Страница 20 из 20
Глава 7
Я выслушал весь рассказ уже в доме Эрлинга, который ему выделил конунг. В двух шагах от нашего дома.
Мы долго высчитывали дни, и получалось, что за Фольмундом Скирре отправил человека сразу, как до него дошла весть о смерти Торкеля. Вроде бы все сходилось, вот только я не понимал, как сильномогучий и богатый ярл, известный не только деяниями предков, но и собственной доблестью, решил отомстить за смерть сына, похитив младенца. Суд конунга ему был заказан из-за нападения на Растранд. Но украсть ребенка?
Я бы еще понял, если б то был мой ребенок. В песнях часто говорится о
такой мести. Там крадут ребенка, воспитывают как воина, ждут, пока он поднимется в рунах, а потом натравливают на отца. Обычно в ходе боя отец понимает, что перед ним его сын, и дает себя убить. Красиво! Хитро. И очень медленно.
Но похитить младшего брата? И что дальше? Ребенка так легко не спрятать. И вот тут уже любой рунный встал бы на сторону отца.
— А что если бы он послал тебе весточку? — предположил Тулле, внимательно слушавший наши разговоры все это время. — Мол, твой брат у меня, и если ты не придешь, я его зажарю, как поросенка.
Ингрид испуганно взвизгнула. Я пнул Тулле под столом. Пусть думает сначала, прежде чем говорить такое перед девчонкой. И задумался сам.
Я брата никогда не видел. Зато знал, как его ждали родители, как они мечтали еще об одном ребенке. Да и это ж родная кровь. Мой брат. Да, сейчас он еще маленький, ни ходить, ни говорить не умеет, но он подрастет. Когда я буду приезжать в Сторбаш, он будет смотреть на меня с гордостью, хвастать перед друзьями подарками и пересказывать мои подвиги. Я научу его драться. Будем плавать наперегонки, и я ему немного поддамся, потому как он совсем безрунный. Куплю ему хорошего раба для первого убийства, крепкого, с руками и ногами. Подарю самый лучший нож, с серебряным узором на рукояти.
И тут я понял, что вроде как люблю брата.
— Пошел бы к Скирре.
— Неверно, — рявкнул отец и замахнулся было рукой для подзатыльника. Но удержался.
— Не пошел бы, — подтвердил Тулле. — Ты бы попросил Альрика отвезти тебя к Скирре. Он бы спросил, зачем, потом вправил бы мозги на место. Мы бы доплыли в Сторбаш, а оттуда прямиком к Рагнвальду. Если Скирре еще не пропил ум, то он бы никогда не придумал такой план.
— Вот и я думаю, что больше на бабу похоже, — кивнул отец. — Хвала Скириру, ты тоже здесь. Значит, будешь свидетелем на суде. Расскажешь про Растранд и смерть Ове.
— А когда?
— Как позовут. Сейчас конунг, говорят, с иноземными гостями ручкается. Как они отплывут, так и начнет разбираться с тяжбами. К тому же нужно время, чтобы призвать сюда Скирре.
Мы замолчали.
В доме, кроме нас, сидели еще два хускарла из отцовской дружины, остальные его люди либо гуляли по городу, либо занимались кораблем, но к вечеру стали подтягиваться. Сначала с шумом ворвался Гнедой, отряхивая снежинки с плаща, увидел меня, замер, а потом радостно хлопнул меня по спине.
— Никак сам Кай? Ого, четыре руны! Того и гляди, батьку догонишь.
И после слов Гнедого мы с отцом наконец отбросили на время тяжелые думы и просто порадовались встрече.
— И то правда! — рассмеялся отец. — Так к двадцати годам уже хельтом будешь. Тащи медовуху, Гнедой! Сын приехал!
Хускарл сбегал на корабль, притащил бочонок маминой браги, а вместе с ним пришли и остальные отцовы воины. Мигом накрыли стол. Наперебой начали пересказывать о новостях в Сторбаше, в основном, кто на ком женился, у кого кто народился, про черную овцу, на которой ну ни пятнышка белого. Овцу потом принесли в жертву Скириру, хотя Эмануэль-жрец говорил, что ее нужно отдать Мамиру. Я слушал, кивал, улыбался, а сам сравнивал с тем, как прошел год у меня. Снежные волки, морские твари, тролли, великан, бой единым хирдом…
Ингрид тоже развеселилась:
— А серьги? Ты обещал серьги с камушком!
Я достал кошель, нащупал там обещанный подарок и протянул его девчонке. Та прям засияла от восторга, я же подумал, что если бы дал ей железки с придорожным камешком, она радовалась бы не меньше.
Помедлив, я вытащил золотую монету и положил ее перед отцом.
— Вот. Это тебе. Купишь матери подарок. И брату что-нибудь. Может, меч наконец себе возьмешь.
Эрлинг глянул на золото, усмехнулся:
— Это ж за что хорошо платят? Может, и мне в хирдманы податься на старости лет?
— За то что искупался в морской водичке. А где Кнут? — оглядевшись, спросил я. — Неужто оставил сторожить корабль?
— Нет. Кнут нынче сторожит Сторбаш.
Дверь в очередной раз хлопнула, и в дом вошел высокий длинноволосый парень, чья голова была запорошена снегом полностью. Отряхнувшись, он повесил плащ на крюк, шагнул к очагу согреть руки. Даг.
— Я взял его вместо Кнута. Рунами он, конечно, маловат, зато голова соображает как надо, — сказал отец.
У Дага так и осталось две руны. Да и вообще большая часть отцовых людей не поднялись выше пятой руны — предел для обычного человека. На медведях да кабанах выше и не получится. Чтобы расти дальше, нужно либо охотиться на тварей, либо убивать рунных воинов.
— Кай, — кивнул бывший друг и сел рядом с Тулле.
Я впервые заметил, как они схожи друг с другом. Точно два брата. Оба высокие, плечистые, прямые носы, открытый взгляд и спокойный рассудительный характер. Только один из них предал меня, а второй — нет. Может быть, пока нет.
— Я нашел торговца. Он дает хорошую цену за меха. Завтра придет посмотреть на товар, — сказал Даг отцу.
— Молодец, — Эрлинг улыбнулся ему. — Выпей с нами!
Мне он что-то не улыбался. Ни в детстве, ни сейчас. Раньше отец всегда шпынял меня за малейшую промашку. Ему не особо нравилось, что я постоянно затевал драки, хоть и не вмешивался. Когда же я вернулся из Растранда сам, пешком и с руной, отец порадовался. Но не гордился мной.
Я убил Торкеля! У меня уже четыре руны! Я уважаемый хирдман. Я дал ему золотую монету! Больше, чем стоил наш двор со скотом и рабами. Я сражался с измененным! С морской тварью! Я…
Но улыбался он Дагу, который нашел какого-то вшивого торговца.
Молодец! Каков молодец! Бросил друга из-за неданной благодати. Рассказал все наши тайны идиотам-близнецам. Получил в челюсть. Затем прирезал рабов ради руны. И вот он уже сидит рядом с моим отцом. С моим отцом! Может, тогда Эрлингу стоит усыновить его? Из Дага получится лендерман получше моего.
— А личное имя ты уже получил? Или пока Эрлингссон?
Я непонимающе уставился на Гнедого. Тот уже изрядно выпил и побагровел, как это обычно с ним бывало. Потому он и получил такое прозвище.
— Получил, — ответил Тулле. — И преотличное имя — Кай Безумец.
Конец ознакомительного фрагмента.
Но есть Цокольный этаж, на котором можно скачать книги.