Словен и Рус

Кстати, то, что сегодня показывают туристам в Стамбуле в качестве Влахернского монастыря – новодел XIX–XX веков, рис. 6, рис. 7, рис. 8. Подлинный Влахернский монастырь, как считается, полностью сгорел уже в 1434 году: «Особенно известны были Влахерны по Богородичной церкви, построенной императором Львом Великим, при котором в 474 году положены были в эту церковь честные ризы Пречистые Девы Богородицы, принесенные из Палестины; память этого события празднуется Православной Церковью 2 июля. Храм этот сгорел в 1434 году; ныне виднеются только малые остатки его (написано в конце XIX века – Авт.). Частицы хранившихся здесь одежд Богоматери показываются теперь в разных местах, например, в Москве, в соборах Успенском и Благовещенском» [988:00], статья «Влахерны».

Рис. 6. Новодельный «Влахернский монастырь» в Стамбуле, построенный в XIX–XX веках. Фотография 2008 года.

Рис. 7. Новодельная «рака для ризы (или омофора) Богородицы» во Влахернском монастыре в Стамбуле. Наверху в центре помещена живописная картина, изображающая тонущие ладьи русских князей, напавших на Царьград. Фотография 2008 года.

Рис. 8. Картина, изображающая тонущие ладьи русских князей, предпринявших неудачный поход на Царьград. Имена этих князей историки уже не помнят, но Русский Летописец доносит до нас эти имена: Лахерн и Халох. По имени погибшего под стенами Царьграда князя Лахерна и был назван Влахернский монастырь. Фотография 2008 года.

Где именно находился подлинный Влахернский монастырь мы не знаем. Возможно, он был в Еросе.

После рассказа о Лахерне и Халохе Русский Летописец сообщает об Андрее Первозванном, а также об основателях бортнического пчеловодства на Руси – мордовских князьях Диюлеле и Дидилакте:

«Живяху же словяне и руси отнюд погани яко скот, не имуще закона. О них же свидетельствует в хождении своемъ блаженный Андрей Первозванный, яко отнюдъ невегласи тогда и погани быша. В Сидерех же, еже есть в Мордве, и в Черемисех тогда княжаху два брата: единому имя Диюлел, а другому Дидилакт. Невегласи же богами их нарицаху тогда за то, иже пчелы имъ налезоша и борти верх древия устроиша» [745:3], л. 311 об.

3Б. Автор «Повести временных лет» всю эту древнюю новгородскую историю, изложенную в Русском Летописце, опускает. Это понятно. Его цель – начать историю Руси с Киева, а не с Новгорода. Его внимание привлекло здесь лишь краткое упоминание об Апостоле Андрее. Тут он пускается в многословные рассуждения. Сначала описывает «путь из варяг в греки» – полностью бессмысленный с точки зрения географии (см. подробности в нашей книге «Новая хронология Руси»), но такой, чтобы по нему апостол Андрей смог добраться до места днепровского Киева, чтобы иметь возможность предсказать будущее появление и величие этого города.

<<И прииде в устье Днепрское, и отоле поиде по Днепру горе́ (вверх – Авт.), и по прилучаю (по случаю – Авт.) прииде, и ста под горами на бе́резе (на берегу – Авт.). И встав заутра, и рече к сущим с ним учеником: «Видите ли горы сия? Яко на сих горах въсияет благодать Божья. Имаеть град велик быти и церкви многи имаеть Бог воздвигнути». И вшед на горы сия и благослови а́ (их – Авт.), и постави кресть, и помолися Богу, и слезе с горы сия, ИДЕЖЕ ПОСЛЕ БЫСТЬ КЫЕВ, и поиде по Днепру горе́ (вверх – Авт.)»>> [716], с. 12.

Затем в «Повести временных лет» идет длинный и довольно мутный рассказ об основании города Киева на земле полян, то есть – НА ПОЛЬСКИХ ЗЕМЛЯХ. Говорится о трех братьях – Кие, Щеке и Хориве – и о сестре их Лыбеди. Откуда именно взялись эти братья и кто они были такие, не объясняется. Рассказ начинается с того, что «были три брата», которые построили город и назвали его Киевом по имени Кия, старшего из них. Далее прибавляется, что были они мудры и смышлены и назывались они полянами – то есть, поляками. И «от них же суть поляне (поляки – Авт.) в Кыеве и до сего дни» – пишет киевский черноризец.

Затем он переходит к опровержению «неправильного» мнения о том, что Кий, дескать, был не основателем Киева, а простым перевозчиком через реку. Если бы Кий был простым перевозчиком, то не ходил бы в Царьград – пишет он.

Потом он пускается в сбивчивые и туманные рассуждения, из которых видно, что про хождение Кия в Царьград он толком ничего не знает. А пользуется лишь слухами. Кроме того, выясняется, что город Киев был не один. Кроме днепровского Киева существовал еще какой-то Киев на Дунае. В переводе на современный русский язык эти рассуждения черноризца звучат так (исходный текст см. в скобках ниже):

«Но он (Кий) был князем в роду своем, а ходил ли он к царю – не знаем, а только то знаем, что, как рассказывают, великую честь принял он от царя, а от какого царя – не знаю, и к которому царю он приходил – не знаю. На обратном пути пришел он к Дунаю и понравилось ему там, и срубил он там небольшой городок, и хотел было осесть там с родом своим, но местные жители не позволили ему. До сих пор это городище существует, и дунайские жители называют его Кыевець» [716], с. 12. («Но сей княжаше в роду своем, и проходившю ему ко царю – не свемы, нотокмо о сем вемы, якоже сказуют, яко велику честь приял есть от царя – котором не вем и при котором приходи цари. Идущу же ему за ся, прииде к Дунаеви, и полюби место, и сруби городок мал, и хотяше сести с родом своим, и не даша ему ту близ живущии; еже и доныне наричут дунайцы городище Кыевець») [716], с. 13.

3АБ. При сравнении Русского летописца с «Повестью временных лет» видно следующее.

Автор «Повести временных лет» в целом следует Русскому Летописцу, но редактирует его, существенно меняя общую канву древней русской истории. Если Русский Летописец в основание русской истории кладет историю городов Словенска (Костромы) и Русы (Рузы), то «Повесть временных лет» подменяет их на историю днепровского Киева.

Обращает на себя внимание, что автор «Повести временных лет» – это довольно неумелый писатель. Он пишет коряво, любит ненужные повторы.

4А. Затем Русский Летописец сообщает о вымирании и запустении Словенска и Русы на долгие годы, а потом – об их повторном заселении и обновлении. Обычно так устроены хронологические разрывы в летописях: смута, разруха, запустение, а потом жизнь вновь налаживается. Часто после такого разрыва летопись возвращается назад и снова начинает рассказ о том, что уже было рассказано раньше, хотя сам летописец думает, будто бы последовательно продолжает повествование. Так и здесь – славяне покидают Словенск и возвращаются на Дунай, на свои прежние места, но потом снова идут с Дуная на Русь и заселяют Словенск заново. Потом снова смута и разорение, после которого славянам приходится идти с Дуная и заселять Словенск уже по третьему разу.

Русский Летописец пишет об этом так (выделения сделаны нами для удобства сравнения с Повестью временных лет):

«По том же времени прииде на землю Словенскую посланный праведный гнев Божий. Изомроша людей без числа во всех градех и в селех, яко некому и погребати мертвых. Оставшии же люди пустоты ради избегоша из градов в далныя страны. Овии – на Белыя воды, иже ныне зовется Бело езеро. Овии – же на езере Тинном и нарицашеся Весь. И инии же – по инымъ странам и прозвашася различными проименовании. Овии же паки на Дунав со прежним родом своим на старожитныя страны возвратишася. Великий же Словенск и Руса опустеша до конца многие лета, яко дивиим (диким – Авт.) зверем обитати и плодитися в них.

По времени ж некоем паки ПРИИДОША З ДУНАВА СЛОВЯНЕ И ПОДЪЯША СКИФ И БОЛГАР С СОБОЮ НЕМАЛО. И начаша паки грады оны Словянеск, и Рус населяти. И ПРИИДОША ЖЕ НА НИХ УГРЫ БЕЛЫЯ, и повоеваша их до конца, и грады их раскопаша, и положиша Словенскую землю в конечное запустение.