Черная Индия

Один только человек остался около Джемса Старра.

Это был староста углекопов – Симон Форд. Рядом с ним стоял его сын Гарри, мальчик лет 15, который уже несколько лет работал в глубине шахт.

Джемс Старр и Симон Форд знали и взаимно уважали друг друга.

– Прощайте, Симон! – сказал инженер.

– Прощайте, мистер Джемс, – ответил надсмотрщик за работами. – Или лучше, позвольте мне добавить, до свидания!

– Да, до свидания, Симон! – сказал Джемс Старр. – Вы знаете, что я всегда с удовольствием увижу вас и поговорю с вами о счастливом прошлом нашего старого Аберфойла!

– Я знаю это, мистер Джемс!

– Мой дом в Эдинбурге постоянно открыт для вас!

– Эдинбург – это далеко! – ответил надсмотрщик, покачивая головой. – Да, далеко от копи Дошар!

– Далеко, Симон! А где вы рассчитываете поселиться?

– Да здесь же, мистер Джемс! Мы не оставим копи, нашу старую кормилицу, из-за того, что молоко у нее пропало! Моя жена, мой сын и я – мы устроимся как-нибудь так, чтобы не расстаться с нею!

– Итак, прощайте, Симон! – ответил инженер, голос которого обнаруживал внутреннее волнение, хотя инженер и старался скрыть это.

– Нет, повторяю вам, до свидания, мистер Джемс, – ответил надсмотрщик, – а не прощайте! Я, Симон Форд, даю вам честное слово, что Аберфойл еще увидит вас!

Инженер не хотел лишать старика этой последней надежды. Он обнял молодого Гарри, который смотрел на него большими, взволнованными глазами, в последний раз пожал руку Симона Форда и окончательно оставил Аберфойл.

Вот что случилось десять лет тому назад, и несмотря на то, что староста углекопов выразил надежду увидеться еще как-нибудь впоследствии с инженером, Джемс Старр в течение всего этого времени ни разу даже и не слышал о нем.

И вот после десятилетней разлуки к нему пришло письмо от Симона Форда, которое убеждало его немедленно отправиться в бывшие копи Аберфойла.

«Интересное для него сообщение…» Что бы это такое было? Копь Дошар, шахта Яроу! Какие прекрасные воспоминания будили в нем эти дорогие имена! Да! То было хорошее время – время труда, борьбы, самое хорошее время в жизни инженера!

Джемс Старр перечел письмо. Он вдумывался в каждую строчку. Он сожалел, что Симон Форд не прибавил ни слова более. Он почти сердился на него за то, что тот прислал такое лаконическое письмо.

Может быть, старик открыл какой-нибудь новый слой угля? Нет, это невероятно!

Джемс Старр припомнил, с какой тщательностью копи Аберфойла были исследованы перед окончательным прекращением работ. Он сам присутствовал при последних изысканиях, когда, несмотря на все усилия, не было найдено ни одного слоя угля в почве, истощенной многолетней эксплуатацией. Итак, Джемс Старр покинул копи с полным убеждением, что в них нет более ни куска минерального топлива.

«Нет, – повторял он, – нет! Как допустить, чтобы Симону Форду удалось найти то, что ускользнуло от всех моих изысканий… Однако старик должен прекрасно знать, что в целом мире только это может меня заинтересовать, и это приглашение отправиться в копь Дошар, которое я должен сохранить в тайне…»

Джемс Старр никак не мог ничего понять.

С другой стороны, инженер знал Симона Форда как искусного углекопа, хорошо освоившего свое дело. Старр не видел его с того самого времени, как работы в копях Аберфойла были прекращены. Он не знал даже, что сталось с бывшим старостой. Он не мог бы сказать ни того, чем Форд занимается, ни того, где он живет вместе со своей женой и сыном. Он знал лишь, что старик обещал ему увидаться с ним в шахте Яроу и что Гарри, сын Симона Форда, весь завтрашний день будет ждать его на станции «Калландер». Итак, нужно было съездить в копь Дошар.

– Решено, я еду, – сказал Джемс Старр, чувствовавший, что его возбуждение от часа к часу увеличивалось.

Достойный инженер принадлежал к той породе страстных людей, ум которых постоянно кипит, как вода в котле, поставленном над жарким огнем. Иногда вода в таком котле бьет ключом, иногда она бурлит потихоньку. В этот день идеи Джемса Старра кипели ключом.

Но тут случилось совсем неожиданное происшествие. Оно было каплей холодной воды, попавшей на разгоряченный мозг инженера.

Дело в том, что около шести часов вечера с третьей почтой Джемс Старр получил второе письмо.

Оно было запечатано в грубом конверте, надпись на котором принадлежала руке, мало привыкшей к перу.

Джемс Старр разорвал этот конверт. В нем находился клочок бумаги, пожелтевшей от времени; казалось, его вырвали из какой-нибудь старой тетради, давно уже вышедшей из употребления.

На этой бумаге было написано следующее: «Просят инженера Джемса Старра не беспокоиться, так как письмо Симона Форда потеряло теперь всякое значение».

Подписи не было.

Глава 2

Доро́гой

Изумлению Джемса Старра не было границ, когда он прочитал второе письмо, так противоречившее первому.

«Что все это значит?» – спросил он сам себя.

Джемс Старр снова взял в руки разорванный конверт. На нем так же, как и на конверте первого письма, стоял штемпель почтового отделения в Аберфойле. Таким образом, оба письма отправлены из одного и того же пункта графства Стирлинг. Тем не менее второе, очевидно, было написано не старым углекопом. Не менее очевидным, однако, было и то, что автор второго письма знал тайну бывшего старосты углекопов, потому что он ясно говорил о том предложении отправиться в шахту Яроу, которое сделали инженеру.

Итак, надо ли было верить тому, что первое письмо потеряло теперь всякое значение? Может быть, просто хотели помешать отъезду Джемса Старра в копи? Не скрывалось ли тут какого-нибудь злого умысла расстроить планы Симона Форда?

Вот вопросы, которые представлялись Джемсу Старру по зрелом размышлении. Противоречие между обоими письмами возбудило в нем еще более страстное желание отправиться в копь Дошар. Если во всем этом не было ничего, кроме мистификации, то все-таки следовало самому удостовериться. К тому же Джемс Старр больше верил первому письму, чем второму, то есть более склонен был исполнить желание такого человека, как Симон Форд, чем послушаться предостережения анонима.

«В самом деле, если желают повлиять на мое решение, – сказал он себе, – то, значит, сообщение Симона Форда крайне важно! Завтра я отправлюсь по назначенному адресу!»

Вечером Джемс Старр сделал все приготовления к отъезду. Так как могло случиться, что его отсутствие продолжится несколько дней, то он предупредил письмом сэра В. Элфистона, президента «Королевского Института», что он не будет присутствовать на ближайшем заседании общества. Точно так же он распорядился насчет двух или трех дел, которые могли появиться у него на этой неделе. Потом, отдав приказание своему слуге приготовить чемодан, он лег спать, более озабоченный всем этим, чем, может быть, заслуживало того само дело.

На другой день, в 5 часов утра, Джемс Старр вскочил с постели, оделся потеплее, так как шел холодный дождь, и оставил свой дом на Кэнонгейт, чтобы успеть сесть на Грантонской пристани на пароход, который всего за три часа проходит расстояние между пристанью и Стирлингом.

Может быть, в первый раз в своей жизни Джемс Старр, проходя по Кэнонгейт[1], не обратил внимания на Гомруд, этот дворец прежних властителей Шотландии. Он не заметил у его входа часовых, одетых в старинный шотландский костюм, состоящий из зеленой юбки, клетчатого плаща и мешка из козьей шкуры, привешенного к бедру. Несмотря на свое фанатическое преклонение перед Вальтер Скоттом, – преклонение, отличающее всякого истинного сына Старой Каледонии, – инженер точно так же не взглянул и на гостиницу, где останавливался Вэйверли и куда портной принес ему тот знаменитый боевой костюм из тартана, которому так наивно удивлялась вдова Флокгарт. Вопреки обыкновению, инженер не удостоил и взглядом ту маленькую крепость, где после победы претендента горцы разрядили свои ружья, причем чуть не убили Флору Мак-Айнор. На тюремные часы он посмотрел лишь для того, чтобы удостовериться, что еще не опоздал. Нужно сознаться также, что, проходя через Нелхер-Боу, он не обратил никакого внимания на дом великого реформатора Джона Нокса, единственного человека, которого не могли прельстить улыбки Марии Стюарт. Но пройдя по Хай-стрит, этой многолюдной улице, с такой тщательностью описанной в «Аббате», он поспешил к гигантскому мосту Бридж-стрит, соединяющему три холма Эдинбурга.

1

Главная и знаменитая улица старого Эдинбурга.