Повелитель Ночи

Тем не менее видения будущего были яркими, словно полученные в келье медитации, потому Мита рассматривала их со спокойствием опытного псайкера. С одной стороны, она могла вернуться к хозяину. Могла льстить ему, угождать его желаниям и держать язык за зубами. Могла бы доверять его власти и справедливости, служа с преданностью, за которую со временем расплатятся уважением.

Или могла верить сердцу, которое говорило: другой путь тяжел, полон неясности, насилия и крови.

И полон славы.

— Я просила бы, — смиренно начала она, — просила бы милорда дать благословение на охоту.

— Охота…

— Да, милорд, охота на убийцу.

Динамик трубки потрескивал дальними разрядами, словно сам удивлялся произнесенным словам псайкера.

— Дознаватель, — послышался голос, — или ваш мозг не выдержал условий подулья, или ваша дерзость даже выше, чем я опасался. Ваш запрос…

Внезапно связь оборвалась, огни тревожно замигали, а мир перевернулся с ног на голову.

Потом Мита видела — в последующие часы безумия, накрывшего улей после землетрясения, — прерванный разговор с инквизитором не мог уже ничего изменить. Не мог ничего изменить и его отказ.

В таком густонаселенном метрополисе, как улей, каждый подземный толчок может стать началом огромной катастрофы. Но Каспсил не был городом с упорядоченной архитектурой, для него землетрясение не стало смертельным, опоры и веретенообразные башни выстояли, заледеневшие фабрики лишь сделали небольшую паузу в своей непрерывной работе, а подземные кабели только растянулись или закачались. Взгляд старожила мог приметить некоторые изменения вроде покосившейся башни, раньше гордо устремлявшейся ввысь, или куч мусора на улицах, но в основном стоило пожать плечами и поблагодарить Императора, что землетрясение было не слишком разрушительным.

Древность этих мест каждый житель улья в душе ощущал так же остро, как их недолговечность. Это был карточный домик, стеклянная башня, которой нужен всего один камень, чтобы обрушиться.

Уровни Каспсила вспучились опухолями. Участки, которые уже столетиями скрывались в тени, теперь выгнулись новыми причудливыми башнями и новоявленными горными хребтами. Они сбрасывали с себя вагонеточные линии и пути, вознося их над Каспсилом, словно неведомые сорняки.

Только в самом эпицентре погибло множество людей — те жители улья, которые провалились во внезапно раскрывшиеся трещины взломанных плит и дорог. Столбы пыли взметнулись живыми существами, облепляя прохожих слоем грязи, превращая их в серых зомби. В некоторых местах выпирающие плиты лопались, разрываясь стальными перьями, а из глубины уровней вырывались языки огня, жадно облизывающие металлические конструкции. Смрад сгорающей плоти смешался с криками ужаса, и несколько часов Каспсил напоминал не фабричную зону, а место недавнего боя.

Зримым отражением мощи существующего улья стал именно тот факт, что город лишь сделал паузу в работе во время землетрясения. На уровень выше Каспсила или километром дальше в любую сторону никто ни о чем не подозревал, подобно губернатору Загрифу, который расположился в апартаментах на самой вершине улья. Некий аристократ Стиплтаупа мог. конечно, обнаружить, что его резиденция на несколько мгновений осталась без энергии, потому как древним маршрутизаторам понадобилось несколько секунд, чтобы перенаправить поток. Или некая фабрика могла зафиксировать внезапное прерывание потока крахмальной пасты, но такие вещи обычно приписывались призракам улья, воле Императора, ну или в крайнем случае — ужасной неэффективности жизненного уклада в улье.

Каспсил вернулся к нормальному ритму через два часа. Главным достойным упоминания изменением, происшедшем в нем, стало желание одной женщины точно понять: что именно происходит в подулье.

— Вы хотите… Я не ослышался?

— Вы все слышали правильно. Отряд из двадцати человек. Полная амуниция, оружие и броня.

— Понятно. — Командующий Ородай откинулся на стуле и, сплетя пальцы рук, иронически поднял бровь. — Может, еще обеспечить поддержку с воздуха?

Мита махнула свободной рукой — она общалась с гораздо менее приятными людьми, чтобы беспокоиться о сарказме Ородая.

— Думаю, отряда мне хватит. Да, и еще транспорт, конечно.

Ородай преувеличенно серьезно кивнул:

— Ну разумеется.

Кабинет командующего был унылым помещением без окон. Лишь неясный шелест сервиторов доносился из теней за его рабочим столом. Очевидно, Ородай большую часть времени проводил в поездках и здесь постоянно обитали лишь безмозглые писцы.

— Умерьте сарказм, командующий. Нравится вам или нет, но мое требование имеет все атрибуты Инквизиции, потому…

— Да, конечно! И потом — это никакое не требование. Это просьба, девочка, и лучше бы вы ее называли именно так. У меня нет времени на изысканные разговоры.

— Зовите ее как хотите, в конце концов, смысл от этого не изменится.

Ородай исподлобья оглядел Миту, словно взвешивая ее на внутренних весах. Судя по ауре его мыслей, ни один аспект дознавателя Эшин ему не нравился.

— Давайте на миг представим,— произнес он, — что я дам вам желаемое. И в какой из безумных планов вы хотите втянуть моих людей?

— Мы отправимся на охоту за убийцей, командующий. — На этот раз настал черед Миты поднять бровь. — Вы помните еще, что именно вы просили помощи в расследовании?

— Я помню. Мне хотелось уберечь своих людей от неприятностей, чтобы не отвлекать персонал от более важных…

— Эге… Значит, вы считаете, что Инквизиция существует лишь для разгребания мусора?

— Не совсем так…

— Вы только что ясно выразились. — Мита скрестила руки на груди. — Если бы я была менее снисходительной, то решила бы, что это граничит с ересью…

Эшин оставила угрозу повисшей в воздухе, наблюдая за реакцией Ородая.

Командующий понял, что попался. В своих мыслях он яростно проклинал ее стервозность. Где-то в глубине души Мита с ним соглашалась, чувствуя неловкость оттого, что ей приходится давить на честного и прямого человека. Но она успокаивала себя, вспоминая о важности миссии, — на пути к цели нельзя было заключать соглашения и допускать компромиссы.