Чужая жизнь. Дилогия

Поздно. Перегнувшийся пополам, парень уже блевал. Пытавшийся справиться с интоксикацией организма носителя, искин выбрал единственное правильное в этом случае решение – как можно скорее очистить желудок.

Около часа после этого Алексей уже лежал в своей комнате. Чуть бледный, с подключенной капельницей, с измученным выражением на лице, он молча пялился в потолок.

– … Молчишь? Правильно, что молчишь, – рядом стояла мать, всем своим видом выражая свое неудовольствие. – Сначала ты залез в бар и взял оттуда тот напиток. После напился и так отвратительно обошелся с Лизаветой. Почему ты это сделал, Алексей? Неужели так праздновал свой новый титул? – тот, по‑прежнему, молчал. – Кстати, к тебе сейчас прибудет одна особа. Ей стало известно о том, что к тебе вызвали врачей, и она решила навестить тебя, – Бельская очень выразительно произнесла выражение «одна особа», что заставляло задуматься. – Надеюсь, ты будешь вести себя достойно. Это прежде всего в твоих интересах, сын.

Парень толком даже подумать о ее словах не успел, как в комнату к нему ворвалась девичья фигурка. Анна! Конечно, она! Кто же еще мог примчаться к нему, когда приставленная к Бельским охрана доложила в имперскую канцелярию о вызове врача. Ее лицо исходило от волнения красными пятнами, в глазах подозрительно блестело. Уж не плакала ли княжна?

– С тобой все в порядке? – за несколько шагов до его кровати, она взяла себя в руки и старалась говорить спокойно, ровно; правда, получалось не очень, волнение все равно давало о себе знать. – Мне сказали, что к тебе приходил врач.

Действие лекарств уже подействовало и он давно пришел в себя. Только от этого ему было не легче. Нужные слова все равно не находились. Что ей было сказать? Видно же невооруженным глазом, что она влюбилась в него. Считай, совсем голову потеряла. Когда только успела…

– Что ты молчишь? Тебе плохо? – встревоженная его молчанием девушка не унималась. – Может снова врача позвать?

Алексей скрипнул зубами. Ситуация складывалась такая, что нужно было не зубами скрипеть, а мозгами. Ведь она ему тоже нравилась. Определенно нравилась. Организм, даже сейчас после перенесенного стресса, ясно и понятно давал об это понять. Алексей отчетливо чувствовал, как у него все начинает вставать дыбом. Вот только ничем хорошим от этой ситуации не «пахло»! От слова совсем. Скорее даже просматривались очень серьезные неприятности. Она ведь великая княжна, а он новоиспеченный «вшивый» барончик! Он, фактически, одна из наследниц престола, а он парень с громадным долгом на шее и проблемами с одним из сильнейших родов империи! Еще нельзя забывать про какие‑то странные неприятности. Что все время преследовали его. Чуть ли не через день его пытаются то убить, то поджарить, то взорвать. А он тут решил любофф «крутить»!

– Алешенька, не молчи пожалуйста. Я же сразу приехала, как узнала об этом, – девушка, наконец, подошла к нему и осторожно присела на краешек, рядом стоявшего стула. – Правда, папа просил меня не ездить. Но я все равно поехала…

Его лицо аж перекосило от ее слов. Мать вашу! Она еще похоже и с отцом поругалась из‑за него. Вот это номер! Охрененное развитие событий! Мало ему было врага в виде боярина Вяземского. Теперь еще прибавился сам император. Кто знает, что он теперь подумает? Ведь есть еще СМИ, репортеры, друзья, знакомые, которым тоже в голову может взбрести невесть что. Б…ь! Ну и на черта ему такое приданное?

Похоже, что‑то из этих мыслей у него все же отразилось на лице. Или Анна просто обиделась на его долгое молчание, посчитав это своеобразным «игнором».

– Значит, так, – поджала она пухлый губки и резко одернула руку, что лежала на одеяле в несколько сантиметрах от его руки. – Хорошо…, ‑ несколько слезинок осторожно скатились по ее щекам.

Последнее слово прозвучало так, словно имело совершенно противоположный смысл. Бывает такое. Скажешь одно слово, но вложишь в него столько смысла, что на несколько книжек хватит. Анне удалось сделать это особенно хорошо.

Встала и стремительно исчезла за дверью. Минут через десять, которых должно было с лихвой хватить чтобы проводить гостью и сказать ей на прощанье несколько вежливых приличествующих месту фраз, в комнату вошла Бельская. Алексей тяжело вздохнул, заранее предчувствия намечавшиеся разборки. Зачем она еще могла прийти именно сейчас? Естественно, чтобы обругать его за расплакавшуюся княжну.

– Алексей, нам надо с тобой поговорить, – голос ее неожиданно прозвучал очень участливо, без единого намека на недовольство. – Это все с тобой происходит из‑за княжны Анны? Так ведь? Признайся матери. Ты так сильно любишь ее?

Хорошо, что Алексей лежал и его подбородок подпирался сложенным одеялом. В противном случае бы его челюсть уползла далеко в сторону пупка. Слишком уж удивительным было утверждение Бельской. Она, судя по категоричности тона, была абсолютно уверена в его влюбленности. Но это ведь не так! Анна ему нравится, его тянет к ней, и все такое. Но говорить про любовь парень явно бы не спешил.

– Цесаревна отвергла тебя, так? – продолжала женщина, даже не пытаясь дождаться ответа от сына; видимо, ей уже все было ясно в этой истории. – Или Его Величество запретил тебе с ней встречаться? Ведь именно по этой причине ты сегодня так отвратительно себя вел? Не лги мне!

Он и не пытался обманывать. Ему и слова не давали сказать. Правда, и говорить‑то особо нечего было. Он и сам еще во всем этом полностью не разобрался, а мама его уже допрашивает. Сейчас себе чего‑нибудь такого напридумывает, что мало не покажется. Мол, безнадежно влюбленный юноша желает свести счеты с жизнью…

Однако, Бельская удивила его еще сильнее. Дальше завернув такое, что Алексей даже не сразу поверил своим ушам.

– …Знаешь, сынок, я конечно, все понимаю. У тебя сейчас очень непростой возраст. Сложный возраст. Еще такое случилось с Мишей. Я вижу, как тебе тяжело, как ты мучаешься. Наверное считаешь себя одиноким, в гимназии так и не завел друзей. Думаешь, что тебя никто не понимает. А встретив цесаревну, сразу же решил, что она та самая…

Алексей замер. Женщина явно пыталась ему о чем‑то сказать, очень осторожно подбирая слова. Только он никак не мог понять, к чему она ведет.

– Еще твой взрослеющий организм мучает тебя, – запиналась Бельская, время от времени отводя от подростка глаза. – Ведь поэтому ты ухва… коснулся за … эти у Лизаветы, – она так и не смогла произнести ни слово «грудь», ни слово «сиськи», хотя имела в виду именно это. – Это непростой период… Знаешь, Миша еще раньше говорил об этом… Он говорил, что у него было также в его время. Понимаешь… Миша рассказывал, как помогли ему.

Она все никак не могла перейти к сути, все кружась около, да около. Женщина почему‑то сильно взволновалась. То краснела, то бледнела. Дышала порывисто, не знала, куда деть свои руки.

– Алексей, – наконец, она собралась, сжала всю волю в кулак. – Если так получается, то я переговорю с Лизаветой. Предложу ей хорошие средства и полную конфиденциальность.

Алексей все еще не мог понять, к чему она ведет. О чем она хочет переговорит с горничной? Какие еще ей деньги собирается передавать? При чем тут конфиденциальность? Чтобы Лизавета молчала, что он напился? То же мне великая и ужасная тайна. Скорее всего дело было в чем‑то другом.

– Я ее давно знаю. Она порядочная девушка, уже больше десяти лет у нас работает, – продолжала Бельская, видимо, полностью, справившись со своим смущением. – Она поможет тебе, сынок… Я вижу, что ты обратил внимание на ее… формы. Она справится.

Вот тут до него дошло, что она хотела сказать, так долго и витиевато подбирая слова. Охренеть! Мать хочет ему Лизавету в постель подложить, чтобы его в форму привести?! Вашу‑то мать! Это что она могла себе такое вообразить, чтобы додуматься до этого?!

От удивления глаза из орбит полезли. На смех «пробивать» начало. Он только представил себе, как Бельская за ручку ведет горничную в ее форменном фартуке и белой косынке к нему в комнату, тут же глаза заслезились. Уже не смех, а ржание лезло из него. Сдерживался как мог, отчего гримасы на его лице сменялись одну за другой. Зубами скрипел, стараясь не начать ржать, как конь. Ну, как ему еще было реагировать на такое предложение?! Только так и никак иначе!