Страница 8 из 15
5
.
«A pocket full of rye. Four and twenty blackbirds baked in a pie»1.
Я тупил на паре по практике языка. Заниматься совсем не хотелось, тем более планировать свою карьеру, используя при этом английский язык. Вместо успешного бизнес-плана у меня была детская песенка о шестипенсовике. Я думал обработать ее как-то по-умному, обойти классиков, так сказать, но ничего особенного не выходило. Потом мне пришло сообщение ВК.
Это был Паша. Он прислал мне какую-то фотку. Увеличив фотографию, я увидел Антона, который сидит в кафешке напротив девушки.
«When the pie was broken, the birds began to sing…»2.
– «И что?», – спросил я у Паши. Анимешник сразу же отписался:
– «Просто увидел Антона в кафе. Ты знаешь, кто эта девушка?».
Конечно же, я не знал. Да и какого черта я должен был знать, с кем он встречается. Может, это по работе. Может, еще что. Но Паше не нужно было подавать намеки:
– «Знаю. А тебе что с этого?»
Тут Паша замялся и очень долго не отвечал. Потом я прочитал:
– «Как ты?»
– Now, Artem, what is your plan of how to become a highly-skilled specialist?3
Я вздрогнул и поднял голову на Наталью Сергеевну. У меня в тетради по поводу бизнес-плана были нарисованы птички и какие-то жуткие рожи, поэтому пришлось импровизировать примерно минут на семь. Когда я получил возможность вернуться обратно в онлайн общение, Паша уже был не в сети. Ну и чудно. Отлично пообщались старые друзья. Я бросил ему высокомерное: «Лучше всех» и тоже вышел из сети. Знай наших.
Но картины того, как они там с Гейорги устраивают романтик, трахаются в ванной при свечах и признаются друг другу в любви под летящими розовыми шелковыми шторами продолжали мучить меня вплоть до обеда. Там-то, в магазинчике через дорогу, меня и застал Антон, пока я заглатывал двойную шаурму, обливаясь майонезным соком.
– О, даров. – Он хлопнул меня по плечу и тоже заказал себе обед. – У меня отличные новости!
– Да? – Промямлил я с набитым ртом. – И что такое?
Он встал напротив у стойки с разведенным кофе. Сделал глоток.
– В общем, сейчас звонили с завода. Они приглашают меня на полставки к себе в качестве штатного переводчика, пока их дурында в декретном отпуске.
Я воззрился на него и не сразу понял, что капаю майонезом себе на джинсы.
– Круто, это очень круто. – Наконец, выдавилось у меня изо рта. Я стал поспешно вытирать пятна на джинсах. – А что с учебой? Нормально? Получится совмещать?
– Тем, да я ради такого места на все готов! Даже тот факт, что они уже позвонили, говорит о том, что им понравилось, как я работал, они рассматривают мою кандидатуру!.. И, может быть, если я поработаю у них подольше, они после выпуска меня к себе уже официально возьмут!
Я чуть не зарыдал от зависти. Максимум, какого звонка мог ожидать я, так это из той школы, в которой я проходил практику. И вести о том, что они готовы меня взять даже на полную ставку уже сейчас, без диплома, вряд ли вызвали бы во мне аналогичную бурю эмоций.
– Круто. – Опять сказал я и постарался изобразить подобие улыбки. Вышел оскал. – Очень рад за тебя, Тох. Правда.
– Да ладно тебе. – Он снова затряс меня. – Не переживай. Ты еще найдешь свое место. Ну, может я там по своим пошарю, когда освоюсь, и протолкну тебя. Не пропадем!
И он накинулся уплетать свой обед. Мне показалось, что шаурма, которую я только что с аппетитом почти что доел, мгновенно скисла в желудке. У всех жизнь налаживается! Один я на обочине, как какой-то ободранный пес, с надеждой всматривающийся в проезжающие машины в ожидании прежних хозяев. Собери сопли, Воганов, ты точно не счастливчик в этой жизни.
О девушке, с которой он сидел буквально парой часов ранее, Антон не упомянул.
Я думал, что Антон порадовался и будет с него, но его прямо прорвало в этот день. Он прожужжал мне всю голову после пар, потом куда-то провалился и явился с бутылкой виски. Мне совсем не улыбалось отмечать почти что трудоустройство своего сумасшедшего соседа с садистскими наклонностями. Тем не менее, выпить тоже хотелось. Мы по-быстрому соорудили нехитрую закуску и уселись отмечать, как всегда, на моей кровати возле окна.
Когда мы уже значительно охмелели, в дверь снова постучали. Я пошел открывать и там снова была Калинка. У меня даже спина заныла от того, насколько эта ситуация похожа с недавней.
– Слушай, я, наверное, тебя уже задолбала. – Сказала она сквозь щель неуверенно. – Но можешь еще раз помочь? Там уже не надо ни с кем разбираться. У меня лампочка в туалете перегорела, я сама боюсь ее менять.
Я так сильно закатил глаза, что должен был увидеть свой затылок изнутри.
– Калинка, этим вообще-то местные ремонтники занимаются. – Сказал я, дыша на нее алкогольными парами.
– Я оставляла заявку воспитке, но это еще два дня назад было, никто не пришел, а писать и умываться в темноте очень неприятно.
– Ладно. – Я постарался особенно раздраженно хлопнуть дверью, когда закрывал ее. Опять пошел напяливать толстовку.
– Э! – Сказал мне с кровати Антон. – Ты куда опять?
– Калинка со своими проблемами мозги *бет. – Я застрял в толстовке башкой, поэтому мне пришлось вылезти, поправить одежду и снова окунуться в мир синтетики.
– И что?
Справившись с толстовкой, я посмотрел на Антона. Как-то хитро улыбнувшись, он поманил меня к себе. Даже не знаю, чего я пошел.
– Я спустил все на тормозах потому, что в прошлый раз ты и так получил от меня. – Зашипел он, схватив меня за шею и пригнув к себе. – Не думай, что можешь шляться, с кем тебе захочется. Тем более с шалавами своими.
– В смысле? Ты охерел? – Я не с первого раза высвободился. – Что я, собственность твоя, или как?
– Попи*ди мне еще. – Он встал и угрожающе двинулся на меня. – Если хочешь, чтобы было все серьезно, завязывай со своими девчулями.
– Что серьезно? – Я опять услышал за спиной стук. – Ты думаешь, это у нас с тобой все серьезно? Мы же просто живем вместе. Ничего личного. А то, что потрахаться иногда, это так, общажный синдром.
Перед тем, как он впечатал меня спиной в дверь, я увидел, как налились кровью его глаза от того, что только что произнес мой рот. Он схватил меня за подбородок наподобие клещей.
– Че ты, че ты смотришь, сука, а? – Я постарался высвободиться, но на этот раз не получилось. – Как с какими-то бабами левыми по ресторанам ходить, так всегда первый. А как мне кому-то помочь, сразу шалавы и запреты. Иди ты на *уй со своими двойными стандартами, понял? С кем хочу, с тем и гуляю!
Я захлебнулся другими словами, потому что он вмазал мне по роже и толкнул в глубину комнаты. Следующий удар свалил меня с ног.
– Подожди!.. Я… Мне…
Нечем было дышать. Он знал, куда бить. Я скрючился на полу, но мои мольбы все равно не смогли остановить еще пару ударов ногами по животу и ребрам. Легкие взорвались от недостатка воздуха. Мне удалось перевернуться на спину, хватая распахнутым ртом сырой, болезненный воздух. Я был словно рыба, выброшенная на берег. Рыба с крючком в самых кишках. По вискам текли слезы. Из рассеченной губы сочилась кровь.
Увидев, что мне совсем херово, Антон внезапно переменился в лице. Рухнул подле меня, сгреб в охапку. Зашептал извинения и слова любви, сдабривая все это поглаживаниями. Я и хотел бы высвободиться, но не мог; ершистая, колючая боль вилась на боках и расходилась кругами на животе и груди. Из пересохшего горла слышно было только хрипы.
– Тебе сесть надо. – Он обхватил меня со спины и усадил промеж своих ног, как маленького ребенка. – Вот так. Дыши понемногу, не торопись. Положи руки мне на колени, наклонись вперед. Вдох. Выдох. Вдох.
Когда дыхание стало понемногу восстанавливаться, первое, что он услышал, было:
– Сука…
Потом я еще минуты три пытался что-то сказать, но не получалось. Он крепко обнял меня и опять возобновил свою молитву садиста, говоря, какой он мерзкий и как вообще его только земля носит, и что он так не хотел.
1
Фрагмент детской песни «Sing a song of sixpence», здесь дается в переводе С.Я. Маршака: Много, много птичек запекли в пирог. Семьдесят синичек, сорок семь сорок.
2
Трудно непоседам в тесте усидеть – птицы за обедом громко стали петь.
3
Итак, Артем, как Вы планируете стать высококлассным специалистом? (перевод автора)