Женщинам о женщинах

Я обиделась за любимого мужчину. Какой диспансер?! Что вообще несёт старый хрыч? Он даже не представляет, какое оскорбление наносит такому таланту, как Игнат! Вышла из кабинета недовольная. Всплыла ехидная улыбочка экс-жены моего супруга. Я даже не понимала: неужели такова женская месть?

Игнат, помнится, удивился: «Ты чем-то расстроена?»

Я отмахнулась, пытаясь быть непринуждённой: «Ничего особенного».

Согласись, влюблённость вкупе с молодостью делают своё дело – мы быстро забываем о тех «мелочах», которые часто не являются таковыми. Дюжина злых кошек внутри меня поскреблась, да угомонилась. Тем более, напоследок врач как бы успокоил: «Бывает, обходится без эксцессов. Вокруг полно тихих помешанных, о которых даже родные и близкие не догадываются».

Восхождение прошло благополучно. Мы, вдохновлённые, вернулись на базу. Вечер у костра с шашлыками и песнями принёс истинное наслаждение. Игнат, мой король с гитарой, был великолепен! Все с удовольствием ему подпевали. И долго ещё искры над костром взмывали в ночное небо, пока мы, наконец, не разбрелись по палаткам.

***

У Игната была двоюродная сестра Галина. Её вряд ли можно было считать красавицей. Хотя, признаюсь, был в ней определённый, едва уловимый, шарм: походка с покачиванием бёдер, изящный поворот шейки, бархатистое сопрано. Я слышала, это называют старинным словом «манкость». И эту самую манкость, как заметила, мужики тотчас ощущали, где бы ни появилась Галина.

Она училась в середине семидесятых в мединституте. И сумела извлечь из собственной учёбы двойную выгоду: и терапевтом стала, и замуж выскочила на последнем курсе за сирийца.

Советская система браки с иностранцами не поощряла. Но для арабов делали послабления: как-никак союзники в борьбе с империализмом и сионизмом, помощь дружеским народам Востока. В общем, женщины СССР были почти стратегическим оружием.

Галина, как сама хвасталась, уютно обустроилась аж в Дамаске. Ага, советская Шахерезада Степановна, сказка тысячи ночей! Она помогала супругу в частной клинике и успела ещё обзавестись смугленьким дитём. А через три года объявилась в августе на родине, но без ребёнка.

Галина прилетела в довольно скромном платье-миди. Мусульманские обычаи любую строптивицу приучают к смиренности. И жаль, что её супруг тоже остался в Сирии.

Уже дома Галина раскрыла объёмистые баулы, а там… Были там и подарки для родных, и тряпки с косметикой для ближних – за деньги, разумеется. Сама расфуфырилась так, что павлины нервно курили бы! «Прямо звезда Востока», – льстили бывшие однокурсницы.

Мне Галина подарила серебряное колье с сердечком посредине. Дома я залюбовалась им. Положила на ладошку, глядя у окна, как камень играет на свету искрами. Перевернула кулон обратной стороной и заметила небольшую трещину на сердечке. Иглой кольнуло опасение: «Не потому ли сделала почти царский подарок, что его нельзя выгодно продать?» Со стыдом одёрнула себя: «Не обижай родственницу напрасными подозрениями».

Сестра Игната остановилась у родной матери в посёлке Руднево. Мы в то время жили в совершенно противоположном месте – в Краснооктябрьском районе. Увиделись в первый день её приезда, после день-второй не встречались.

Помню, в ту субботу я тихо сидела с книжкой. У нас было так заведено, когда Игнат общался со своей музой, тренькая что-то на гитаре. Он требовал, чтобы вокруг царила полная тишина, несмотря на то, что жил у меня. Его прямо-таки выбивало из потока поэзии, как он выражался, гавканье собаки наверху или ремонт снизу. Мне приходилось выяснять отношения с соседями, пока мой милый творил в эмпиреях.

Тут позвонила Галина, сходу предложила: «Через четыре дня уезжаю. Давайте кутнём в ресторане? Не беспокойтесь, за мой счёт».

Кто же откажется в такой ситуации!.. Тем более, мы в то время очутились в финансовых тисках. Новый начальник уволил по надуманному предлогу Игната, и он никак не мог найти подходящую работу. Обстановка в семье сложилась напряжённая. Так почему бы не отдохнуть душой и телом?

Мы отправились отдыхать в ресторан «Острава». Он только открылся, и был самым модным в Волгограде. На первом этаже располагались раздевалка и бар, довольно скромный по габаритам. Но когда мы поднялись на второй этаж, я обомлела.

По центру – бассейн с фонтаном, где плескалась рыба. Сад из пальм, папоротников и всяких экзотических растений окружал по периметру столики. В глубине зала виднелась эстрада, где музыканты настраивались для весёлого вечера. И всё это великолепие накрывала стеклянная крыша. Любого обывателя ошарашит такое убранство после убогости снаружи. Да ещё халява по полной программе!

Мы болтали, пили и веселились до упаду. Галина заказала самые дорогие блюда и вина, и я поражалась её щедрости. Блаженство ударило нам в голову. Я была счастлива, как никогда, и любила тех, кто был сейчас рядом, любила целый мир, который столь благосклонен ко мне. Мы то плясали, то выходили курить на просторный балкон.

Кавалер у нас был один на двоих, и танцевали с Игнатом поочерёдно. Я сидела, попивая вино, и с сарказмом слушала музыкантов. Как сейчас помню тот грустный хит: «Люди встречаются, люди влюбляются, женятся.// Мне ж не везёт с этим так, что просто беда…».

Мне было жаль несчастных, не знавших любви. Слава Богу, у меня всё наладилось.

Как раз конферансье вальяжно сообщил, что «в честь приезда таинственной и прекрасной дамы из Сирии объявляется белый танец!». Галина игриво глянула в мою сторону, и я ответила благосклонным кивком. Тогда она встала и кокетливо поклонилась моему мужу. Он тоже встал и церемонно поклонился ей.

Они пошли на площадку, и мне почудилось, что благоверный слишком крепко прижимает талию нашей подруги. В туманном хмелю осадила себя: «Не заводись! Подумаешь, чуть потискает для удовольствия. Игнат не позволяет себе лишнего – она всё-таки его сестра, пусть двоюродная».

Они вернулись разгорячённые. Мне показалось, что Галина уж слишком фривольно пялится на Игната. Хотя разве мы не позволяем себе иные вольности, списывая их на происки «зелёного змия»? Я не усмотрела в том особой трагедии.

К двенадцати ночи ресторан стал пустеть, официанты потихоньку прибирали столы. Мы тоже засобирались, изрядно пьяные.

«Что будем делать? – повернулся к Галине Игнат. – Электрички уже не ходят. Поедешь к нам?»

Галина капризно поджала губки и жеманно пропела: «Опять от меня сбежала последняя электричка…».

Игнат засмеялся: «Я предупредил папу, что можем к нему сегодня завернуть. Он глуховат и рано ложится спать, а ключи у меня есть».

Его отец жил тут же в центре, рукой подать. И мы отправились к нему, по пути пританцовывая.

***

Нас приняли радушно. Интеллигентный старик с мягким характером после смерти жены жил одиноко. Он постелил нам в спальне. Галина легла на диван в проходной комнате с балконом.

Я провалились в густую тьму в момент. Но до сих пор изумляюсь, как запомнилось сновидение.

Мы с Игнатом плывём на лодке по обширному пруду. Солнечно, тепло, на берегу в кустах щебечут птицы. Муж гребёт вёслами. Правда, лицо отчего-то недовольно, однако я – не странно ли? – не обращаю на то внимание. Любуюсь природой вокруг. Поднимаю раскрытую ладонь, в которой сердечко из кулона, но без обрамления. Вижу трещинку на украшении, но она не расстраивает – кругом такое великолепие! Сердечко сияет в лучах заходящего солнца.

Непонятно, кто машет с берега, и в ту же секунду что-то незримое толкнуло лодку. Из моей руки украшение падает прямо в воду, и я вскрикиваю, Игнат почти сразу прыгает в пруд. Я с надеждой вглядываюсь в волны. Муж погружается в глубину, пытаясь поймать сердечко, но ничего не получается: милый кулончик исчезает в пучине. С ним скрывается во тьме Игнат.

Когда открыла веки, жуткая картина по-прежнему стояла передо мной. Моё настоящее сердце колотилось неимоверно. Прислушалась к дыханию мужа, лежащего ко мне спиной, почти сразу уловила, что не спит. Подумала: «Ему нельзя лежать на левом боку, сдавливает же сердце. Попрошу его перевернуться на спину». Сама осторожно провела по лбу в холодном поту, и съёрничала в свой адрес: «Надо меньше пить».