Амнезия "Спес"

«Надо взрослеть, не спорю. Но как же тяжело мне это взросление дается!»

— Ладно, полезли уже, — сказал я ему, когда отдышался немного, — время поджимает, а там у нас еще «приятели» в парке живут, встречать сейчас дорогих гостей выйдут.

— Не, не успеют, думаю, — предрек наставник, вскарабкиваясь рядом со мной на верх насыпи, — ты ж сказал, там пятьдесят метров бежать, не больше, и нам откроют сразу. А вот обратно — да-а, ждать под дверью возможно будут нас.

Так и вышло, как он говорил. Мы отрыли присыпанный каменной крошкой лаз и съехали по накатанному пути внутрь помещения. Трусцой домчали до нужной двери, и только когда она стронулась на открытие, в парке, за спиной, вроде как послышалось какое-то шевелении. Мы ввалились внутрь, так и не поняв, кто там по нашу душу все-таки пришел.

— Господин Зак! Ну, наконец-то, вы вернулись! — воскликнул Сайрус, сквозь которого мы чуть не пронеслись, так ломились в двери.

Щеренок тоже крутился возле него, и стоило нам оказаться внутри, как с радостным повизгиванием бросился мне в ноги. И если учесть, что за эти двенадцать дней, что я его не видел, он стал вдвое крупней… по крайней мере, вдвое толще точно, то мне грозило не бегом пролететь сквозь Сайруса, а проехать на пузе.

Но обошлось — я затормозил вовремя.

Но я тоже был рад зверенышу и, не удержавшись, присел и принялся трепать его по бочинам. Паленый посмотрел на повизгивающего от восторга и виляющего хвостом щеренка, на меня, радого не меньше, и скептически хмыкнул:

— Ну, дела!

— Это питомиц хозяина, но у него пока нет клички, — пояснил Сайрус, а потом обратился ко мне: — У нас гости, господин Зак? Представьте нас друг другу.

Точно-точно! От счастья, что я все же добрался сюда, забыл даже об элементарных правилах поведения!

— Это Сайрус… хм, управляет всем, что есть в этой каюте, — представил его, как смог. — А это мой наставник — Паленый, — с ним было проще.

— Будем знакомы, — подал он руку Сайрусу.

— Господин, вы же понимаете, что я не смогу… — начал, было, тот, но наставник, продолжая держать ладонь протянутой, сказал:

— Жест — условность, так что ничего не мешает поздороваться и с условным, так сказать, собеседником.

— Ну, да… — задумчиво ответил Сайрус, протягивая и свою руку. Что радовало, глазами он вроде больше не дергал. — Будем знакомы, господин…? Как ваше имя, не прозвище?

— Мик Девять Один.

О как! Я оказывается до сих пор, так и не знал, как зовут Паленого на самом деле…

Но расстраиваться по этому поводу долго не получилось — зрелище, представшее мне, оказалось настолько прикольным, что я не выдержал и рассмеялся — ладони моих наставников встретиться-то встретились, но затряслись не слаженно — туда-сюда в разные стороны!

— Чего ржем? — возмутился Паленый. — Условно — значит, условно!

А Сайрус принялся выдавать, то самое, видно положенное гостю приветствие, которое не досталось мне. Ну, и естественно, на фразе: «- Я накрою стол в соответствии с вашими предпочтениями», наставник ответил: "- не откажусь".

Но вот когда многолапый робот принялся метать на стол тарелку за тарелку, то… кое-какие ассоциации всплыли тут же, испортив мне аппетит!

— Из чего эта еда сделана? — настороженно спросил я.

— Не из чего. Все выращено на плантациях и фермах общины, — ответил Сайрус и, видно не понимая, к чему такой вопрос, уточнил: — Технология хранения при сочетании глубокой заморозки и стазис поля позволяет сохранять продукты съедобными до семисот лет.

Заморозка и стазис? Пятисотлетняя жратва? Но никакого синтезирования? Да без проблем! И я, вооружившись ложкой, плюхнулся за стол.

Глава 24

А через полчаса, затаив дыхание, добрался и до компа.

Паленый, потоптавшись рядом и послушав минут десять перечисляемые Александром проблемы экспедиции, отбыл к диванам, где и завис в обществе щеренка. Тот, по ходу, привык уже считать их своей собственностью, и поначалу козырное место по центру уступать не хотел.

Да я, в общем-то, только из-за этого их шумного конфликта и понял, что наставник не возле меня в соседнем кресле сидит, а перебрался в зону отдыха. Сайрус же, как оказалось, к этому моменту и вовсе раздвоился и успевал теперь, и мне на вопросы отвечать, и объяснять Паленому, как пользоваться визором.

Когда я на них отвлекся, речь уже шла о каких-то киножанрах, что это такое и количестве образцов по каждому, имеющихся в вывезенной еще с Земли коллекции Александра. Но вот что такое кина вообще я не совсем понял, уразумев только, что это те же движущиеся картинки, какие показывали мне, только запечатленные не по факту — из жизни, а постановочные — придуманные, как спектакли у наших лицедеев.

Сейчас, на прекрасно видимом даже с моего места большом экране, мелькали, меняясь сценки: то какие-то парни стреляли из бластеров, мчась на летающих ботах, то толпа мужиков без штанов, но в касках, на свордах рубилась с другой толпой, то по безбрежному бассейну лохматое существо, неслось на бесколесном багги. Картинки сменялись довольно быстро и, возможно, смысл показанного я не всегда улавливал правильно. Но вот крупняком снятых мужчину и женщину, голяком ритмично трущихся друг о друга, я разглядел отлично!

Тут из зоны отдыха послышался довольный возглас Паленого:

— О, вот это называется порно?! Ну, значит это и бум смотреть!

У меня было возникла мысль оставить на время послание — куда оно от меня денется-то, и перебраться к наставнику, но, стоило приподнять из кресла зад, как «мой» Сайрус строгим голосом заметил, что данный контент к просмотру лицам, не достигшим восемнадцати лет, запрещен. И с потолка тут же спустилась перегородка, не просто выгородившая зону кабинета в отдельную каюту, но и заглушившая все звуки извне.

«Не честно!»

Но делать нечего — пришлось вернуться к посланию.

Впрочем, не отвлекаемый ничем, я быстро втянулся и уже с большим интересом поглядывал на собственный экран.

Текстовое послание теперь текло где-то сбоку, а основной экран занимали документальные съемки.

В прошлый раз я закончил на том, что гриб-корабль полетел-таки через космос к другой планете, которая для людей в нем, должна была стать новым домом.

Сегодня же просмотр начался с кадров прибытия и вида на планету из космоса, дающего возможность впечатлиться ее красотой, и одновременно пугающего видимой хрупкостью этого, висящего в черной пустоте цветного шарика.

Сине-зеленая, Надежда издалека была очень похожа на Землю, хотя даже небольшое приближение сразу давало понять, что разница между покинутым и новым мирами все же была. Меньше суши — больше воды и всего два континента против шести.

Первый, вытянувшийся чуть выше экватора широченной лентой в условно северном полушарии. И второй, гораздо меньший, прилепившийся к нему черной комковатой массой невдалеке.

Потом понял, что эффект «невдалеке» давал лишь вид из космоса. На самом деле там, по расстоянию, значились тысячи километров по океанской воде.

Первый континент, на пятую часть заполнял горный массив. Как сказал Александр, на Земле по площади равных ему не было. Сероватые, с проплешинами чего-то белого, горы как бы отгораживали зеленую равнинную местность от корявого «соседа», потом вытягивались по южной стороне и сходили на нет.

Собственно, из-за этого континента и было организовано все переселение. Та, зеленая часть площади, как установили исследователи, имела потрясающе плодородную почву, которая вкупе с мягким климатом позволяла по многим агрокультурам иметь до четырех урожаев в год!

Фух! Тут я был вынужден остановиться и начать уточнять по пунктам, поскольку Александр-то «вел со мной разговор», как со знающим, а я терялся чуть не каждой мелочи, каждые пять минут. Разложив все вроде по полочкам, дал отмашку Сайрус на просмотр дальше.

Хотя, дальше тоже легче не стало — пошло описание второго континента. Вулканы… извержения… какая-то шкала активности…