Страница 5 из 19
Ослабление и разделение Орды облегчило несколько выход в Дикое поле казакам с украин Московского и Польско-Литовского государств. Краковский каноник начала XVI в., оставивший нам описание Сарматии, так пишет о Диком поле своего времени: «Широко раскинулись степи Алании, покинутые как аланами, так и последующими пришельцами. Иногда только пересекают их казаки, ищущие, по обычаю своему, «кого поглотити». Ибо живут они грабежом, никому не подвластные, и пробегают обширнейшие степи, объединяясь в шайки по 10, 20, 60 и т. д. человек…»[8]
Среди польских, то есть бродивших на поле казаков, были казаки и татарские: ордынские и азовские[9].
Самое имя казак заимствовано у татар, которые давали это название всаднику с легким вооружением. Что касается казаков, то в 1468 г. упоминаются казаки в Москве; татарские казаки на русской службе – мещерские и городецкие (касимовские) с 1493 г. Северскими, украинскими и севрюками звались казаки из бывшего княжения Северского, поселенные в Чернигове, Новгороде-Северском, Стародубе, Путивле, Рыльске. Они упоминаются с 1531 г.[10]
Московское правительство, быстро колонизовавшее южные украины государства, рано оценило воинские достоинства казачества и привлекло его на свою службу. Когда казаков «прибирали» на царскую службу в одиночку из «гулящих людей», то они служили под начальством «голов» и сотников, назначаемых от правительства. Взятые на службу целыми отрядами, они имели своих выборных атаманов, которым поручался дальнейший «прибор» казаков на службу. Эти атаманы имели честь, равную с казачьими и стрелецкими головами. Казаки составили четвертый разряд русской конницы, легкую конницу, вооруженную саблей, пикой и луком (впоследствии пищалью). Обыкновенно этих «служилых» казаков селили при городах, строившихся на южной окраине государства, давали им жалованье, «испомещали» землею. Поэтому их звали «поместными» казаками, но чаще всего «городовыми». Таковы были казаки – курмышские, темниковские, шацкие, алаторские, пронские, воронежские и т. д.
Иногда бывало, что московские воеводы, явись с отрядом на место, где указано было ставить «город» (то есть новую крепость), находили местность уже занятой вольными колонистами, опередившими колонизацию правительственную. Тогда они, начиная работы, приказывали «со всех рек атаманам и казакам лутчим быти к себе в город». Государевым именем они «жаловали» им, то есть укрепляли за ними, их «юрты» (земли), затем переписывали и записывали на службу[11].
Жалованье служилым казакам давалось или деньгами, или хлебом (в города, не успевшие завести своей пашни). Служилое казачество ведалось «Разрядом» или Разрядным приказом, в ведомстве коего состояли, вообще, всякие воинские дела, постройка крепостей, снабжение их гарнизонами, и все служилые люди (от бояр до низших чинов) в отношении их к воинской службе. С 1628 по 1646 г. упоминается Казачий приказ, ведавший и «кормовых» и «белопоместных» казаков[12]. Но донские казаки никогда не ведались в Казачьем приказе.
Глава 3
Основание Донского Войска
Донское Войско, о котором мы пишем, до 1721 г. ничего не имело общего со служилым казачеством. Донские казаки были люди вольные, члены вольной общины, граждане республиканской колонии. В актах эпохи именуются донскими вольными казаками. Здесь следует упомянуть об одном обстоятельстве, которое отметил еще Сухоруков в 1820 г.[13] До появления общины донских казаков, быть может, иногда называли донскими служилых казаков, приписанных к городам, из которых отправлялись на Дон станицы для проведывания вестей о татарах и возможном набеге их на Русь. Так, в начале 1549 г. досол Иоанна IV должен был передать ногайскому князю Юсуфу, которому не доброжелательствовал царь (хан) Крымский, от имени Иоанна: «Я, по дружбе вашей ко мне, повелел моим путивльским и донским казакам крымские улусы воевать». Подтверждением этой мысли служат и акты Земского собора 1621 г., в коих упоминаются как подлежащие мобилизации («разбору») по случаю войны с Польшей, между прочим, не только «белгородские, воронежские, елецкие, ливенские помещики, атаманы и казаки», но и «донские атаманы и казаки, которые живут в Путивле и в Рыльске»[14]. Около 1571 г., на Дону, у Галичьих гор (приблизительно у нынешнего Задонска), стояли летом для дозора «донские (казачьи) головы», приходившие сюда из Шацка. Равным образом, в Донецкие сторожи из Путивля и Рыльска посылались на лето сторожа. Если этих городовых казаков и звали иногда «донецкими» казаками, то они ничего общего не имели с теми «донецкими вольными казаками», которые осели по Донцу, подобно тому, как «донские головы» из Шацка не были донскими вольными казаками.
В 1520-х гг. Дон был еще пуст. Великий князь Московский уговаривался с султаном о встрече русского и турецкого послов на Дону при впадении в него Хопра или Медведицы; на случай же несогласия о месте «съезда» «люди великого князя» должны были «провожать коньми» своего посла до Азова, а «салтановы люди» своего посла тоже «коньми» – от Азова «до украины великого князя». В 1530-х гг. нападение людей, бродивших в Поле, на крымцев, ногайцев и на русских вынудили великого князя Московского, хана Крымского и князей ногайских давать взаимные обещания ловить и казнить этих «баловней казаков»[15].
До половины XVI в. масса гулящего народа на московских украинах пребывает в состоянии брожения: у казачества незаметно ни внешних центров, ни общей организации. К середине XVI в. казачество начинает собираться в нескольких центрах в организованные объединения. Еще в 1538 г. великий князь Иоанн отвечал на жалобы ногайского мирзы Келмагмеда: «Лихих где нет? На Поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаки; а и наших украин казаки, с ними смешавшись, ходят, и те люди, как вам тати, так и нам тати». В 1546 г. воевода из Путивля уже доносит: «ныне, государь, казаков на Поле много и черкасцов, и киен, и твоих государевых; вышли, государь, на Поле изо всех украин». В июне 1549 г. Юсуф, князь Ногайский, жалуется царю на грабеж, который учинили татарским купцам «ваши казаки севрюки, которые на Дону стоят». В октябре того же года Юсуф пишет: «холопи твои, нехто Сары-Азман словет, на Дону, в трех и четырех местах города поделали – да наших людей и послов стерегут, да разбивают».
Это письмо Юсуфа – первое, до сих пор, известие о городках, доставленных донскими казаками на Дону. Государство Российское, устами царя, отреклось от донцов, говоря, что «те наши холопи в нашей земле многое лихо, учинили и… убежали на Поле» и что царь повелел их «добывать» и казнить. В 1551 г. султан писал ногайскому князю Измаилу: «русского царя Ивана лета пришли… и мне от нево обида великая: Поле-де все и реки у меня доотымал, да и Дон от меня отнял, да и Азов-город улуст у меня доспел, поотымал всю волю в Азове, казаки его с Азова оброк емлют и воды из Дона пить не дадут… А Крымскому царю… какую-де соромоту казаки его (Ивана) учинили, пришед Перекоп воевали; да ево же де казаки Астрахань взяли… Да царя же Ивана казаки у вас Волге оба берега отняли… Да ты же бы, Смаил-Мирза, пособил моему городу Азову от царя Ивана казаков…»[16] Призывая ногайцев на защиту ислама от поступательного движения Руси на юг, султан рисовал значительные успехи казачества. Из этого документа видно, что донские казаки не только осели в низовьях Дона, но и стали тяжелыми соседями для турецкого Азова.
Некоторые историки не придают значения сообщенным выше фактам. По мнению Платонова, в 80-х гг. XVI в. «на Дону образовался постоянный центр низового казачества – т. н. Раздоры, городок на слиянии Дона с Сев. Донцом…». «Верховые же казаки, раскинувшиеся на громадном пространстве от Путивля и Белгорода до нижней Волги, жили и действовали в полной разобщенности…». «Донская община, получившая в XVII в. определенное устройство, в XVI в. только еще зарождалась; она не захватывала в свой состав не только всех живших на Поле казаков, но даже и всех собственно донских. Верховые донские юрты и городки и казачество прочих рек и речек жило в розни, даже во взаимной вражде…»[17].
8
Матвей Михов (1456–1523). Mattiae á Michow. Descriptio Sarmatiarum (Collectio script. polon). Warszawa, 1761, t. I, cap. XII.
9
Первые упоминания о казаках в Крымской Орде встречаются в 1474 г., в Волжской – c 1492 г., в царстве Казанском – c 1491 г., в Астраханском – c 1502 г., в Азове – c 1499 г., в Аккермане – c 1515 г. Историческое описание земли Войска Донского. Новочеркасск, 1903. С. 3; Сб. Императорского Российского исторического общества. Т. 41 и 95; Lesur. «Histoire des Kosaques. Paris, 1814, I. P. 185, 217.
10
Хан Крымский Менгли-Гирей, приходивший войною на Ши-Ахмета в 1501 г. и построивший крепость на устье Тихой Сосны, просил союзника своего Ивана III: «…ты б казаков своих послал улусов его (Ши-Ахмета) воевать…» Сб. Императорского российского исторического общества. Т. 41. С. 369. Таким образом, количество служилых казаков великого князя Московского было уже довольно велико для набегов на улусы Орды.
11
Беляев И.Д. О русском войске в царствование Михаила Федоровича. М., 1846. С. 17–21; Платонов С.Ф. Очерки. Изд. 3-е. С. 93.
12
«Белопоместными» назывались казаки, владевшие землями без платежа податей. Акты исторические. III, 90. Совершенно неразработанный материал о служилом казачестве заключается в Актах Московского государства, изд. Акад. наук, под ред. Н.А. Попова, ст. 1890 и слд. Т. I–III. Кое-что есть в юбилейном издании «Столетие Военного министерства». Т. XI. Ч. I.
13
Историческое описание. 1903. С. 8.
14
Собрание государственных грамот и договоров. Т. III. С. 227 и 283. В 1630 г. «…били челом государю из Путивля донские верстаные, безпоместные и неверстаные кормовые атаманы Баженко Семенов, да Гаврилка Еремеев, и есаулы и казаки», всего 146 чел., просили продолжать им «месячный (денежный) корм» и хлеб из житниц. Были пожалованы государевым жалованьем против прежнего («кормовыя деньги и за хлеб деньгами»). Акты Московского государства. Т. I. С. 316–317. В 1635 г. путивльские дворяне и дети боярские просили, чтобы c отписками посылали не их одних, а и «донских и жилых казаков». Акты Московского государства. Т. II. С. 10. В 1659 г. поминаются лишь «путивльские полковые казаки». Там же. Т. II. С. 641. Неверстаные казаки были, очевидно, вольные донские казаки, а верстаные – из донцев же, ставшие служилыми, «жилыми». Бывали случаи верстания и испомещения отдельных охочих донских казаков. Так, в 1660 г. за Конотопский бой некоторые донские казаки получили к прежним окладам по 50 чети и денег по 3 руб. Акты Московского государства. Т. III. С. 35. 230 донских казаков в Смоленске и 100 чел. в Быхове были пожалованы государевым жалованьем, пожелали «жить» в этих городах и получили «на дворовое строенье». Короткое время их именовали «смоленскими донскими казаками». В Белгороде в 1660 г. поминаются «орешковские донские казаки», рядом со «старыми донскими казаками». Все они: и путивльские, и рыльские, и смоленские, и орешковские – все были служилыми, а не вольными донскими казаками. Акты Московского государства. Т. III. С. 35, 55, 98, 99, 112; ср.: Т. II. С. 363.
15
В 1501 г. дорога от Москвы шла по рр. Проне и Хупте до Ряского поля, затем полем до Рясы, откуда снова был водный путь. Навстречу послу высылали людей на Усть-Воронежа. Сб. Императорского российского исторического общества. Т. 95. С. 689, 690; Т. 41. С. 412.
16
Историческое описание. 1893. С. 7, 11; Платонов С.Ф. Очерки. С. 108–109.
17
Платонов С.Ф. Очерки. С. 110, 111, 113.