Страница 6 из 8
– Большинство девушек попытались бы сейчас пококетничать – он чуть дернул правым уголком губ, наверное, это должно было означать улыбку. – Но вообще, у нас патовая ситуация. Без гипноза вы никогда не вспомните название аккаунта, а значит, единственную ниточку мы упустим.
Я в отчаянии уставилась на него, пытаясь найти выход. Паника снова вонзала в тело острые коготки, я уже чувствовала знакомый озноб. “Лара, спаси меня!” прозвучало так близко, словно Олеся находилась рядом, дергая меня за рукав… Я не могу сейчас паниковать!
– Вы же хотели говорить с журналистами, верно? – я выпрямилась на стуле и с вызовом посмотрела на сыщика. – Вот сейчас мы им и позвоним. Они приедут, и тогда вы сможете меня гипнотизировать!
– А вы умница, – теперь он улыбался вполне искренне. – Давайте позвоним. Убьем, что называется, двух зайцев сразу.
Приехать немедленно смог только молодой крепыш из газеты “Городские тайны”. Пока он ехал, Шнайдер рассказывал мне о прошлой работе. Как я поняла, в розыске пропавших вещей ему не было равных. К нему приходили молодые девушки, потерявшие где-то свои колечки, бабушки, не помнящие, куда запропастилась пенсия, и прочий трудовой и не очень народ, убедившийся, что не может отыскать пропажу в недрах собственной квартиры. Сыщик проводил сеанс гипноза, и женщины вспоминали о том, в чьей квартире снимали кольцо, где спрятали пенсию или куда положили любимые очки.
– И все клиенты соглашались на сеанс? – с некоторым удивлением спросила я.
– А чего им бояться-то? – удивился Шнайдер. – Впрочем, я не предупреждал, что собираюсь делать. Сажал их на диванчик, мило беседовал, и они сами мне все рассказывали, а потом об этом забывали.
Я лишь вздохнула. Мысль о том, что в бессознательном состоянии что-то расскажу, и не буду даже этого помнить, сильно угнетала. Но выбирать не приходилось.
Журналист Гена Кудрин явился минут через 20, когда мы уже молчали, пытаясь сосредоточиться. Он ворвался в крошечный кабинетик, как маленький вихрь, и казалось, полностью выдавил из чуланчика воздух. Коренастый, разрумянившийся от бега, он сиял так, словно мы собирались обсуждать не похищение девушки, а футбольный матч, выигранный любимой командой. Узнав, при каком историческом событии его пригласили присутствовать, Гена обрадовался еще больше и выдал:
– Круть! Парочка таких репортажей, и меня криминальным спецкором сделают!
Я молча села на диванчик и закрыла глаза. Бедная Олеся, знала бы она, сколько народу пытается пропиариться на ее исчезновении! Но додумать эти мысли я не успела. Шнайдер начал тихо считать, мои веки стали тяжелыми, и вот уже вокруг не осталось ничего, кроме тихого заунывного голоса, называвшего странные слова.
– Лара, проснитесь! – я распахнула глаза и с удивлением посмотрела на спокойного Шнайдера и сияющего Гену.
– Разве я спала?
– Ну жесть! Ты же все помнила! – захлебываясь словами, радовался Гена. Мне показалось, что он сейчас запрыгает по подвальчику верх-вниз, словно надувной мячик. – Ты так точно все продиктовала, что я уже аккаунт набрал!
– И что там? – я вскочила и бросилась к телефону, зажатому в руке парня.
– Удален аккаунт, вот что. – Гена чуть погрустнел, но тут же воспрял духом. – Зато понятно, что там не просто Олег, там точно злоумышленник! Это уже новость!
Я попятилась и снова села на диванчик. Радость Гены я не разделяла. Что нам толку с удаленного аккаунта?
– А вот теперь нам нужна полиция, – словно прочитав мои мысли, с прежним спокойствием заметил Шнайдер. – Лариса, позвоните тому оперу, который вас опрашивал.
Шатров ответил не сразу, но я не сдавалась. В конце концов, дозвонилась и сообщила о том, что вспомнила аккаунт Олега, и он удален. Нужен компьютерный спец, чтобы его восстановить. Услышав это, опер стал намного любезнее, и даже предложил нам подъехать в отделение. Шнайдер достал из какого-то закутка (возможно, это был замаскированный потайной ход, или маленький встроенный шкаф) элегантный черный плащ, небрежно накинул его на плечи, и, почудилось мне, огляделся вокруг в поисках вставных клыков. Впрочем, и без них его бы взяли в любой фильм про вампиров, причем, без грима. Счастливый до невозможности Гена, разумеется, увязался с нами.
Шатров, на сей раз в форме, встретил нас у входа. Неодобрительно оглядел моих спутников, слегка усмехнулся при виде разодетого как на бал Шнайдера, но возможные комментарии оставил при себе. Наскоро переговорил с дежурным, записавшим наши фамилии, и повел на на второй этаж. Дойдя до кабинета с тремя столами, радостно сообщил, что напарник в городе, и он аж полчаса может занимать кабинет один, предложил нам сесть на квадратные деревянные табуретки вдоль стены, тут же переслал фейсбучный адрес специалисту, и даже согласился сообщить мне о результатах расследования. Впрочем, они были удивительно скудными. Один из официантов запомнил яркую блондинку, которая искала какого-то Олега, и уверяла, что это друг владельца всех Поросят. Еще один официант видел, как она шла к дорожке, ведущей сквозь лесок. На камере с ресторана тоже было видно, как девушка заходит в лесок и исчезает из поля зрения.
– Посторонних мужчин возле террасы не было? – напряженным тоном спросил Шнайдер. – Тех, кто не участвовал в банкете?
– Если честно, я не опрашивал всех гостей, – так же напряженно ответил Шатров. – Никто не позволит мне тратить на это дело месяц или больше.
– А что, дело заведено просто розыскное, не о похищении или убийстве? – встрял Гена. Опер лишь кивнул.
– Но как это получилось? – не унимался журналист. – Девушку умыкнули, и хоть бы хны!
– Пока ни одного доказательства, что это было похищение, а не добровольное отбытие, – пожал плечами Шатров. – Девушка могла уехать с кем-то, и иметь всех в виду.
– А то, что школьница пропала, тоже добровольное? – разгорячился Гена, вскакивая на ноги и в порыве чувств слегка пнув табуретку. – Кстати, она похожа на телезвезду, как две капли воды!
– Вы тоже так думаете? – в светлых глазах Шатрова появился интерес. – Похожи, да. Но школьница вроде сбежала с хахалем. Поймаем, привлечем его за педофилию. А пока пусть бегают.
– С каким хахалем? – голос Гены поднялся до визга. – Что за шутки? Это хахаль ее родителям писал?
– Что писал? – Шатров тоже встал и выпрямился во весь рост. Несмотря на худобу, выглядел он весьма внушительно.
– А вы разве не знаете? Письмо в полиции… у следователя. Он его в газету давать запретил! – Гена слегка притих и попятился к двери.
– Это у Шимусова? Да ему год до пенсии остался, он напрягаться не будет, – мрачно заявил Шатров. – Я этим делом, вообще, не занимаюсь… но что за письмо?
Журналист быстро открыл на айфоне какой-то текст и протянул Шатрову. Тот начал читать, его брови поднимались все выше, по лицу пошли красные пятна.
– Блин… может и хулиганство, конечно… но как же… – бормотал он чуть слышно. – Короче, напишу я рапорт, – он протянул айфон журналисту, нахмурился и отвернулся от нас к окну. – Откуда у вас письмо?
– Так мать Кристины получила, через неделю после того, как дочка исчезла. – Гена с опаской поглядывал на спину опера. – В почтовом ящике валялась открытка с рыбкой, а на обороте вот… Она сначала позвонила этому, вашему… будущему пенсионеру. Тот выслушал и говорит: “Мамаша, не волнуйтесь, это подростки дуркуют. Жива ваша дочка, с каким-то левым мужиком сбежала.” Ну, тут она в газету принялась звонить. Я приехал, открытку заснял, сам позвонил вашему… Шимусову. Он меня знает. Велел приехать, привезти открытку ему. Мы с Татьяной, мамой Кристины, вместе поехали. Он записку взял, сказал, что разберется. Но таким тоном, что… Словом, я спросил, можно ли в газете про письмо упомянуть, а он так зыркнул недобро и рычит: “Только попробуй! Тайна следствия!”
– Так нет же следствия, – зло бросил Шатров через плечо. – Вот бы его на пенсию прямо сейчас! Ладно, спасибо. Идите, если новости будут, я сам позвоню.
– А печать записку можно? – робко спросил Гена.