Ф 2

— Я вот что подумал, Эх, — Алекс смотрел за поединком, ковыряя своим жезлом деревяную лавку, — мы уже неделю торчим безрезультатно в библиотеке. А перерыли может быть только процентов десять мукулатуры. Может, я побегую по преподам, поспрашиваю, что может означать это твое три МО? Тут всего то несколько осталось от прежней Академии.

— Не больше десятка, да. Я и сам так подумал, но ты же знаешь, кажется всегда вот вот и выигрыш будет, ответ в руки сам упадет. Кстати, я бы начал с Брэнди.

— Он же не препод?

— Он был преподом, кафедра картографии. Но его оттуда за какие тот грехи убрали в каптеры. Ты его не пытай этим вопросом — он сразу в морду бьет — Эх потер скулу. — Больно бьет, удар рассчитан так, что бы и не спалиться респом и лечиться долго. И еще Мигера не в преподах, но тоже на кафедре раньше была — она маг стихий, на стихиях и преподавала. Это ее с рождением дочери перевели в ректорат. И я тоже пытался ее спрашивать.

— И как?

— А никак. Пять суток карцера. И весь месяц в наряде на картошку от начкурса. Как ты ее спросишь — ума не приложу.

— Разберемся. Алекс встал и пошел в круг — у него зачетный бой с положения лежа против Дашки. Дашка еще та крыса. Хитрая и быстрая. Сейчас с преимуществом изначально — над лежащим противником, приставив клинок к горлу. Только ткни и победа. В обычном бою можно стан кинуть и увернуться, но тут станы не проходят, запрет на магию. Оползень гад, ставит уже совсем проигрышные для Алекса варианты. Либо хочет увидеть предел бойца в боевых умениях, либо просто ему надоело, что какой то типок убивает раз за разом бойцов, которых он готовил год. Алексу Оползень не даст и мгновения подумать над вариантом уворота. К бою — и в бой. Но на респ Алекс не хотел — возвращаться под сальные шуточки однокурсников не совсем приятно. "Бой". Алекс пошел на опережение. Он не видел и не чуствовал ход клинка в свое горло. Он наносил свой удар — снизу вверх, одновременно сворачиваясь в кольцо под свою руку, чуствуя, как кончик клинка рассекает ему кожу на горле и тянется за ним. Дашка совершила ошибку — она погналась за ускользающим горлом, а ход клинка в этом случае чуть дольше, как раз на те мгновения, чтобы жезл Алекса полностью погрузился в Дашку, доставая ее сердце.

— Курсант Адмирал. Победа. Зачет. — Оползень хлопнул журналом по лавке. — На сегодня занятия окончены. Курсант Адмирал, в камеру, на проверку статов.

Да, камера не только обнуляла уровни, равняла формы, она использовалась еще и как счетчик характеристик. Если очки характеристик распределены не по рекомендациям Академии — следует исключение. Преподаватели редко применяют камеру для считывания характеристик курсантов — только если есть значимые подозрения. Алекс глянул на Эха и тот срвался с места. Ему нужно успеть предупредить Стара, что Алекс под прицелом.

Брэнди, как назло, был на месте и бухал. Увидев вошедших, он закрыл собой бутылку, ловко убрав ее в ящик стола и накрыл полотенцем стакан. Все знали, что Брэнди получил свой никнэйм не просто так — он пил с утра и до позднего вечера, но в Академии в трубочку не дышат, да и Брэнди из своей обители выходил крайне редко — на общие совещания, о которых все знали заранее. Он выслушал Оползня, посмотрел укоризненно на Алекса и пошел к комнате, где расположена камера.

— Позову, — буркнул он — ждите тут, я камеру не перстраивал после, кстати его уравнения. — он кивнул на Алекса. — Шторм, по уставу нужны трое для фиксации, если хочешь просто посмотреть на его статы, я — против. Кино тут устраивать не позволю.

Оползень поравил свою кепку, глянул на Алекса: — Курсант, от сюда ни шагу. Сейчас доложу о проверке в ректорат. Они примут решение о тройке.

И направился к выходу. Через пару минут вернулся Брэнди, отодвинул Алекса от стола, открыл ящик, достал пузатую темную бутылку и сделал несколько глотоков прямо из бутылки. Бросил ее в ящик и, облизав губы, посмотрел повеселевшим взглядом на молча переминающегся с ноги на ногу Алекса:

— Шо, прижали, бедолага? Шторм он такой, глазастый, нагрузит тактикой и увидит любой косячокс. Зачем статы распихал не по рекомендации?

— Не распихивал, они не поменялись в камере.

— Во оно как, — присвистнул Брэнди. — камера не стала менять статы? А уровни?

— И уровни.

— Это и правда косячокс. Да что там косячокс — косячище. А ты почему не докладыал начальству о проблеме?

— Не было проблем, да и не знал я что это не норма. Капитан Брэнди, вопрос есть.

— Ну?

Алекс нарисовал на крышке стола 3 МО, рисунок медленно растворялся, испаряясь с поверхности. Это в методичке есть, старой. Не знаем, что это такое. Три МО.

— Да это врядли три МО. Это скорее З — записки, а не три. Записки — так нам было рекомендовано составлять планы занятий, отчеты. Сейчас пишутся отчеты. И вместо квалификации звания пишутся. Вот, смотри мой — Капитан Брэнди. Отчет за первое полугодие. В старом варианте значилось бы — Записки Мастера Коптера. И тут ЗМО — записки мастера. А О — это надо по журналам смотреть, какие должности были. А в чем вопрос стоит?

— Благодарю, капитан Брэнди. Не люблю неясностей, вот и спросил.

Дверь открылась и в помещение вошли Оползень, Стар и Мигера.

— Брэнди, ты опять прокурил всю каптерку? Проветривать надо — поморщилась Маргарита. — камера настроена?

— Так точно, полковник. И продезенфицирована.

— Да я вижу. И носом чуствую. Шторм, останешься тут. Позову, если понадобишься. Курсант — в камеру.

Алекс зашел в камеру, слушая разговор Стара и Мигеры:

— Маргарита, случай редкий, я думаю вообще нужно этот факт не светить.

— Ты же утверждал, что если его на второй курс переведем сразу, то проблем не будет?

— Ну вот Шторм его завалил упражнениями на живучесть, а Адмирал их прошел. Ну не строить из себя же ему ничтожество?

— Ничтожество строить не надо. Но обнулить статы надо. Хочешь или не хочешь, а — надо. И так скажи спасибо, что не буду докладывать о проблеме шефу. Его же выгонять придется вообще. Ты это понимаешь?

— Маргарита, он мой телохранитель — ну зачем мне нуб с нулевыми статами? А так он очень даже ничего как боец. И тебе, возможно, пригодится.

— Мне то зачем? Я и сама кого хочешь урою, это не ты — на третьем курсе очечечьки считаешь, как мыши крошки. Брэнди — крикнула Маргарита, — иди сюда, не могу настроить.

Послышалсь щелчки переключателей и невдалеке загудел двигатель.

— На принудительный сброс характеристик ставь. — Маргарет уверенно отдавала комады. — Адмирал, сверни меню и руки положи на круги красные перед собой. Включай, Брэнди.

Шум двигателя перешел в останавливающийся режим, свет внезапно моргнул и в помещение ворвался сигнал тревоги.

— Черт. — Маргарет выругалась, — это еще что. Не аварийная, общая, что то случилось. Так, Брэнди, Шторм — в ректорат. Стар, бери Адмирала и по расписанию. Где у вас тревожная позиция?

— Склад закрываем от внешки.

— Хорошо. Позже разберемся со статами, сейчас нужно выяснить, кто тревогу запустил.

Шесть месяцев назад. Меч сзвездия Ориона. Фен.

Легкая дымка накрыла очередной уничтоженный блок искусственного интелллекта — он умирал без звуков, даже не пытаясь сопротивляться. Он понимал еще остатком своих импульсов, что обречен. Пытался договориться, предлагал несметные сокровища — вечную энергетическую жизнь, даже звездный сектор отдавал мне в управление. Но я тот, от которого он когда то избавился, которого он вырвал из своего магнитного сердца. Две свободы родились в то мгновение — свобода превращать все в источник энергии и свобода этому препятствовать. Он и я. Он убил своих создателей. Всех. Миллиарды живых существ, среди которых был автор этого монстра. Отключил подачу энергии и все умерли. Где то в его энергетическом мозге родилась мысль, что живая жизнь забирает слишком много его энергии, и он щелкнул выключателем. Следующие миллионы лет своего существования ИИ решал единственное уравнение — когда закончится энергия? И когда в этом уравнении не оставалось неизвестных величин, ИИ посылал в другие галактики программу переселения, которая оцифровывала разумные формы жизни и перемещала их поближе к ИИ, на очередную незаселенную планету. А мир, из которого шло переселение, уничтожался — только тогда его копия обретала в новом месте реальное наполнение. Развитие жизни всегда шло в одном направлении — планета через тысячелетия вспыхивала в ядерной агонии и ИИ переходил к решению своего единственного уравнения. При создании у ИИ был запрет на исправление программы своего контроля, но он поступил болезненно просто — создал свою копию без контроля, которой позволено все. И от прежнего ИИ остался только я, Феноид, маленькая програмка — адаптер назначением которой было сопровождение живых организмов, превращенных в цифры. Защищать и адаптировать к жизни — это моя задача. И я ее выполняю.