Амнезия "Спес"

Храны, понятное дело, в этом не участвовали.

Бат, пройдясь по проходу в другую сторону и пыхнув там разок-другой, потом замер с пушкой наизготовку на своем предыдущем месте. Как оказалось, в этом отношении нам не повезло, и порхатая мерзость налетала с той стороны, куда по плану Стояка и предстояло двинуть.

Кук же прикрывал спину и пас нас до последнего из речной пещеры.

Когда в трубу заволокли все машины, командир с Паленым отыскали рычаг ручного управления и подняли за нами крышку люка. Валандаться на входе не стали, и только Стояк успел протиснуться вдоль всего строя до своего багги, как мы тронулись.

Пластиковая труба почти сразу перешла в обычный тоннель, с грубо тесаными поверхностями.

Шли медленно, помня о том, что где-то там, впереди, нас поджидает гнездо и еще десятка два его охранников, а техтоннель, к сожалению, не был идеально прямым.

Хотя и резких поворотов в нем пока не имелось, просто плавный изгиб пути не давал свету фар проникнуть вглубь больше, чем метров на пятьдесят, и, соответственно, не позволял заранее увидеть опасность.

Так ползли мы недолго. В какой-то момент Бат вздернул руку и остановил свою машину, вынуждая замереть и всю колонну, что тащилась за ним.

— Пошли, Хвост, — велел мне Паленый, выбираясь из машины, — учиться будешь… но пока вперед не лезь.

Да я как-то и не собирался — фаербласта у меня не было, а со свордом и арбалетом с порхатками сильно не повоюешь. Это-то я знал точно.

Хотя Прыщавый тоже в первый ряд не полез, а приняв у Пердуна два ломика, которые тот передал, теперь вместе со мной находился за спинами наставника, командира и храна.

Но старшие видно знали, что делали — именно троим было удобно стоять рядом, не мешая друг другу.

А впереди, как раз на границе обрубленного поворотом света, я разглядел и гнездо порхаток.

Вживую я его видел, конечно же, впервые, но оно вполне соответствовало тому рисунку, что имелся в учебнике. Эллипсоидная пузатая штукенция из камня свисала с потолка и перекрывала собой почти весь проход.

А едва я успел ее разглядеть, как к нам ринулись трутни. Сколько их было, определить даже примерно я не смог, настолько быстро и хаотично они двигались. Так что пришлось принять на веру слова наставника, что их там всего десятка два. Так-то мне казалось, их несется на нас под сотню штук, не меньше!

Да и некогда было считать, приблизились они очень быстро, и, учитывая, что расстояние до гнезда было всего ничего, то почти сразу пыхнул и огонь, из трех стволов одновременно. Следом еще раз. Только теперь всего одна струя пошла опять поверху, а две — по полу, видно выжигая тех, кто еще трепыхался.

А вот потом мы двинули к самому гнезду, которое тоже, по мере приближения, старшие принялись поливать огнем.

— Хватит, — махнул рукой Стояк и, прияв у Прыщавого лом, с ним на пару врубился в гнездо.

Оказалось, что оно не каменное, а как будто склеенное из песка и щебня. Оно крошилось осколками и сыпалось трухой.

А по мере того, как все больше отколачивалось кусков, изнутри стали вываливаться и порхатки. Эти сильно отличались от трутней и по размеру, и по цвету, да и крыльев, похоже, у них не было. Многие из этих светло сереньких тварей еще шевелились, а Паленый принялся ногой подталкивать некоторых ко мне, объясняя:

— Эти, средние, неплодящиеся самки. Они ухаживают за маткой и личинками, и кормят молодняк. Эти, покрупней — тоже трутни, но рабочие: гнездо обихаживают, жратву таскают, что охранники заплевать смогли, — указал он на тех особей, которые, единственные, из выпавших, имели зачаточные крылья, — а вот эти мелкие козявки у них «мужики».

— В смысле? — не понял я.

— Они матке личинок забабахивают! — хохотнул Стояк, обернувшись к нам.

Сказать, что я от его пояснений прозрел и сразу все понял… но кивнул, потому, как было не место и не время вопросы задавать. Что и подтвердил Паленый, тут же спихнув с груды щебня к моим ногам следующее, самое, наверное, крупное тело — белесое и противное вдвойне даже на вид:

— А вот и она, «красотка» — матка порхатая, — та была вся в слизи и брыкалась довольно бойко.

Сверху, из разбитого наполовину гнезда, тоже текло что-то густое, и наставник, отстранив командира с Прыщавым, пыхнул внутрь огнем.

— Во, подсушил немного!

Когда сбили последний нарост с потолка, Паленый всунул мне в руки фаербласт и велел:

— Дожигай всех. Предохранитель снизу, в лунке у основания ствола — все просто.

Действительно просто… но противно-то как!

Все отошли, меня поставили на расстоянии метров трех от кучи черепков, на которой все еще барахтались полуживые обитатели гнезда, и в три глотки дали команду: «Жги!».

Сделал. Сглотнул подступившую тошноту. Порадовался, что в этот раз схлынуло быстро.

— Молодец Хвост! Выйдет из тебя искатель, теперь вижу! — одобрительно похлопал меня по плечу Стояк, — Многие долго не могут первую живность убить… ну как долго? Считай, первым разом иногда и заканчивается.

Мне, если честно, от его слов полегчало. А то, я уж начал бояться, что это что-то ненормальное, всяких тварей жалеть…

Тронулись дальше. Куча щебня, оставшаяся от гнезда, просела под машиной Бата, а более тяжелый багги командира и вовсе раскатал ее почти до ровного состояния. Так что мы с Паленым, считай, кочки и не заметили. Только-то и хлюпнуло пару раз под колесом нераздавленным до нас тельцем. Но я уже держал себя в руках и почти не отреагировал на это.

Правда сверху, с одного края потолка, еще стекало вязкими каплями и Паленый дернул меня к себе:

— Башку-то отклони, гадость эта тоже достаточно ядовитая.

Буду знать.

Но далеко мы не уехали. Пара минут ходу и впереди, по правую руку, стал заметен поворот. Не доезжая, встали. Бат подкрался к проему, пыхнул огнем из-за угла, заглянул и спокойно вернулся к своему багги:

— Чисто, — отрапортовал он.

Но Стояк команды трогаться сразу не дал, а протиснувшись к нам, принялся советоваться с Паленым по карте.

— Думается мне, — задумчиво принялся рассуждать мой наставник, — что в этот раз, пойдя через ферму и по реке, мы хорошего кругаля дали, так что теперь надо по тех тоннелю подальше пройти, чтоб точно в нужный нам район попасть.

С этим решением и двинули дальше.

Каждые минут десять аккуратной езды, в стене, то с одной стороны, то с другой, обозначался следующий поворот. Завидев таковой, останавливались, Бат крался к нему, проверял огнем и только потом давал разрешение на дальнейший проезд.

Повороты по левой стороне нас не интересовали, а вот по правой, где-то к пятому, Стояк с Прыщавым опять принялись прикидывать, что делать дальше. К тому моменту хран успел уже поменять второй баллон с газом, но, слава Спес, потрачено все было только на предосторожность, а реальной опасности так больше и не обнаруживалось.

Впрочем, на седьмом повороте было решено свернуть.

Выбранный тоннель ответвления довольно ощутимо шел вверх, к тому же он оказался еще уже того, по которому мы продвигались до сих пор. Колеса нашего багги то и дело цепляли по бокам трубы и жгуты проводов, отчего постоянно потряхивало. Но вот здесь ехать было именно, что совсем недалеко — в свете фар почти сразу стало видно, что коридор этот тупиковый.

А стоило пройти половину пути, и даже я понял, что впереди не стена, а тяжелая металлическая дверь. Правда, потемневшая от времени, что и не позволило определить ее сразу.

Потом мы по цепочке передавали из машины Пердуна все, что запрашивал Стояк: опять ломики, два домкрата, какой-то «шприц с соплями» и всякую непонятную дребедень, которую я ни с виду, ни по названию не опознавал совершенно.

Хотя, вру. Вот эту штукенцию, имеющую одну плоскую блямбу и два отходящих от нее провода, которые следовало втыкать в уши, я видел у докторов в госпитале. Они ею что-то слушали у нас в груди.

Собственно, Стояк собирался использовать ее так же, только в применении не к кому-то из нас, а к двери.