Рассказы

— Эй, вы! Что вы, по-вашему, делаете? Это же…

Он умолк и облизнул губы.

— Это горит бензин, — соврал он. — А ещё у меня в багаже — динамит. Скорее выводите всех из гостиницы, слышите?

Как я уже сказал, это было ложью. Но гостиница тут же опустела. А затем…

Что ж, это вполне мог бы быть и бензин, и динамит. Багрово полыхнуло, глухо и раскатисто ухнуло, и вся крыша четырёхэтажного здания взлетела на воздух.

Я схватил Грека за локоть.

— Лучше уйдём отсюда, — сказал я.

Он тупо посмотрел на меня. Готов поклясться, что он меня не узнал. В глазах его было страдание.

— Поздно! — прохрипел он. — Поздно! Они опять на свободе!

3

Вот так я стал работать у Теобальда Греко, в его лаборатории в Южной Калифорнии, где мы кое-как восстановили погибшую аппаратуру.

В одно прекрасное утро я проснулся и обнаружил, что мои волосы побелели.

— Грек! — завопил я.

На мой крик бегом явилась Минни. Кажется, я ещё не упоминал Минни. Она была воплощением представлений Грека об идеальном лаборанте — глупая старуха, никому в целом мире не нужная и, по-видимому, совсем одинокая. Она вошла, уставилась на меня и залилась кудахтающим смехом, от которого мёртвые проснулись бы.

— Мистер Хэмпстед! — дребезжала она. — Ну и вид же у вас!

— Где Греко? — крикнул я и оттолкнул её с дороги.

В пижаме и купальном халате я кинулся вниз по лестнице в комнату, которая когда-то была кухней, а теперь стала лабораторией Греко.

— Смотри! — завопил я. — Что ты на это скажешь?

Он повернулся и посмотрел на меня.

Несколько секунд спустя он покачал головой.

— Этого я и боялся, — пробормотал он. — Люди в детстве часто бывают белобрысыми, верно? Вот ты и стал опять белобрысым.

— О чём ты, Грек? У меня же волосы теперь совсем седые!

— Не седые, — уныло поправил он меня. — Они у тебя льняные. К ним возвратилась молодость. За одну ночь — так иногда бывает. Я предостерегал тебя, Вирджи. Я говорил тебе, что есть опасность. Теперь ты знаешь. Дело в том…

Он запнулся, взглянул на меня, потом отвёл глаза.

— Дело в том, — продолжал он, — что ты молодеешь, как и я. Если мы не найдём какого-нибудь выхода, ты тоже умрёшь от помолодения.

Я уставился на него.

— Ты говорил это и раньше — о себе. Я думал, ты просто оговорился. Но ты действительно хочешь сказать, что…

— Сядь, — приказал он. — Вирджи, я ведь сказал тебе тогда, что ты помолодел. Это не просто так казалось. Это всё — демоны, и не только ты и я — но и многие другие. Сначала — Гранд-Рапидс. Затем — когда сгорела гостиница. В зоне воздействия оказалось множество людей, а у тебя шансов было больше, чем у остальных. Думаю, для тебя это началось ещё в тот день, когда ты зашёл ко мне на фабрику, а я ловил ускользнувших демонов. Пожалуй, я тогда изловил не всех.

— Ты хочешь сказать, что я…

Он кивнул.

— Некоторые демоны вызывают омоложение. И в тебе сидит колония таких демонов.

Я судорожно сглотнул и сел.

— Ты хочешь сказать, что я буду становиться всё моложе и моложе, пока в конце концов не превращусь в младенца? А тогда… что же тогда, Грек, а?

Он пожал плечами.

— Откуда я знаю? Спроси у меня лет через десять. Посмотри на меня, Вирджи! — вдруг громко выкрикнул он. — Сколько лет ты мне дашь по виду? Восемнадцать? Двадцать?

Это была сущая правда. Он выглядел не старше. Смотря на него изо дня в день, я не замечал перемены. Тем более что я помнил его с той поры, как мы учились, и думал о нём как о молодом. Но ведь ему самое меньшее сорок лет, а выглядел он совсем зелёным мальчишкой.

Он сказал:

— Я ношу в себе демонов уже шесть лет. Судя по всему, они разборчивы и населяют не весь организм, а только некоторые его органы: сердце, лёгкие, печень. Может быть, кости. И некоторые железы — оттого-то я и чувствую себя физически таким бодрым. Но не мозг — во всяком случае, пока. К счастью.

— К счастью? Но это же ошибка, Грек! Если бы твой мозг тоже становился моложе…

— Дурак! Если бы это было так, я забыл бы всё, что узнал, точно магнитофонную ленту пустили бы в обратном направлении. Вот та опасность, Вирджи, грозная опасность, которая нависла надо мной. Вот почему мне нужна была помощь! Ведь если однажды я всё забуду — это конец. Не только для меня — для всех. Потому что никто больше в целом свете не знает, как ими управлять. Никто, кроме меня… и тебя, если мне удастся тебя выучить.

— Так, значит, они на свободе? — я задумчиво ощупал свои волосы. Что ж, это не было неожиданностью. — Их много?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Когда в Австралии выпустили первую партию кроликов, разве можно было сказать, сколько их будет поколений через двадцать?

Я присвистнул. Минни просунула голову в дверь и хихикнула. Я отмахнулся от неё.

— Вот ей бы твои демоны пригодились, — заметил я. — Иногда я думаю, что она держится слишком молодо для женщины, которой стукнуло не меньше шестидесяти.

Греко захохотал сумасшедшим смехом.

— Минни? Она работает у меня год. Когда я её нанимал, ей было восемьдесят пять!

— Не могу поверить!

— Тогда начинай тренироваться.

Это было трудно, очень трудно. Но я поверил. И теперь речь шла уже не о миллионе долларов в год.

Теперь меня подгоняла мысль, что мне придётся кончить свои дни беззубым пищащим младенцем — а то и похуже! Чтобы предотвратить это, я готов был заставлять свои мозги работать до изнурения.

Первым делом надо было учиться — выучить всё о так называемых «странных частицах». Вы о них когда-нибудь слыхали? Это не мой термин — так их называют физики. Позитроны. Нейтрино. Пи-мезоны и мю-мезоны, плюс и минус, лямбда-частицы, К-мезоны — положительные и отрицательные, антипротоны, антинейтрино, сигма-частицы — положительные, отрицательные, нейтральные, ну и ещё…

Ладно. Хватит и этого. Однако физика порядочно продвинулась с тех пор, когда я прогуливал лекции в Огле-могле. И появилось много нового, что нужно было постичь.

Дело в том, что некоторые из этих «странных частиц» оказались куда более странными, чем думало большинство физиков. Некоторые из них в определённых комбинациях и были «демонами» Греко.