Дрожь

Плакат снова привлекает мое внимание. «Игра началась». Один раз я сказала эту фразу ей… Нет, это распространенное выражение. Это ничего не значит. Я кладу телефон поверх других четырех, которые уже лежат в корзине, и захожу.

Банкетный зал словно нависает над горой. Пол покрыт белым ковром с густым ворсом, так похожий на снег снаружи, мебель в белых и серебристых тонах, несомненно, нерационально дорогая. Мягкие кресла обиты сатином, стеклянные столы на хромированных ножках. Эти роскошь и богатство резко контрастируют с грубой мебелью внизу. Здесь даже пахнет по-другому. Запах дыма исчез, вместо него пахнет свежей краской.

Вся задняя стена представляет собой одно огромное окно, белые бархатные занавески отдернуты в стороны и перевязаны шнуром. В дневное время отсюда, вероятно, открывается потрясающий вид, но сейчас за окном кромешная тьма. Ни одного огонька нигде. Как-то это жутко и внушает суеверный страх при нынешнем положении вещей, но если не думать обо всем этом, то банкетный зал – красивое место для празднования свадьбы.

Если вы можете забыть про то, сколько жизней забрал этот ледник.

И сколько тел он еще не отдал.

«Не думай об этом!»

Здесь так холодно, что у меня изо рта идет пар. И влажно. Вероятно, этим помещением не пользовались много месяцев. Все остальные уже что-то пьют. На серебряном подносе одиноко стоит одна бутылочка Kronenbourg 1664. Стекло кажется ледяным, когда я беру ее в руку. Раньше я любила эти маленькие бутылочки французского пива, сладковатого и пенистого. Но я не пила его с тех пор, как в последний раз была здесь.

Нас все еще пятеро. Персонал, наверное, где-то в коридоре. Кертис то и дело посматривает на дверь. Что он задумал?

Хизер сжимает рукой мое предплечье. На ногтях – французский маникюр.

– И как тебе эта игра?

– Какая игра?

Она ведет меня по ковру к высокому деревянному ящику, который стоит на низком столике. Рядом лежат ручки, конверты кремового цвета из хорошей бумаги и карточки. И еще ламинированный лист бумаги, на котором написан текст. Предлагаемая нам игра называется «Ледокол». Таким шрифтом обычно пишут чинопоследование[4] на похоронах.

«И на свадьбах», – быстро напоминаю я себе. И вообще нам, наверное, таким образом хотят помочь снять напряжение и расслабиться. Хотя бы расколоть лед, если не растопить.

«Напишите какой-нибудь секрет о себе, о котором не знает никто другой. Положите карточку в конверт и опустите в ящик. Потом достаньте конверты, один за другим, и догадайтесь, кто что написал».

Я снова бросаю взгляд на Кертиса. Мне кажется забавным то, что он приложил такие усилия, ведь мы были бы счастливы просто напиться. Он широкими шагами идет к окну мимо меня. Стекло запотело, он вытирает его рукой и выглядывает наружу. Плавность его движений всегда напоминала мне движения мужчин-гимнастов, и она не изменилась до сих пор. Он и сейчас двигается с той же потрясающей грациозностью.

Мне нужно побольше выпить, чтобы осмелиться подойти к нему, поэтому я иду к Бренту. Я удивлена, увидев у него в руке бутылку пива. Он никогда раньше не пил.

– Ты все еще катаешься на сноуборде? – спрашиваю я.

– Раз в год, – говорит он. – Больше не могу себе позволить. Хотя до сих пор много катаюсь на скейтборде.

– Я это вижу по твоим ботинкам.

Его ботинки от DС так сильно поношены, что в одном месте у носка проглядывает палец. Раньше DС Shoes[5] была одним из его спонсоров, но предполагаю, что эту пару ему пришлось покупать самому. Мне кажется трогательной его верность бренду, но это типично для Брента.

В ту зиму ему было двадцать один, он был очень худым, и энергия била из него фонтаном, как из подростка. Теперь он немного поправился. Из-за мешковатой одежды трудно точно определить, в какой он форме, но мне кажется, что в очень хорошей. И все еще носит спущенные до середины задницы джинсы.

Он смуглый благодаря отцу-индусу, и его внешность позволила ему начать успешную модельную карьеру – до того, как он увлекся сноубордингом. Я слежу за его успехами в Интернете, но из его Instagram мало что можно узнать. Мне хочется спросить, встречается ли он с кем-то, даже хочется спросить, есть ли у него дети, но он может не то подумать. А я просто хочу знать, счастлив ли он.

– Значит, на самом деле ты не приглашала меня сюда? – спрашивает Брент.

– Нет, – качаю головой я. – Я же уже говорила.

Кертис встречается со мной взглядом. Он все еще стоит у противоположной стены и выглядит… обеспокоенным? Вероятно, размышляет, где же обслуживающий персонал.

– Ты все еще катаешься? – спрашивает Брент, явно прилагая усилие, чтобы сменить тему на более безопасную.

– Нет, не катаюсь с тех пор, как уехала отсюда, – говорю я ему.

– Серьезно? Ни разу не каталась?

– Я много работаю.

Я вижу, как он удивлен. Тогда, десять лет назад, я могла думать только о сноубординге, и считала, что буду заниматься им до старости.

По правде говоря, катание приводит меня в ужас. Я боюсь того, в кого я превращаюсь, и боюсь, что могу разрушить жизни других людей. Как только я застегиваю крепления на сноуборде, ничто больше не играет роли.

Брент не знает, что я сделала. То есть он знает не все. Никто из них не знает.

И я намерена сделать так, чтобы они и дальше не знали.

Глава 3

Хизер хлопает в ладоши.

– Пора сыграть в «Ледокол», – объявляет она.

– Я голоден, как волк, – говорит Брент.

– И я тоже, – поддерживаю его я. – Я нашла в кухне жаркое.

Хизер надувает губы.

– Это будет весело. А потом поедим.

Она меня всегда так раздражала, или это замужество приучило ее командовать? Хизер допивает остатки вина из своего бокала. Может, она просто пьяна?

Брент ворчит, но Хизер раздает нам карточки, ручки и конверты. Я снова бросаю взгляд на Кертиса, но он на меня не смотрит и выходит из зала.

– Что мы должны написать? – спрашивает Брент.

– Что-нибудь скабрезное, какую-нибудь пикантную подробность, о которой никому не известно, – отвечает Хизер.

У меня пересыхает в горле. Я осушаю бутылку пива, но горло пересохло так, что тут не поможет никакой алкоголь. Я знаю, потому что у меня уже такое было десять лет назад, когда я отсюда уехала. Я грызу кончик ручки, пытаясь придумать или вспомнить что-нибудь забавное. Я слышу голос Кертиса в коридоре. Он говорит по телефону. Это типично для Кертиса – заставить нас положить телефоны в корзину, когда он сам может пользоваться своим. Он разговаривает со своей девушкой? Он видит, как я за ним наблюдаю, и захлопывает дверь.

Я смотрю на свою чистую карточку, но я слишком сильно замерзла и проголодалась, чтобы четко мыслить. В конце концов пишу: «Кличка моего кота Тухлая Рыба[6]».

Брент исчез. Я опускаю свой секрет в конверт, а конверт – в отверстие в ящике, словно предназначенное для писем. Где Кертис раздобыл этот ящик? Он белый, но сочетается с остальными предметами в зале только по цвету. Сделан грубо, мой дед вполне мог бы соорудить такое – тонкие листы фанеры плохо склеены друг с другом, а потом их так же плохо покрасили.

Мне нужно в туалет. Женский находится на первом этаже, и к нему еще нужно пройти по коридору. Из крана течет такая холодная вода, будто вот-вот замерзнет в трубах. По крайней мере, так можно подумать.

Я возвращаюсь в банкетный зал. Брент откуда-то достал большой пакет картофельных чипсов. Я беру горсточку. Киваю на куртку Брента. В таких катаются на сноуборде.

– Burton все еще обеспечивает тебя одеждой? Или тебе теперь приходится все самому покупать?

Он хрустит чипсами.

– Мне дают скидку.

– Везет же некоторым. Мне самой пришлось покупать полный комплект для этой поездки, – говорю я.

Я слизываю соль с пальцев. Десять лет назад я отдала весь свой инвентарь и всю экипировку для сноубординга одной французской девчонке, которая жила в доме на противоположной стороне улицы. Ей все это требовалось гораздо больше, чем мне.

4

Чинопоследование – порядок молитв, песнопений и действий, совокупность которых составляет определенное богослужение. В англиканской церкви такие листки, о которых говорится в тексте, могут раздавать прощающимся, которые пришли на поминальную службу, а также гостям на свадьбе. – Прим. пер.

5

DС Shoes – американская компания, специализирующаяся на производстве обуви для спорта, в частности сноубординга и скейтбординга. – Прим. пер.

6

В данном случае в английском языке игра слов: стейлфиш (дословно: тухлая рыба) – это еще и один из трюков в сноубординге. – Прим. пер.