Убежать от себя

— Кому-то покажется это банальным и даже смешным, что такая, как я, у которой есть действительно все, никак не может успокоиться и отпустить ситуацию с отцом.

— Звева, мне так не кажется. Материальное — это далеко не единственное, в чем мы нуждаемся. В твоем случае нет неверных ответов. Ты нуждаешься в том, в чем нуждаешься.

— Не все думают так, как ты, — поспешно сказала я, меняя положение головы и оказываясь теперь лицом к Карло. — Многие считают меня зажравшейся стервой…

— Звева… — он погладил меня по голове.

— У меня фактически нет матери. Вернее она есть, даже звонит мне иногда, но она мне не мать и не подруга, не наставница и даже не человек, с которым мне приятно немного поговорить. Она не хотела меня. Ей был двадцать один год, когда появилась я. Это не мало, но это мало для такого человека, как Филиппа. Но я с этим давно смирилась. Она даже не способна разозлить меня. Потому что мне просто наплевать. Она оставила меня в двенадцать лет. Просто ушла от отца в неизвестном направлении. Хотя оставила она меня гораздо раньше. Ты тоже это заметил. Сказал, что у меня напрочь отсутствует базовое доверие миру.

Я подняла на Карло глаза. Он смотрел на меня с непроницаемым лицом и молчал. И только его рука на спине больше ничего не чертила, а гладила меня.

— У меня с детства ощущение, что отец только лишь растил меня, потому что меня нельзя было выбросить, как котенка. И когда мать назвала меня ошибкой, он даже не возразил ей.

Из меня разом стали выливаться слова, как будто на кухне сорвало кран. Я говорила и говорила, а Карло молчал и слушал, и лишь по тому, как двигалась или замирала его рука на моей спине, я могла догадываться о его чувствах. А когда слова иссякли, я просто замолчала. Мне очень захотелось поцеловать Карло, и сейчас я не стала останавливать себя. Было бы глупо и нелогично хотеть скрывать от него мое желание после того, как я, практически, вывернула перед ним душу. И я, поддавшись порыву, поцеловала его в грудь и снова прижалась щекой. Он тут же потянул меня к себе и стал покрывать лицо мелкими поцелуями, а затем добрался до губ.

— Звева, ты умная, образованная и самодостаточная женщина. Тебе нужно совсем немного, чтобы обрести покой, — Карло оторвался от меня и теперь смотрел совершенно серьезно. — Ты ведь знаешь себе цену …

— Мне приходится постоянно напоминать себе об этом! Кстати, ты позвал меня на ужин…

— Верно, — Карло начал нехотя подниматься. — Я и забыл что после секса у тебя всегда зверский аппетит.

Мне резануло слух слово «секс», и я, отвернувшись, поморщилась. Но я же сама дала такое определение, когда мы были вместе в горах. И все же одно дело было сказать самой, а другое — услышать от него.

Мы ели на кухне, сидя на высоких стульях. Карло пожарил два филе на гриле, сделал салат и открыл бутылку красного вина, кстати, не моего.

Карло продолжал всматриваться мне в лицо, желая определить, в порядке ли я. А я была в порядке, мне было хорошо.

— Куда ты ездил? — спросила я, отрезая кусок нежнейшего мяса.

— В Турин по работе. Скучала?

— Скажем, было странно не сталкиваться с тобой после пробежки или у лифта.

Карло странно улыбнулся. Мне даже показалось, что он остался довольным. Затем он кивнул в сторону моего бокала.

— Ты сегодня не пьешь…

— Я, на самом деле, не имею привычки пить во время обеда или ужина. Я боюсь водить даже после капли алкоголя.

— Но сегодня ты уже вряд ли куда-то поедешь.

— Ты прав, но я не хочу вина.

Мы не надолго замолчали, а потом Карло сказал:

— Завтра я еду к сестре на обед. Там будут Мануэле и Изабелла. Сильвия попросила привезти и тебя.

— Спасибо за приглашение, но мне надо срочно сделать два перевода к понедельнику, — без стеснения врала я. — Передай ей от меня благодарность за приглашение.

— Хорошо.

Он слишком быстро согласился. Наверное, понял, что я выдумывала, но вида не подал. А потом на столе рядом с Карло завибрировал его телефон. Я успела посмотреть, какое

имя там высветилось, прежде чем Карло взял сотовый в руки и сбросил звонок.

— Кто эта Франческа? — задала я вопрос, который мучил меня со вчерашнего вечера.

— Она моя коллега.

«Уверена, что не только по работе» чуть не вырвалось у меня. Но больше я ничего не стала спрашивать. В конце концов у меня нет никаких прав на подобные вопросы.

От десерта я отказалась, сказав, что мне надо работать. У самой двери я поблагодарила Карло за ужин, а он наклонился ко мне и прошептал в самое ухо:

— После сегодняшнего близкого знакомства я могу при встрече и прощании целовать тебя в щеку?

Я не ответила, но немного отстранилась от Карло, кивнула и поцеловала его в губы. Он тут же сгреб меня в охапку и поцеловал так, как сделал это вначале вечера. А когда отпустил, я быстро выскользнула за дверь.

В своей квартире я поймала себя на том, что улыбалась как полоумная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 15

— Зачем тебе вообще нужно определение происходящему? — спрашивала меня Нина, когда я позвонила ей после пробежки. — Лично мне кажется намного важнее определить нужным словом то, что происходит между вами вообще. Вы друзья? Любовники? Друзья с привилегиями?

— Я не знаю… — задумалась я.

— И готова ли ты продолжать то, что между вами происходит, если существует эта Франческа или еще кто бы то ни был?! — продолжала бомбить вопросами подруга. — Ты согласна ни о чем его не спрашивать? Делить его с другой?

— Чего делить-то? Мы ничего друг другу не должны…

— Так это понятно, — поспешно ответила Нина, — но что ты будешь делать, если увидишь, как эта женщина снова пришла к нему?

— Я не знаю, — простонала я. — Мне нравится проводить с ним время, а секс с ним лучший, что у меня когда-либо был. Но я не знаю, хочу ли я каких бы то ни было объяснений.

На прощание Нина посоветовала мне долго не раздумывать над тем, что я действительно хочу, а постараться разобраться как можно скорее.

Но как я могла разобраться, если не знала, с чего начать?

В воскресенье Карло пригласил меня на прогулку, и я с радостью согласилась. Стояла почти весенняя погода, идти по набережной было так приятно. Но идти у озера именно с Карло было еще приятнее. Он не делал попыток взять меня за руку, единственным его знаком внимания был поцелуй в щеку при встрече. Только один, но он длился чуть дольше обычного дружеского.

Мы болтали о всякой ерунде, о Италии и Швейцарии, о привычках швейцарцев и общей нелюбви к фондю. Карло рассказывал мне про то, как учился в Милане, а я — про Париж. У нас, без сомнения, было много общего. Хотя изначально его семейная ситуация и моя были абсолютно противоположными.

Карло говорил о своем детстве с легкостью. Мать он почти не помнил, но не было в его рассказе ни тяжести, ни сожалений. Он говорил с улыбкой на лице.

— Если бы я рассматривал свою жизнь без матери, как проблему, я бы непременно увяз в этой мысли. Я бы убедил себя, что был непременно чего-то лишен, в чем-то ущербным. И искусственно создав таким образом проблему, в последствии мне было бы очень сложно дистанцироваться от нее. Ведь она уже была бы частью меня, и мне было бы сложно расстаться с ней. Часто уметь отделить себя от проблемы помогает нам увидеть ее решение. А если мы по уши увязли в ней, то со стороны ее уже не видим. И нам не хватает наших внутренних ресурсов, чтобы найти креативное решение. Так рыба не видит воды, ведь она в ней живет.

— И ты понял это сам? — с большим сомнением спросила я.

— Нет, — ответил Карло, — но я был готов к освобождению и жаждал его, а потому был готов принять помощь. Звева, нет ни единого способа, чтобы убедить человека что-то изменить или измениться. Когда мы стараемся сделать это, они упираются. Они могут выполнить указание, но внутри будут все еще не согласны. Очень часто человек думает, что создав себе проблемы, он нашел ее решение…