Ты меня любишь

– Нормально.

Поворачиваешься ко мне и говоришь, что Меланда знает о Номи почти все. Для той это явно повод для гордости – она считает себя чуть ли не членом вашей семьи. Говорит, что Номи уже охладевает к Дилану Клиболду. Ты вздыхаешь с облегчением:

– Слава богу… Я надеялась, что она перерастет этот этап.

– Конечно, – вставляю я, потому что у меня тоже есть право голоса. – Взрослея, дети неизбежно проходят через разные этапы.

Меланда хмурится.

– Я бы не стала недооценивать чувства молодой женщины и называть их «этапом»…

Все-таки она меня ненавидит: на твою фразу ни слова не возразила, хотя, по сути, ты сказала то же самое, что и я. Да, не сидеть нам вместе втроем, попивая винишко, в обозримом будущем. Я все понял. Ты заботишься о ней, потому что она одинока и никому не нужна. Она рассказывает о том, какие идеи Номи предложила для ее воображаемого инкубатора, но для твоей дочери она не тетя Меланда, а просто надоедливая чужая тетка.

Ты чуть не подпрыгиваешь и кричишь:

– Шеймус! Мы здесь!

Теперь сомнений не осталось: это действительно испытание. Шеймус неспешно идет мимо столиков, улыбается, как политик, и жмет руки направо и налево своими мастурбационными лапами. «Как сушилка, Дэн, не барахлит?», «Здравствуйте, миссис Пи, я зайду посмотреть вашу печь». На нем майка и бейсболка с логотипом магазина (еще на лоб себе набей, придурок), и он слишком низок для тебя. Слишком угодлив. Но улыбается так самоуверенно, словно стоит ему захотеть, и ты упадешь в его объятия.

– Дамы, – говорит Шеймус. – Извините за опоздание.

Так и слышу голос Бога, когда Он создавал его: «Этого сделаем коренастым коротышкой с непропорционально длинными руками и напыщенным голосом, отталкивающим женщин. Но жизнь там, внизу, не сахар, так что давайте подарим ему пронзительные голубые глаза и мощную челюсть, чтобы он не застрелился, земную жизнь пройдя до половины».

Однако не все так плохо. Я придвигаюсь к стене и оказываюсь ровно напротив тебя.

– Джо, – говоришь ты, – я так рада, что ты наконец познакомился с Шеймусом.

Звучит так, словно это он осчастливил меня своим присутствием, а не я его. Но я молчу и не возмущаюсь – ведь я Хороший Джо, добрый и веселый. Спрашиваю, ему ли принадлежит хозяйственный магазин, как будто это и так не понятно. Официантка уже ставит перед ним кофе, хотя он даже еще не сделал заказ. Шеймус смеется, самодовольный и напыщенный:

– Насколько я помню, числится за мной.

Вы трое принимаетесь сплетничать о каком-то бывшем однокласснике, который схлопотал штраф за вождение в нетрезвом виде. Ты не обращаешь на меня внимания, и мы сидим словно чужие – как это низко, использовать друзей, чтобы отшить меня! Я сижу, словно немой монах – совершенно лишний в вашей компании, – и мне стоило бы послать всех к черту и подать коллективный иск против Марты Кауфман и ее подельников за то, что они придумали «Друзей». А я теперь вынужден расхлебывать последствия. В «Кедровой бухте» главное и единственное, что волнует героев, – любовь. На протяжении всего сериала вы только и ждете, чтобы Джек и Оливия поскорее сошлись. В «Друзьях» совсем другое дело. Они промывают вам мозги, заставляя думать, что дружба важнее любви, а старые знакомые ценнее новых.

Я выдавливаю кетчуп на тарелку, ты протягиваешь руку и обмакиваешь в него свою картошку, восстанавливая близость между нами.

– Не против?

– Нет, конечно. Угощайся.

Шеймус морщит нос.

– Я такое не ем. Осваиваю сейчас «Мерф». Хочешь присоединиться, новобранец?

Протираю уголки рта салфеткой и вежливо интересуюсь:

– Что это?

Меланда утыкается в телефон, а Шеймус принимается «просвещать» меня, рассказывая о чудесах кроссфита и уверяя, что комплекс «Мерф» положит начало трансформации моего тела.

– У меня сейчас больше мышц, чем в старшей школе, – не унимается он, – и через пару месяцев – максимум полгода – у тебя, новобранец, будет не меньше, если начнешь качаться.

Меланда не слушает его болтовню, зато ты вся внимание (даже мою картошку перестала есть). Поддакиваешь ему и киваешь, как будто тебя реально интересуют эти идиотские комплексы упражнений (я-то знаю, что на самом деле нет). Вот почему люди не приводят друзей на первое, мать его, свидание, Мэри Кей.

Наконец ты прерываешь этого зарвавшегося коротышку и шлепаешь ладонью по столу.

– Стоп! Мы должны обсудить Кендалла.

– Ну уж нет. – Меланда отрывается от экрана. – Давайте лучше поговорим о Шив. Вот кто настоящая королева.

– О ком это вы? – пытаюсь я вклиниться в разговор.

Шеймус смеется:

– Ты что, не смотришь «Наследников»? Не может быть, новобранец. Ты же безработный. У тебя куча свободного времени!

Вы принимаетесь восторгаться неизвестным мне Кендаллом, которого я уже заранее ненавижу. Что за идиотское имя? Как будто он кукла Кен-переросток. И вообще, бестактно обсуждать сериал в присутствии человека, который его не смотрел. Ты снова тянешься к моей картошке и не спешишь убирать руку. Я не могу долго на тебя злиться.

– Слушайте, – вклиниваюсь, – а кто-нибудь смотрел фильм «Глория Белл»?

Увы, снова мимо. Шеймус строит из себя крутого мачо:

– Судя по названию, сопливая мелодрама.

Меланда отмахивается:

– У меня нет времени.

А ты улыбаешься:

– Кто снял?

– Чилиец, Себастьян Лелио.

– Мужик рассказывает о жизни женщины. Как мило… – фыркает Меланда.

– Да, но Джулианна Мур играет просто невероятно. И диалоги на высоте… Не хуже, чем у Вуди Аллена.

Ноздри Меланды раздуваются.

– Ну все, – говорит она. – Я ухожу.

Ты напрягаешься. Твоя подруга машет рукой официанту, чтобы ее рассчитали. Я должен все исправить. Быстро.

– Не злись. Я просто хотел сказать, что это классный фильм.

– Не одобряю ни Вуди Аллена, ни его искусство, – цедит сквозь зубы Меланда, не глядя на меня.

Ты вытаскиваешь кредитку из кошелька. Нельзя допустить, чтобы наш обед закончился моим полным провалом.

– Я не защищаю Вуди Аллена. Просто имел в виду, что «Глория Белл» – хороший фильм.

– То есть для тебя Вуди Аллен – синоним качества? Отлично. Немного мужского шовинизма на десерт! Где мой счет?

Ты не вмешиваешься, а Шеймус хихикает, как восьмиклассник на уроке по половому воспитанию.

– Меланда, я правда думаю, что ты меня неправильно поняла.

– Куда уж мне с моим недоразвитым женским мозгом…

Шеймус уже в открытую ржет, а ты улыбаешься:

– Ребята, не ссорьтесь. Просто дело в том, Джо, что мы с Меландой по молодости так часто пересматривали «На пляже» и «Роми и Мишель на встрече выпускников», что пропустили много хороших фильмов. Да так и не наверстали упущенное.

– Подумаешь, – ворчит Меланда.

Но меня уже не унять:

– Я упомянул про Вуди Аллена только потому, что, как бы его ни ругали… В его фильмах много замечательных женских ролей. И Джулианна Мур вправду восхитительна в «Глории Белл».

Ты смотришь на меня с укором – хочешь, чтобы я остановился, но я уже не могу.

– Меланда, я уверен, этот фильм тебе понравится.

– Конечно, ты же у нас все знаешь!

Похоже, она решила выместить на мне обиду на всех негодяев, которые встречались на ее пути, – и кто может ее за это винить? Ты тянешься за моей давно остывшей картошкой – заесть стресс. Но я не позволю Меланде унижать меня, как Пич когда-то.

– Нет, – говорю я. – Ни один человек не знает всего.

– Ну да, – фыркает она, – куда уж мне, женщине… – И качает головой. – Библиотекарь, выгораживающий растлителя малолетних. Как мило!

Гномус оставляет двадцатку и быстро сваливает. Ты берешь счет. Меланда уже на ногах.

– Извини, немного погорячилась, – бросает она.

– Ничего, – говорю я, – не стоит.

– Вообще-то я не к тебе обращаюсь! – рычит она и смотрит на тебя с видом «нет, ты это слышала?». – Я всегда говорю своим ученикам, что нельзя отделить искусство от художника. И считаю, что мужчина не может хорошо рассказать историю женщины. А ты сам решай, новобранец. – Она поворачивается к тебе. – Готова, милая? Подвезти?