Черновик

«Однако!» – Скрестив руки на груди, Даша с удивлением рассматривала носки своих туфель, будто они могли расшифровать для нее смысл происходящего.

О наличии двух младших сестер Даша знала, но давно позабыла. Последний раз видела их лет семь, наверное, назад, если не больше, да и то мельком.

– Я слышу тебя, – произнесла Даша вслух, вновь ощутив присутствие за дверью. – Выходи.

После слов слегка сбрендившей бабули она почти ожидала увидеть в дверях призрак собственной матери (правда, номинально еще находящейся в мире живых), но в комнату заглянула худенькая десятилетка, с любопытством глядящая из-под слишком длинной челки.

– П-привет, – слегка заикнулась она.

– Привет, – глядя с не меньшим интересом, улыбнулась девочке Даша. – Иди сюда. Ты… Карина?

Не отрывая искристого взгляда, девочка приблизилась.

– А ты – Даша? – спросила она в ответ, жадно выхватывая Дашку фрагментами.

– Да, – согласилась та.

Карина с ногами залезла на диван.

– Сколько тебе лет? – спросила Даша, спешно выкапывая в памяти ориентиры: новая школа, выпускной, поступление. «Карина тогда уже вроде была…»

– Десять с половиной, – ответила девочка, наверняка не имея никаких засечек в памяти о самой старшей из сестер. – А тебе?

– Двадцать семь. Вчера исполнилось, – ответила Даша. – Значит… ты где-то в марте родилась… – высчитывала она свое прошлое. «Ну правильно, я тогда к матери раз в полгода заезжала, а с отцом мы в городе раз в месяц пересекались».

– Поздравляю, – вежливо улыбнулась Карина.

– Спасибо, – усмехнулась Даша. – А где сестра твоя? Ей должно быть больше?

– Тринадцать ей. В апреле у нее день рождения, в самом конце, – отчеканила девочка, откинула челку назад, открывая мордашку.

«Хорошенькая», – автоматически отметила про себя Даша и поймала себя на мысли, что ищет сходство с собой в детстве. Странно.

– Шляется ее сестра где-то. Два дня уже дома не ночевала, – сердито ответила на второй вопрос бабушка. Она принесла на удивление не старую пластиковую папку с неровной стопкой документов. – Вот, здесь все до последнего листика…

– То есть как не ночевала? – переспросила Даша.

– Моду она такую взяла с недавних пор, засранка рыжая, – разбирая бумаги, проворчала бабуля, а Карина потупилась, чуть опустила голову, и челка снова спала на глаза, словно забрало.

Волна тихой ярости, замешанной на очень многих событиях из прошлого, мгновенно захлестнула сознание Даши. Оставаясь внешне спокойной (держать себя в руках она умеет отлично, только зрачки сузились, но это не каждый прочтет), мысленно отметила, что эмоции такой силы города смывают на раз.

– Вот, – бабушка тем временем раскладывала перед Дашей бумаги, – доверенность на опекунство, еще одна… Свидетельства о рождении… Не знаю, в живых ли мать твоя и их. Она мне выправила это все и пропала с концами.

– Ты знаешь, где она? – глядя на Карину, негромко, но требовательно спросила Даша.

Девочка сверкнула глазами – подняла и опустила без слов. Этот мимолетный не-ответ был гораздо красноречивее бабушкиного многословия. Да – Карина знала, где «шастает» сестра, переживала за нее, потому что ничем хорошим тринадцатилетняя «рыжая засранка» не занималась.

– Я беру их, – не глядя на бумаги, что суетливо подсовывала бабушка, твердо произнесла Даша. – Обеих.

Она не глядя собрала все бумаги обратно в папку и продолжила, обращаясь к бабушке, холодным, деловым тоном:

– Завтра все, что необходимо, принесу на подпись, и за сегодня-завтра вы должны собрать вещи: я сама отвезу вас к сестре.

Она посмотрела на потерявшую дар речи бабушку и строго добавила:

– Время не ждет.

ГЛАВА 2

– …она прямо так и сказала, – рассказывала Карина сестре, поймав ее на следующий день после школы. Эва с друзьями в это время, как обычно, сидели в МакДаке и спорили о вкусе гамбургеров, деля маленький пакет картошки фри на всех. Друзья Эвы Карине категорически не нравились, а больше всего ей было обидно и неприятно, что и сама Эва становилась похожей на них.

– Ты хочешь сказать, что бабка уедет, а вместо нее у нас будет жить эта сестра? – Эва произнесла фразу, склеив ее сразу из нескольких интонаций, но так и не остановившись ни на одной из них окончательно, отчего фраза и вообще речь ее стала напоминать раздолбанную тележку.

Карина утвердительно кивнула:

– Да, уже завтра. Так что тебе не нужно будет больше уходить.

– Дура, – хмыкнула Эва в ответ. – Ты думаешь, я из-за бабки? Да мне скучно там!

– Сама ты дура, – обиделась Карина. – И друзья у тебя дурацкие! – выкрикнула она, убегая от мгновенно разгоревшегося костра голосов и обижаясь в тот момент на Эву до глубины души.

Но честно обрадовалась, когда Эва на следующий день появилась дома.

Пришла Эва без друзей, хотя первоначально грозилась нагрянуть компанией. Выглядела она опасно – в потасканной, но крутой коже, в ярком макияже и с наглым, видящим всех насквозь взглядом.

Ни бабушки, ни Даши в квартире уже не было.

– Она повезла ее в деревню к родне, – сказала Карина. – Теперь все будет по-другому, вот увидишь!

Эва скептически пожала плечами и спросила:

– А пожрать что-нибудь они оставили?

– Да, суп вроде, – неуверенно ответила Карина. Она ожидала большего воодушевления от сестры, но, похоже, той уже не было никакого дела до жизни этого дома.

Набрав себе полную чашку варева, Эва прошла в гостиную, включила телевизор и принялась с аппетитом наворачивать.

Карина села рядом и стала ждать, с мечтательным видом перебирая в голове кадры недавнего прошлого, когда Эва еще «была нормальной», пересыпая эти картинки всевозможными фантазиями о будущем и настоящем, где у них непременно становится все как раньше, только лучше.

Убаюканная собственными мыслями, Карина спала с открытыми глазами, когда ее чуткий слух уловил поворот ключа в замочной скважине и щелчок открывшегося замка.

Резко сев на диване, Карина прислушалась сквозь звук работающего телевизора, но не столько услышала шаги, сколько ощутила движение.

– Даша, – едва слышно произнесла она с улыбкой.

Даша вернулась затемно, когда ноябрьский ветер трепал мокрый снег по облетевшим, стылым улицам. Она открыла входную дверь своим ключом, прошлась по квартире, разглядывая все вокруг и словно прислушиваясь к себе. Она была похожа на сталкера из фильмов про постапокалипсис – вся в темном, полувоенном, она и двигалась как они: уверенно, плавно и как-то неотвратимо.