Беглецы

Не удержавшись, Гилас вытащил из мешка бронзовый кинжал. С оружием смелости прибавилось. В темноте хорошие ножны не смастерить, но прикрыть клинок не помешало бы. Нарезав полосок из ивовой коры, Гилас свернул их в жгут и привязал кинжал к бедру. Из-под туники оружия не видно.

Мальчик нехотя прикрепил к поясу прядь волос кефтийца. Дотрагиваться до волос мертвеца – удовольствие сомнительное, но оставлять их на прежнем месте небезопасно. Вдруг мешок свалится в реку? Тогда будет еще хуже: за ним вдобавок ко всему увяжется рассерженный дух.

Вцепившись в край плота, Гилас вглядывался в темноту, а течение несло его к Морю. «Море подскажет тебе ответы на все вопросы», – так сказал кефтиец.

Представления о Море Гилас имеет смутные. Только видел с вершины горы далекое серо-голубое пятно. Жена Нелеоса Пария частенько пугала маленького Гиласа рассказами о глубоководных чудищах, поэтому к Морю мальчика не тянет.

Наступила ночь, и дикие звери вышли из укрытий. Вот мимо плывет гадюка. Треугольная голова блестит в лунном свете. Стоящая на берегу львица провожает Гиласа взглядом. С морды капает вода. В камышах мелькнула водяная нимфа. Глаза серебристые – у людей таких не бывает. Нимфа посмотрела сквозь Гиласа, будто его тут и вовсе нет.

Какая же сверхъестественная сила решила прогнать его с Гор? Гилас терялся в догадках. До сих пор он особо не задумывался о Великих Богах. Они слишком далеко, и жизнь простых пастухов их мало волнует. Но что, если Гилас, сам того не заметив, обидел кого-то из них? Небесного Отца или Сотрясателя Земли? А может, Покровительницу Зверей? Или бессмертных духов, чьи имена запрещено произносить вслух? Одних называют Злобными: они преследуют тех, кто убил своих родных. А есть еще Серые Сестры: сидят, скрючившись, в своих пещерах, будто старые паучихи, и ткут гигантскую паутину, каждая нить которой означает чью-то жизнь.

Кто же из них повелел, что Скирос должен умереть, а Гилас – выжить? А Исси? Какая судьба уготована ей?

Вот промелькнули светлячки, оставляя за собой в воздухе золотистые нити. Лягушка, цеплявшаяся за стебель камыша, видно, славно ими поужинала – даже зеленое брюхо светилось.

Лягушки – любимые животные Исси. Однажды Гилас поймал для нее такую же и посадил в клетку из прутьев. Исси любовалась ею, пока та не перестала светиться, потом бережно отнесла обратно к реке и выпустила.

Исси хлебом не корми – дай подружиться с новым зверем: то с лаской, то с барсуком, а как-то раз даже с дикобразом, о чем тут же и пожалела. А Брыся она просто обожала. Когда Исси сравнялось четыре, а Брысь еще не вышел из щенячьего возраста, Гилас смешил сестренку, крича: «Брысь! Брысь!» Вместо того чтобы убегать, Брысь несся к ним – уши подпрыгивают, язык свешивается изо рта. Исси никогда не надоедал этот нехитрый фокус. Малышка хлопала в ладоши, кричала: «Брысь! Брысь!» и покатывалась со смеху.

Стоило вспомнить о сестре, и одиночество сделалось невыносимым. С того дня, как Нелеос нашел на Горе двух малышей, завернутых в медвежью шкуру, они с Исси вместе преодолевали все невзгоды. Гиласу тогда было лет пять, Исси – не больше двух. Староста попытался забрать шкуру – Гилас укусил его за руку, а Исси засмеялась…

Разбудило Гиласа светящее в глаза Солнце. Пока мальчик спал, плот прибило к берегу. Здесь голос реки звучит по-другому: похож на размеренное дыхание какого-то гигантского существа. Гилас слез на сушу и ступил на блестящую белую гальку. И только тогда понял: он уже не на реке. Впереди мерцает вода такого яркого голубого цвета, что хочется зажмуриться. Она простирается далеко-далеко и на горизонте сливается с небом. Низкие волны одна за другой накатывают на берег. Белая пена касается ног Гиласа. Там, где помельче, подводный мир видно как на ладони: вода кристально-прозрачная. Колышущиеся водоросли не зеленые, а фиолетовые. Вот чудеса! Среди них Гилас заметил странных круглых существ. На спинах топорщатся черные иголки. Интересно, кто это – подводные ежи?

Наклонившись, мальчик окунул в воду палец, облизнул. Во рту стало солено.

«Они знают: ты придешь, – сказал кефтиец. – В подводном синем мире ищут тебя».

Гилас нервно сглотнул.

Вот он и добрался до Моря.

6

Дельфин беспокоится. Уже некоторое время его одолевает ощущение, будто он должен что-то сделать, но что именно – понятия не имеет. А самое странное, что больше никто в стае ничего из ряда вон выходящего не заметил. Обычно, когда дельфин что-то чувствует, то же самое чувствуют остальные. Так уж у них заведено: плывешь, а вокруг пощелкивание, свист и обрывки мыслей товарищей по стае. Часто кажется, будто стая – это один большой дельфин: все прыгают одновременно, ныряют тоже вместе.

Но в этот раз с ним творится что-то необычное. Попытался рассказать другим, но никто не понял, о чем он, даже родная мать. Потому дельфин решил на некоторое время отделиться от стаи и сам разобраться, что означает странное ощущение.

Поначалу плыл вдоль Края – там, где Море становится шумным и светлым. Сверху раздаются пронзительные крики чаек, а на берег с шипением накатывает пена. Дельфин проскользнул через лес из водорослей. Ему нравится, как скользкие стебли щекочут бока. Потом послушал, как косяк лещей ищет морских червей на мелководье. Затем решил взглянуть на остров и выпрыгнул из Моря. Один взмах плавников – и дельфин Наверху. Звуки здесь громче, пронзительнее, а Солнце не зеленое, а желтое. Но что бы дельфин ни искал, на поверхности этого загадочного чего-то не оказалось.

Плюхнувшись обратно в Море, дельфин оставил позади шумный, суетливый Край и устремился в прекрасную Глубокую Синеву. Свет здесь мягкий и прохладный, а главное – тихо: на мелководье не слышно даже собственных пощелкиваний. Дельфин уловил, как причмокивают присоски на щупальцах осьминога. Хотел поймать, ведь осьминоги – его любимая добыча. Так весело выгонять их из нор! Но ощущение, будто надо что-то сделать, приклеилось, как рыба-прилипала, и никак не отпускает.

Чем глубже заплывает дельфин, тем холоднее и темнее становится Море. Он защелкал чаще, ловя звук, отражавшийся от подводных скал, покрытых кораллами. Кефаль в панике пустилась наутек, окуни заворчали, предупреждая друг друга о приближающемся хищнике. Но сегодня дельфину не до них. Он заплывал все глубже и глубже, щелкая все чаще и чаще, пока не достиг Черной Бездны. Вокруг не видно ни зги, зато по отражающимся звукам дельфин слышит и подводные горы, и долины, и движущихся в темноте незрячих существ. Здесь Море течет тяжело и медленно. Приятно отдохнуть на Глубине после шумной сутолоки Края. Но и тут дельфин не нашел того, что искал.

Поднимаясь обратно вверх, чтобы глотнуть воздуха, дельфин гадает, что делать дальше. Он всегда принимает решения быстро, хоть иногда и ошибается. Вот и теперь – не успел хвостом махнуть, а план уже готов. Сказав своим, что ненадолго отлучится, покинул стаю и смело ринулся прямо в открытое Море. Некоторое время ушло на то, чтобы освоиться: разобраться в какофонии непривычных звуков, попробовать на вкус незнакомые течения. Волны здесь поднимаются выше. Дельфину понравилось кататься на них вверх-вниз. Свист товарищей по стае постепенно затих вдали, но дельфин не испугался. Наоборот, ему не терпится посмотреть, что делается в открытом Море. Он самый молодой и любопытный в стае. Его всегда тянет на приключения.

А еще дельфин любит знакомиться с новыми существами, хотя многие из них совсем не приветливые. После нескольких неудачных попыток дельфин уяснил, что медузы жалятся, крабы щиплются, а играть с рыбой нечего и пытаться – все равно забудешься и ненароком проглотишь пару штук. Больше всего дельфину понравилась встреча с тюленем. Они тогда славно поиграли, но потом тюлень вспомнил, что он тюлень, и уплыл. Зато когда дельфин хотел подружиться с самкой из другой стаи, ничего хорошего из этой затеи не вышло. Та боднула его в живот и больно цапнула за нос.