Черновик

В глазах Карины сначала замерцал страх, а затем промелькнуло удивление.

– Но я хотела сначала поговорить с тобой, – ответила этому удивлению Даша. – Я могла бы перехватить Эву в любой момент, но я хочу по-другому. Понимаешь?

Будто сдувающийся воздушный шарик, девочка медленно опустила голову. Она молчала и смотрела куда-то вниз, то ли на пол, то ли на засаленный историей старый диван, а затем вдруг согласно кивнула и с новой, совсем маленькой искрой доверия подняла глаза на Дашу.

– И… что теперь? – Голос ее по-детски осип. Задав вопрос, Карина даже откашлялась.

– Поеду за ней, – ответила Даша. – Хорошо, что ты мне сейчас сказала о том, что знаешь. Это значит, что ты мне поверила. В ответ… я обещаю тебе, что постараюсь с Эвой тоже договориться. Я очень не хочу ее наказывать.

«Но и отступить не могу», – договорил Дашин голос в сознании обеих.

Карина сама себя обняла за плечи, когда Даша отстранилась и поднялась уходить.

Остановившись в последний момент, Даша подняла лицо Карины к себе. Ее взгляд, будто в зеркале, отразился в глазах сестры – ничуть не похож и с разницей почти в семнадцать лет, но абсолютно такой же.

– Все будет хорошо, – шепнула Даша, отпустила Карину и вышла из комнаты.

***

По понятным причинам Карине не спалось в этот вечер, не рисовалось, не смотрелось телевизор. Она еще никогда в жизни не была вечером дома одна и сейчас не могла никак понять, странно ей это или страшно. В квартире всегда кто-то присутствовал, в голове Карины вечно толпились мысли, идеи с фантазиями, а сегодня везде наступила полная тишь. Пустая комната бабушки пугала, пустые зал и их с сестрой спальня навевали тоску. Закутавшись в толстый Эвин свитер, Карина спряталась от всего и от всех на подоконнике в кухне. Натянув свитер на колени, засунув руки рукав в рукав, Карина смотрела, как медленно темнеет двор в сумерки, как за сетью давно облетевших кленов зажигаются огни в домах напротив. Кое-где в окнах мелькали телевизоры или фигуры людей, а на одном из подъездных подоконников нахохлились голуби, и, по большому счету, Карине на удивление хорошо было так сидеть. Почему-то она верила Даше, очень хотела верить, несмотря ни на что.

Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как небо стемнело в чернь, как зажглись почти все окна в соседних домах, а затем часть погасла, когда машина Даши вывернула из-за угла и не торопясь заняла свое место на стоянке. Карина не разбиралась в марках автомобилей и тем более технических характеристиках, она запомнила образ и его узнает из тысячи.

Из машины вышли Даша и Эва. Даша открыла багажник, подала Эве сумку, взяла еще одну, и вместе они пошли к подъезду.

Тишина Карины нервно-учащенно застучала где-то в груди. Чувствуя, что не может сидеть на месте, Карина спрыгнула с подоконника, поспешила зажечь свет в кухне и прихожей и открыла дверь на площадку, где уже гудел лифт. Дом хоть и шестиэтажный, но старой пафосной постройки с высоченными потолками и лифтом, мерно считающим этажи при движении.

Когда двери железной коробки с тихим рычанием разошлись в разные стороны, Эва вышла первой. Не глянув на встречающую ее сестру, она прошла мимо, свернула в кухню. Даша шла следом, подмигнула Карине знаком: «Все хорошо», а вслух произнесла:

– Бабушка тут тебе вкусного передала, иди разбирай.

В кухоньке стало тесно от сумок, людей, суеты. Даша поставила чайник на газ, Эва молча стояла над раскрытой бабушкиной сумкой, полной каких-то свертков и банок. Карина остановилась возле сестры, пытаясь заглянуть ей в лицо, но у нее почему-то никак не получалось: Эва будто вовсе не замечала младшую.

– Оставь, – сказала Эве Даша. – Завтра так проще будет перевезти ко мне, а там разберемся.

Карина перевела взгляд на самую старшую.

– С понедельника здесь начнется генеральный ремонт, – напомнила ей та, – то есть полная замена всего, и жить мы пока будем в другой квартире. Помнишь?

Девочка неуверенно кивнула.

– Там только пирожки где-то должны быть, поищите, пожалуйста, – попросила Даша.

Девчонки послушно нырнули в сумку и зашуршали свертками, а Даша налила всем троим кофе, добавила молока.

С пирожками был найден домашний кетчуп. Остальное решили не трогать до завтра.

– А где твоя та квартира? – спросила Карина, когда сели за стол. Даша подвинула ей кружку кофе, Эва взяла сама.

– Отсюда в нескольких остановках. – Даша на взгляд изучила бабушкину выпечку и выбрала один из пирогов. – В школу вам придется ездить на автобусе, но это ненадолго, надеюсь, за месяц получится все закончить.

Карина оглянулась на молчащую Эву, уж больно она была какой-то странно-задумчивой. Эва повела плечами и ничего не ответила.

– Сейчас мне нужно уйти, – негромко сообщила Даша. – Я не планировала, но так нужно. Вернусь только завтра. Не ждите, ложитесь спать.

Карина вертела головой то на одну сестру, то на другую, но так и не могла понять, что же между ними произошло, что происходит сейчас и что будет после.

Даша поднялась.

– Закройся, – кивнула Карине и вышла из кухни. Из квартиры она тоже вышла не оглядываясь.

Когда Карина вернулась в кухню, Эвы там уже не было.

Погасив свет, Карина отправилась в спальню, где Эва стаскивала с себя джинсы вместе с носками, но почему-то на ней прямо поверх футболки остался надет ремень.

– Ого… – Узнав вещь, Карина округлила глаза от совершенно непонятного, но очень сильного ужаса, захлестнувшего ее мгновенно. У нее даже голос пропал.

– Это предупреждение, – не дожидаясь дальнейших расспросов, глухо пояснила Эва. – Она не трогала меня сегодня, но сделает это, если чуть накосячу, а он все время должен быть на мне.

Стоя босиком на полу, Эва встряхнула одеяло над своей кроватью, откинула его край. Карина обняла сестру со спины, а та с тихим шипением отстранилась, пояснила:

– Не надо, не сейчас. Я на животе только спать могу. Я ненавижу ее!

Последнее было добавлено с таким сжатым чувством, что голос Эвы стал низким и сильным.

Карина испуганно оглянулась, будто проверяя, что они все еще одни.

Эва устало села на кровать и, тяжело вздохнув, посмотрела на Карину снизу вверх. Сестра стояла рядом, в полушаге, и ей всерьез казалось, что Эва здесь будто не вся, хотя как такое возможно, она и представить себе не могла.

– Помнишь придурка Савина? – тихо спросила Эва. Правда, фраза и голос прозвучали неуверенно, будто она сомневалась, стоит ли об этом спрашивать.

Парень не раз прилюдно домогался Эвы и оскорблял Карину, был отвратительным придурком, считающим себя центром вселенной, хозяином если не города, то их района точно.