и стараться сделать этот мир хотя бы для себя не настолько поганым.

За завтраком Истираль молча жевал поданный омлет с таким видом, будто ест яд и знает об этом. На самом деле никакого яда не было, а Ронина видела в шаре, что у незабвенного графа сменилась пара служанок и конюх, но это уже не ее проблемы. Быть может, граф Силерин прислушался к ее словам в письме. А может, и сам кое-что понял. Благо вестник должен был доставить письмо почти сразу и фактически прямиком в руки графу, минуя посредников.

— Скажи — почему? — наконец выдавил эльф, с трудом подняв взгляд на хозяйку. Ронина невозмутимо жевала омлет.

— Что почему? — спросила она, выдержав необходимую паузу, чтобы помариновать Истираля.

— Почему ты все перевернула с ног на голову? Я теперь не знаю, что мне думать и во что верить, — он покаянно опустил голову.

Ронина задумалась на несколько минут, попутно оценивая вид эльфа. Учитывая бессонную ночь, выглядел тот несколько помятым и бледным, с осунувшимся лицом. Пожалуй, он действительно переживал о сыне и о Нилайе.

— Начну с того, что я понятия не имею, что именно у вас там происходило с Нилайей. Все, что я знаю — это то, что она сказала, когда привела меня к тебе. О том, что ее насильно выдали замуж в качестве платы за спасение ребенка. То, что она едет в страну без рабства. То, что ты не устраиваешь ее мужа, и я догадываюсь, почему, — магичка скривилась, но развивать мысль дальше не стала.

— У нас… теперь я не знаю, правильно ли я думаю. Три года назад Нилайя родила мне сына, и тогда орден все устраивало. Да, она перестала выполнять кое-какие задания ордена, но маги знали о ребенке, а кто не знал, тот быстро узнал из слухов. Но внезапно несколько месяцев назад… думаю, где-то месяца за четыре до нашего прихода сюда, сын заболел. Я не смог исцелить его своей силой, Нилайя тоже не смогла. Вызванный целитель лишь покачал головой. И тогда кто-то из ордена сказал, что сможет помочь. Нилайя не говорила, кто, но я думаю, что магистр, больше некому. Он сделал сыну лекарство, и тот стал быстро поправляться, но Нилайя стала слишком хмурая и перестала со мной разговаривать. А потом однажды она не забрала ребенка из ордена, сказала, что его там лечат. С тех пор я больше не видел сына. А потом она объявила, что выходит замуж за одного из лордов. Гамильер, если не ошибаюсь.