Страница 1 из 10
Сергей Григорьев
Андеграунд, или Все романтики попадают в..
Вольному – воля,
Спасенному – боль.
Рок-группа «Алиса»
Предисловие
(от автора)
1. Если вы не прослушаете треки, приведенные в конце этого повествования, то вы многого здесь не поймете.
2. Если вы даже прослушаете эти треки, вы все равно многого здесь не поймете.
3. Я сам ни хрена здесь не понимаю.
Часть 1
Я – пущенная стрела,
И нет зла в моем сердце, но
Кто-то должен будет упасть все равно.
Рок-группа «Пикник»
Боль пронзила темноту, и я очнулся. Однако глаза открывать сразу не стал, внимательно прислушиваясь к звукам и пытаясь понять, что со мной происходит. Ощущения меня, мягко говоря, не порадовали – я был подвешен за руки, а к моим ногам, похоже, был привязан какой-то тяжелый груз. Не знаю, чем были связаны мои руки, но запястья пылали так неистово, как будто кожа на них протерлась до костей. Судя по ноющим суставам и мышцам висел я так уже довольно продолжительное время. Грудь моя горела огненной болью, и боль эта точно была свеженькая. Но что меня взбесило больше всего, так это то, что я был, черт возьми, абсолютно голый. Не знаю, как я попал в эту передрягу, но чтобы понять, как действовать дальше, надо было взглянуть опасности в лицо, и я открыл глаза. Лица у опасности не было. Перед собой я увидел ярко-фиолетовую кожаную маску с прорезями для глаз и рта, причем глаза эти были самого черного цвета и светились то ли безумной радостью, то ли радостным безумием, а рот мерзко скалился гнилыми зубами и источал жуткую вонь. Маска обтягивала весь череп, и, приглядевшись, я заметил небольшие отверстия для носа и ушей. Тоненькая шея соединяла маску с белым халатом с пустым бейджиком на груди, а из-под халата торчали голые тощие волосатые ноги, обутые в фиолетовые шлепанцы. Ростом своим Маска явно не могла похвастаться – навскидку метр тридцать – и стояла передо мной на фиолетовой тумбе со ступеньками. Я облизнул пересохшие губы пересохшим языком и, глядя Маске прямо в глаза, произнес:
– Цвет такой же приятный, как и запах у тебя изо рта. Ты кто такой, недоросток?
Глаза Маски сверкнули злобой, она влепила мне пощечину левой рукой и ответила мерзким визгливым гундосым голоском:
– Я Доктор. В данный момент Доктор Твоего Тела. Вот я сейчас возьму болгарку, укорочу тебе ноги, а потом померяемся ростом, умник, – с этими словами он поднял правую руку с окровавленным скальпелем и, внимательно посмотрев мне в глаза, сделал разрез на моей груди справа налево. Черт, было реально больно, я стиснул зубы и не издал ни звука, но подумал о том, что дело мое дрянь.
– Молчишь? Это хорошо. Не люблю криков, – Доктор как-то отрешенно, но с явным удовольствием, наблюдал, как сочится кровь из раны, – Мне достаточно того, что я увидел боль в твоих глазах. Кстати, если сдерживать крик, то в глазах боль отражается гораздо ярче и отчетливее.
– Что ты делаешь, ублюдок? – я постарался, чтобы мой голос был максимально ровным и, главное, чтобы в нем не было ноток страха и паники.
– Режу кожаные ремни, – ответил Доктор своим визгливым голосом и отвесил мне пощечину, – Я буду бить тебя по морде за каждое оскорбление. Я знаю, что это совсем не больно, но это унизительно, а для тебя это, пожалуй, даже хуже боли. Хотя, поверь, настоящей боли ты еще не чувствовал, но я тебя с ней обязательно познакомлю, обещаю. И крики тоже будут.
Он спустился с тумбы и куда-то ушел, скрывшись из поля моего зрения. Я огляделся, насколько позволяло мое подвешенное положение, но ничего, вселяющего хоть какую-нибудь надежду, не узрел. Определить размеры помещения было невозможно, ибо стен я не увидел – они были скрыты темнотой. Вообще, создавалось такое ощущение, что освещалось пространство только вокруг моего бренного нагого тела радиусом метров семь-восемь, хотя источника света я обнаружить не смог. Потолок был очень высокий и абсолютно белый, освещенный так же странно только надо мной. Пол был выложен брусчаткой и, глядя на эти камни, я вдруг почувствовал, что в помещении довольно прохладно. Возле фиолетовой тумбы стоял средних размеров стол на колесиках, на котором были разложены всевозможные инструменты – обычный садистский набор для истязания – клещи, пассатижи, ножи разной формы, какие-то крюки и прочий хлам, включающий, конечно, ручную ножовку, паяльник, дрель и болгарку. Мне даже думать не хотелось о том, что меня ожидало и, каюсь, стало реально страшно. Я почувствовал дрожь своего сердца и на какое-то мгновение ощутил гнетущее чувство отчаяния и безысходности, но лишь на мгновение. Тут, шаркая шлепанцами, появился Безумный Доктор, в его руке была бутылка с какой-то жидкостью, и он, поднявшись на тумбу, поднес её к моим губам. Я повернул голову в сторону, но ублюдок схватил рукой мое лицо, сильно надавил пальцами на щеки и влил мне в рот немного жидкости. Как ни странно, это оказалась простая вода и, на удивление, пресная.
– Вот принес тебе попить. От жажды, бывает, затуманивается мозг, а затуманенный мозг не так остро чувствует боль, – с усмешкой прогундосил Доктор.
– А пивка у тебя нет? – мне действительно чертовски захотелось пива.
– Не наглей. Тебя и без пива ждет масса удовольствий, – и он заржал противным визгливым хохотом, трясясь при этом всем своим тщедушным телом, как начинающий брейкер.
– Ты такое мерзкое, отвратное и гнусное существо, что даже смех у тебя омерзительный, – я постарался вложить в эти слова все то презрение, которое я испытывал к этому карлику, но такого эффекта все-таки не ожидал. Его безумные глаза зажглись такой ненавистью и злобой, каких я не видел за всю свою непростую жизнь, и он, брызгая слюной во все стороны, завизжал режущим уши фальцетом:
– Существо?! Это я существо?! Нееет! Это ты скоро превратишься в бесформенное агонизирующее существо без прав и желаний! Хотя нет, у тебя будет одно право – право на смерть, и будет одно единственное желание – сдохнуть! Я сделаю все возможное, чтобы ты не смог выполнить свою дурацкую миссию!
Он судорожно достал из кармана скальпель и сделал еще один разрез на моей груди. Движения его были нервные и порывистые, скальпель вонзился в плоть гораздо глубже, чем в прошлый раз, и кровь брызнула на фиолетовую маску, как из пульверизатора. Жуткая боль взорвала мою грудь, и крик уже готов был вырваться наружу, но я не позволил. Я стиснул зубы и хотел было закрыть глаза, чтобы этот выродок не смог увидеть в них моих страданий, но вместо этого уставился прямо в его безумные очи и тихо, но страстно процедил сквозь зубы:
– Ты ошибаешься, мелкая тварь. У меня всегда останется желание вышибить твои сгнившие мозги, и всегда останется право на надежду.
Не знаю, что ублюдок в этот раз прочитал в моих глазах, но он как будто несколько успокоился, задумчиво посмотрел на меня, почесал свою фиолетовую макушку, спустился с тумбы, подошел к столику и начал перебирать инструменты, что-то бормоча себе под нос. В этот момент я заметил, что из темноты отделилась какая-то тень и оказалась огромным мужиком ростом где-то под два с половиной метра в тёмно-коричневом плаще, широкополой коричневой же шляпе и с длинным кинжалом в руке. Он бесшумно и молниеносно подлетел сзади к Безумному Доктору, который так был увлечен своими инструментами, что ничего вокруг не замечал, и вонзил кинжал ему в горло. Доктор издал какой-то булькающий звук, изо рта у него хлынула кровь, он обмяк и, медленно соскользнув с кинжала, рухнул на каменный пол. Великан вытер свое оружие о белый халат доктора и принялся топтать безжизненное тело своими огромными кожаными сапогами, пока не истоптал его в пыль, в буквальном смысле. От Безумного Доктора остались только фиолетовые шлепанцы.
Я во все глаза смотрел на происходящее, пытаясь осознать сон это или явь. Но боль во всем теле и горящие порезы на груди заставляли поверить в то, что все это реальность. Невообразимая безумная реальность.