Страница 6 из 22
– Все верно. Хотя мы можем выбрать формат полуторачасовой встречи. Но для первого раза предлагаю все-таки ограничиться часом, – предложила Светлана.
Она поинтересовалась, удобно ли мне будет встретиться в субботу, мне это подходило, и мы назначили время.
– Скиньте тогда мне на телефон вашу почту, и я отправлю анкету. Вы не волнуйтесь, она совсем небольшая. Заодно я схему проезда к своей консультации пришлю.
Мы попрощались, затем обменялись данными. Я открыла опросник.
Вначале шли стандартные для большинства анкет вопросы: фамилия, имя, отчество, возраст, род занятий, семейное положение и так далее. А затем – довольно длинный перечень возможных проблем, среди которых нужно было отметить присущие мне. Недолго думая я тут же отметила депрессию и негативные мысли. Так, что еще? Глаз зацепился за потерю смысла жизни. Похоже, это тоже можно упомянуть. За этим сразу следовала психологическая травма. Я поставила галочку.
Это были далеко не все беды, которые меня беспокоили, но их я в списке не нашла, а последней строчкой значилось «другое». Можно добавить свое. Но только как написать, что я потеряла магические силы? Или что любимого человека убили мнимые подруги у меня на глазах?.. И что на самом деле он не совсем человек, поэтому не умер, а превратился в пыль?
Я долго сидела в оцепенении, затем, с трудом удерживая ручку в ватных пальцах, криво вывела: «Смерть близкого человека». Неужели психолог сможет мне с этим помочь? Я горько усмехнулась и вернулась к анкете, которая, оказывается, еще не закончилась. Дальше там было несколько вопросов, где предлагалось подробнее описать свою проблему, например, давно ли она началась, и в чем, по моему мнению, ее главная причина?
– Вот черт, – выругалась я. – Как на это можно ответить? Главная причина – подлые ведьмы?.. Так, что там дальше? Какие средства вы пробовали применить для решения проблемы? – На этом месте меня неожиданно разобрал безудержный хохот. – Да я каждую пятницу пытаюсь применить решение этой проблемы! – давясь от смеха, восклицала я. – А в последнюю пятницу я применила даже двойное решение! Или два решения!..
Когда смех, больше похожий на истерику, утих, я вернулась к анкете и заполнила ее более-менее правдивыми ответами. М-да, какой смысл мне идти к специалисту, если он сможет помочь, только если я буду искренней и честной, а я не могу себе этого позволить?
Быстренько пробежавшись глазами по своим ответам, я состроила скептическую мину, сфотографировала готовую анкету на телефон и отправила ее Светлане Николаевне. Итак, в эту субботу я окажусь в кресле психолога. А может – еще круче – на диване! Буду лежать в расслабленной позе, раскинувшись вальяжно на подушках, а психолог будет спрашивать, хочу ли я поговорить об этом… О чем, об этом? Да не важно. Я столько раз видела подобную картину в кино, но никогда не думала, что сама буду в этом участвовать. Но вдруг мне и в самом деле это поможет? Ленкин голос звучал вполне бодро и жизнерадостно и совершенно не походил на то, как она цедила сквозь зубы, когда я пыталась выведать у нее насчет ее жизни со Славой. И на глухой тихий шелест ее голоса, который я едва могла расслышать по телефону, когда на нее вдруг свалилось осознание содеянного, тоже не похож. Сейчас это была нормальная Ленка. Настоящая такая Ленкинская Ленка, как бы она сама сказала. Может, и я похожу к этой Светлане, да и стану снова обычной Нинкинской Нинкой?
Может быть, странно, что я, пусть и бывшая, но все же ведьма, обращаюсь за помощью не к кому-то из своих соратниц, а практически к врачу. Ведь мне было бы намного проще все объяснить, обратись я к так называемой коллеге. Мне не пришлось бы врать и изворачиваться, придумывая правдоподобный сюжет, и вероятно, что мне не просто бы помогли восстановить душевное равновесие, но и вернули бы силы. Одна ведьма наложила заклятье – другая сняла, действие – противодействие… Но теперь само понятие «коллеги и соратницы» для меня звучало как оскорбление. Ведь я не поссорилась с какой-то единственной ведьмой. Меня предала целая группа, круг, и я не могу больше никому из них доверять. У меня сейчас просто идиосинкразия на ведьм!
Глава 4. Магия немагического.
Я вошла в кабинет и с любопытством огляделась. В первые секунды меня накрыло разочарование, потому что это место совершенно не было похоже на те, что я видела в кино. Обычно я представляла себя просторное помещение с огромным книжным шкафом во всю стену, заставленным множеством книг по психологии и близким к ней областям. У шкафа должен был стоять массивный письменный стол, за которым психотерапевт вел прием, а потом он приглашал меня на другой конец комнаты, где располагались диван, кресла и низкий столик. Диван был придвинут к большому окну, и при желании можно было поднять жалюзи и впустить в помещение свет, а можно было наоборот сделать приглушенный свет, задернуть шторы, чтобы клиенту было легче расслабиться.
Здесь все было не так. Кабинет был маленький и вытянутый от двери. При входе с левой стороны стоял приземистый шкафчик с застекленным верхом и детскими игрушками на полках, а справа столик с каким-то большим деревянным ящиком с невысокими бортиками. Мне показалось, что ящик был наполнен белым песком, в котором увязла парочка крошечных игрушек. Напротив входа находилось небольшое окно, под ним стоял низенький столик, а по бокам дерматиновые кресла: одно справа и два слева. Стены оклеены бежевыми обоями с едва заметными золотистыми вкраплениями. На потолке изящная классическая люстра с пятью абажурами. В принципе, если не сравнивать с киношными кабинетами, вполне уютное место.
Светлана Николаевна, которая выходила меня встречать в вестибюль здания, где располагался ее кабинет, и затем привела сюда, открыла передо мной дверь и пропустила вперед.
– Проходите, садитесь, где вам удобно, – ласково сказала она.
Я посмотрела на коричневые кресла. Они были совершенно одинаковые, и я даже не представляла, в каком из них мне будет удобнее. У правой стены рядом с песочным ящиком стояла еще парочка стульев.
– А зачем песок? – спросила я, чтобы оттянуть момент рассаживания.
– Это для песочной терапии, – дружелюбно пояснила психолог. – Ну, это с детишками такую проводим.
Я прошла вперед и выбрала кресло слева, которое было ближе к окну. Светлана Николаевна расположилась в кресле напротив.
– Ну, что же, Нина. Давайте начнем, – сказала она. – Если хотите, я налью вам воды или чаю.
Я отказалась.
– Я посмотрела анкету, которую вы заполнили. Вижу, вы многое пережили. Хорошо, что вы решили не справляться в одиночку с этим, а обратиться к специалисту. Я очень постараюсь вам помочь.
Я молча кивнула.
– Может быть, вы что-то еще хотите сказать в дополнение к анкете?
– Ну, да, есть. Я потеряла способности.., – я замялась. Она с сочувственным интересом выжидающе смотрела на меня. – То есть, я кое-что умела, у меня было… хобби, любимое занятие. То, что очень хорошо у меня получалось, – я медленно подбирала слова, чтобы держаться ближе к правде. – И как будто разучилась. У меня больше не получается.
Светлана понимающе кивала и слушала. Слова, поначалу дававшиеся мне с трудом, вдруг начинали литься легче и легче.
– В общем, я словно потеряла часть себя, – продолжала я. – Как будто целый пласт жизни куда-то ушел, смысл пропал. Это было очень важно для меня. И на этом месте теперь пустота, и еще мой любимый, там тоже пустота…
Я замолчала, чтобы собраться и не расплакаться. Я первый раз это рассказывала кому-то, кроме себя в пьяных монологах.
– Простите, что я спрашиваю, но мне нужно знать. Он умер? Это про него вы писали в анкете?
Я закивала. Взгляд Светланы был настолько понимающим и теплым, что даже не вызывал сомнения в своей искренности.
– Да, он погиб. Несколько месяцев назад. После этого у меня и пропали… после этого я перестала заниматься своим делом. А вместо этого я стала, – я глубоко вздохнула, потому что это сказать было нелегко, – я пить стала. Не думаю, что я уже прям совсем алкоголичка. Но такого никогда со мной не было, и это тоже меня беспокоит. В общем, все навалилось! – Я махнула рукой и, наконец перестав сдерживаться, заревела.