Страница 17 из 39
Астарот полулежал на широком диване, подперев голову правой рукой, и курил кальян. Дым тонкими струйками вылетал у него из носа и неплотно сжатых губ и поднимался к потолку. Колеблющийся свет свечи лишь на мгновение четко вырисовывал его извивающуюся тягучую нить. Затем темнота снова скрывала ее в глубине высокого сводчатого потолка. Сладковатый запах дыма заставлял ноздри Саргатанаса жадно трепетать от наслаждения.
Астарот приоткрыл глаза, и его красные зрачки вспыхнули в темноте, как угли затухающего костра. Он медленно вытащил мундштук изо рта и, наконец, посмотрел на Саргатанаса. Тот тут же почувствовал, что повелитель чем-то недоволен. Откуда взялась эта уверенность, генерал не знал, но ощущение тревоги усиливалось с каждой минутой. Теперь он даже ненароком боялся встретиться взглядом с повелителем. Саргатанас сжался и опустил голову к самому полу. В тишине комнаты низкий голос Астарота прозвучал четко и удивительно спокойно:
— Сегодня на рассвете истекают три дня, которые были даны Блейбери для того, чтобы выдать нам двух вагкхов.
Казалось, что повелитель андрасов просто констатирует известный факт, но рогатый демон еще ниже опустил голову. Он со страхом ждал следующих слов Астарота. И дождался:
— Мне кажется, что кто-то не выполнил отданный мною приказ.
Начав говорить, Астарот больше не обращал внимания на то раболепие, которое демонстрировал Саргатанас, распростершись на полу возле его ног. Он снова глубоко затянулся, выдохнул очередную порцию дыма и продолжил:
— Вынужденное ожидание не только утомляет меня. Оно уже начинает меня раздражать. Скажи мне, Саргатанас, как я должен поступить с тем, кто вовремя не исполнил мой приказ?
Рогатый демон с ужасом понял, что его время пришло. Повелитель ждет от него ответа, весьма прозрачно намекая на его вину. Он тяжело вздохнул и сдавленно прошептал:
— До рассвета еще несколько часов, мой повелитель…
— Ты думаешь, что мне стоит набраться терпения и еще немного подождать? Разве я не ждал уже достаточно?
— Еще несколько часов, повелитель…
Астарот снова затянулся. Теперь он долго не выдыхал дым, делая вид, что глубоко задумался. Саргатанас почувствовал, что вспотел. Пот был холодным и липким. Он струйками стекал по спине и вискам, но демон не смел смахнуть его. Он боялся даже пошевелиться. Наконец, повелитель андрасов выдохнул дым и спокойно произнес:
— Хорошо. Я подожду несколько часов, коль уже прождал несколько дней. А ты, Саргатанас, не сиди здесь. Пойди, прогуляйся. Посмотри, как встает солнце. Рассвет над морем прекрасное зрелище, особенно если видишь его в последний раз.
Слова Астарота прозвучали как приговор. Саргатанас знал, что обжаловать его невозможно. Никому и никогда не удавалось смягчить сердце повелителя. Выход был только один — исполнить приказ. Только так можно избежать наказания.
Гдаш был возмущен до глубины души. Если выражаться совсем уж точно — он был в бешенстве. Как эта мегера Тилия посмела так издеваться над Озби?! Он вспомнил, в каком состоянии нашел своего друга и задохнулся от возмущения: да кто она такая, в конце концов? Жаль, что ее не было сейчас в этой комнате. Он не посмотрел бы на то, что она женщина. Он бы ей устроил! Он бы выпорол её. Пусть бы задумалась над своим поведением!
Гдаш раздраженно пнул ногой стул, и тот отлетел в дальний угол комнаты. Тогда мужчина пнул второй. Тот отлетел туда же. Внезапно он почувствовал слабое облегчение. Его возмущение и раздражение нашло выход. Гдаш на секунду остановился в центре комнаты, а потом «приступил к делу». Он стал ломать и крушить все, что комнате находилось. Обивка мебели, посуда, деревянные части кресел и диванов, светильники — все летало по комнате, постепенно покрывая пол однообразной разноцветной массой. Гдаш привык относиться ко всему «с душой». Поэтому если он взялся крушить мебель и бить посуду, то делал это очень тщательно, разбивая предметы на мельчайшие части. Разломав все, что только было возможно, он удовлетворенно вздохнул. Затем мужчина представил себе лицо Ингер и улыбнулся. Девушка, конечно, придет в ужас от всего увиденного, но обязательно простит его. В этом Гдаш ни капли не сомневался. Он посмотрел вокруг и увидел единственную уцелевшую скамью в дальнем углу комнаты. Она сохранилась в целостности только потому, что была вырезана из целого куска камня. Гдаш еще раз глубоко вздохнул и направился к ней. Осколки посуды покалывали его босые ступни, но это было такой мелочью по сравнению с чувством удовлетворения, которое он сейчас испытывал.
Замком сел на гладко отполированный камень и прикрыл глаза рукой. Он уже жалел, что вернулся назад, в эту комнату. Да, он сдержал обещание, данное Ингер, но может, он все же зря отказался плыть на Гридос вместе с Озби? Интуиция подсказывала ему, что он сделал ошибку. Его отпуск, которым он так наслаждался, давно уже закончился. Он просто не заметил, когда это произошло. Гдаш убрал руку от лица и с ненавистью посмотрел на каменные стены подводного дома. Если бы их можно было также легко разбить, как находящиеся внутри вещи, а, разбив, выбраться отсюда… Мужчине оставалось только ждать возвращения Ингер. Может быть, девушка согласится помочь ему? Гдаш очень надеялся на это. По крайней мере, в эту минуту он думал, что это его единственный шанс обрести свободу.
Он все еще был во власти мрачных мыслей, когда услышал плеск. Не такой тихий, как при появлении Ингер. Это был шум, похожий на бурление закипающей воды. Гдаш встал. Он смотрел на воду бассейна, с нетерпением ожидая появления посетителей.
Несколько голов, с прилипшими к лицам волосами одновременно появились на поверхности, и вагкх удивленно моргнул. Это были мужчины. Он ожидал появления мелузин, поэтому даже немного растерялся. Мужчины один за другим стали выбираться из воды, и Гдаш понял, что видит перед собой мерменов, мужчин-русалок. В отличие от женщин, они были вооружены острыми, похожими на трезубцы клинками. Гдаш положил руку на пояс, туда, где обычно находилась рукоять энергетического клинка, и тут же раздраженно поморщился. Оружие пропало вместе с другими его вещами. Как он мог забыть об этом?! Настороженность мужчины сменилась раздражением, как только он увидел Тилию. Русалка появилась следом за мерменами, как ни в чем не бывало, выбралась из бассейна и направилась к вагкху. Гдаш был настолько сильно возмущен ее появлением, что слетевшие с его губ слова прозвучали грубо:
— Кого я вижу! Мегера собственной персоной! А ты зачем здесь?
— Я выполняю приказ королевы Блейбери. Она велела поднять тебя на поверхность и отдать андрасам.
В зеленых глазах женщины сверкнуло злорадство:
— Жаль, конечно, что Ингер не знает об этом… Ну, да ладно. Я ей потом все объясню.
Взгляд мелузины скользнул по комнате, и она с насмешкой добавила:
— Ты, как я вижу, не скучал в последнее время…
Один из мерменов холодно прервал ее:
— Королева приказала отдать андрасам двух вагкхов.
— Я не знаю, где второй. Может быть, ты знаешь, где находится твой друг?
Глаза Тилии замерли на лице Гдаша. Тщательно скрываемое волнение, которое читалась в них, тут же исчезло, стоило только мужчине произнести:
— Я не знаю, где он. После похищения я ни разу не видел Озби и даже ничего не слышал о нем.
Тилия довольно улыбнулась и с уверенностью в голосе сказала:
— Я узнаю, кто из жителей Андерворта скрывает второго вагкха. Обещаю, я разыщу его. Это займет всего лишь пару дней. Так и передайте королеве.
Мелузина с усмешкой наблюдала, как мермены со всех сторон окружили Гдаша. Она разжала руку, и мужчина увидел в ней небольшой зеленый шарик. Несколько часов назад точно такой же ему давала проглотить Ингер. Его желудок сжался. Он все еще помнил боль, которую недавно пережил. Тилия с улыбкой на лице приблизилась к вагкху.
— Открой рот. Будь послушным… мальчиком!
Гдаш выполнил ее команду. Его темно зеленые глаза встретились с ее изумрудными. В глазах женщины было превосходство и насмешка. На мужчину это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Гдаша вообще было трудно смутить. С тайным удовольствием он подумал: «Рано радуешься, самовлюбленная глупышка. Ты еще не знаешь, что Озби нет у тебя дома. Жаль, что я не увижу разочарования на твоем красивом личике, когда ты узнаешь, что жертва ускользнула из созданной тобою ловушки. Нет, из тюрьмы, в которой ты держала ее». Вместо этого он вслух сказал: