Жизнь после игры

— Я очень плохая жена, — просто сказала в пустоту. Не думаю, что Храму есть до этого дело. — Они не заслужили таких мучений. Они достойны лучших жен, достойны любви, заботы и понимания. Я не могу им всего этого дать…

Стена покрылась новыми глифами:

«МОЖЕШЬ. НО НЕ ХОЧЕШЬ.»

— Должен же быть хоть какой-то выход! — я ухватилась руками за лицо, зацепила когтями кожу, ощущая, как когти проходят сквозь меня. Я просто жалкий никчемный монстр, кусок дерьма, который не заслужил всего того наилучшего, что мне было дано…

«ОН ЕСТЬ.» — высветилось у меня прямо в голове, несмотря на закрытые глаза и ладони поверх лица. И наступила тьма.

Очнулась я уже за дверью Храма, лежа головой к ступеням. Выбросило меня капитально. В голове бились сумбурные мысли. Я ничего не помнила, что произошло потом. Какая-то каша из мыслей, какие-то обрывки… Да, я пришла в Храм, я что-то спрашивала… что? Не помню… с гудящей головой я медленно сползала по ступеням, не заботясь о своем облике. Все равно никто, кроме Храма не видит меня. А ему до меня дела нет.

С каждой пройденной ступенью каша в голове постепенно укладывалась по полочкам. На середине лестницы я смогла уже принять свой привычный облик и идти как человек, ножками. Под конец я вспомнила все, но мне как отрубило. Развестись с ними? Зачем? Пока ничего дурного не происходило, можно жить. Страшно? А чего страшного в том, что кто-то выпустит когти или не сдержит зубы? Даже люди кусаются и царапаются, что говорить о драконах…

Основной принцип драконьего гнезда — добровольность. Сама дала согласие? Дала. Выпила кровь? Выпила. Могла отказаться и выйти… не могла? Почему? Кто-то связал и приковал к стене священного Храма? Нет? Ну так в чем проблема то?

Эти мысли казались моими и не моими. Странными, чуждыми, страшными и одновременно успокаивающими. Действительно, все сама. Сама накосячила, самой и выгребаться. До конца своих дней.

Вернувшись домой, я притихла, замерев у светильника. Сидеть под торшером в углу было несколько неправильным, но меня почему-то никто не трогал. Как будто знали или чувствовали, что что-то произошло. Только Лимма привычно подсела под бок, словно говоря — я с тобой. И неожиданно для себя я ее просто обняла. Они действительно моя семья. Как бы я себя не пугала и что бы себе не придумывала. Мне с этим жить. И если Храм чуточку поправил мне отсутствующие мозги… что ж, может это и к лучшему. Время покажет.

========== Часть 14 ==========

На этот раз забирала Шеврина из Академии я. Дракон, конечно, отжег. Сначала достаточно долго кувыркался с Ольтом, а потом, так и не поев, пошел обучать уму-разуму студентов. Под конец дня от него уже осталось одно тело, которое можно хоть в холодильник запихивать — не среагирует.

Пришлось нести его на руках, причем Шеврин настолько оборзел, что даже не пытался держаться. Лежит себе и лежит, как обморочная девица… Персонально для меня он не тяжелый, носить его приятно, но сам факт несколько странен. Обычно дракон смерти все же умудрялся до спальни дойти своими ногами.

— Ладно, я все понимаю, но чего ты не пожрал-то? — спросила его я, уже закидывая в кровать и укутывая пледом. Теперь самое время открыть экран и натащить побольше еды.

— До кухни далеко было… идти… — Шеврин принюхался к большому сочному окороку и чуть не надгрыз мне руку, еле успела ее убрать. Вытянувшиеся белые клыки смачно клацнули, цепляясь за мясную кость.

— Экраны вам зачем, телепорты? — продолжала выспрашивать я, подавая ему новые порции. В спальню тихой тенью проскользнул Ольчик, за его спиной притаилась Лимма, тоже активно принюхивающаяся к мясу.

— Да сил не было уже экран открывать! — выдохнул Шеврин и взялся за новую порцию мяса. Еда в нем исчезала с фантастической скоростью, будто я ее в утилизатор спускала.

Я провела ладонью по растрепанным черным волосам. Сбоку от Шеврина плюхнулся Ольчик, сминая покрывало и вытягивая натруженные ноги, кажется, где-то он хорошо так набегался… Слева от меня под бок подлезла драконидка, тычась прохладным личиком в руку, словно кошка носом.

— Ну позвал бы кого-нибудь, хоть меня, — укоряюще посмотрела на дракона, в два укуса проглотившего курицу трансформированной пастью. Ну да, в нормальный рот такие объемы уже не пролезли бы.

— На телепатию силенок не хватило, а на комм тебе писать бесполезно. Ты его когда последний раз открывала? — хитро прищурился дракон, и я внезапно поняла, что действительно не смотрела комм уже давно… не помню сколько.

— Дня три… или четыре назад… — неуверенно припомнила. Впрочем, для меня дня три назад вполне могло оказаться и неделю назад, и две… Время летит слишком быстро, я почти в нем не ориентируюсь и мало что помню.

— Так с голоду помереть можно, — буркнул Шеврин и отпил полкружки компота за один глоток. Ольчик и себе потянул здоровенное пышное пирожное с вишенкой на белой горке крема.

— Да ты помрешь! — рассмеялся сверх и отсалютовал пирожным. — Тебе до помереть, как до соседней системы пешком…

Дракон шутливо пихнул сверха кулаком в плечо, Лимма подлезла совсем уж мне под руку и выглянула из подмышки, как любопытная кошка. Я ей сунула под нос большой пряник, и драконидка откусила здоровый кусок. Сама же взяла себе пирожное — полную копию взятого Ольчиком. Хорошая штука эти экраны, удобная и полезная.

— Я с тобой потом поговорю, — многозначительно улыбнулся дракон, при этом смотря на Ольта так… кажется, там будет не только разговор. Впрочем, я и не удивлена. Хотя можно бы сверха так сильно и не калечить, а то у него все силенки на реген идут. И не мазохист же… Но любовь-таки зла.

Иногда я им сильно завидую. Завидую, что не могу вот так чувствовать, отдавать душу и тело, показывать всю себя, отдавать и брать. Порой бывает сильно больно из-за того, что я бесчувственная сволочь и мне нечего им дать. Они мне дороги, но не более того. А иногда это сильно бесит, особенно когда видишь, что для всей семьи ты не пустое место.

Я не знаю, чем это лечить и лечится ли это странное дебильное состояние вообще. Быть может, я такой останусь навсегда… Не знаю.

Тонкие, но крепкие ручки Лиммы обхватили меня за талию. Драконидка порядком обнаглела от безнаказанности и творила, что хотела. А гонять ее у меня рука не поднималась. Взамен я ей просто сунула в рот остатки пряника, чтобы была занята и не тыкалась еще и носом, а то может и такое быть, и почесала всю компанию щупами, так как рук на всех не хватает.

В комнату ввалились довольные чем-то братцы золотые, Лэт и Шиэс. И начался обычный вечер с болтовней, чаепитием, вкусняшками и почесушками. Как-то странно так вообще… Жить и осознавать, что столько народу всегда будет рядом. И ведь еще не все пришли. Странно понимать, что так будет всегда. Но понимание этого уже не пугает и не отталкивает. Оно просто есть, граничит на пороге сознания и не мешает. Теперь я спокойнее относилась к тому, что вокруг меня всегда будет много народа, при этом они всегда будут касаться меня, дергать, щупать, обнимать, кусать и проявлять прочие признаки симпатии и собственничества. Для драконов это естественно, и мне придется с этим смириться, ведь пока что иного выхода нет.

А потом пришел Эрстен и притащил за ухо Шеата, почти махая серебряным из стороны в сторону.

— Принимайте вашего пиздюка! — дед шмякнул дракона на пол, от чего тот невольно взвыл. — Еще раз полезет мне кнопки на стул подкладывать — уши поотрываю!

Шеврин попросту заржал, смех подхватили все остальные, Шеата подобрали — ухо к тому времени уже зажило — и усадили ко всей честной компании. Да, кажется, мелкий оболтус снова взялся за старое.

Я чесала черного дракона, блаженно жмурящегося в тепле и уюте. Резерв у него уже постепенно восстанавливался, но все же еще недостаточно, поэтому я ему потихоньку заливала часть своего резерва. Не все, конечно, это ему будет слишком жирно, а немножко, чисто для поддержки, и чтобы показать, что мне как бы не все равно.

— Знаешь, — задумчиво проговорила я, рассматривая Шеврина, — наверное, это несправедливо, что такой интенсив достается только Ольчику. Я за равенство — давай уже такой интим для всех!