Дрожь

Мы стоим полукругом за его спиной, когда он открывает дверцу шкафчика, но внутри пусто. Кертис, который стоит ближе всех к шкафчику, резко поворачивается, словно ему в голову только что пришла какая-то мысль, и внимательно оглядывает наши лица. Он думает, что Брент как-то слишком легко открыл эту дверцу?

– Так где наши телефоны? – спрашивает Дейл.

– Расскажи нам, – предлагает ему Кертис.

Я напрягаюсь. Судя по виду, эти двое снова готовы принять боевую стойку.

– А можно поесть? – спрашивает Брент.

– Нам нужно найти чертовы телефоны, – поворачивается к нему Кертис.

– Я знаю. Но я умираю с голода.

– Ты понимаешь, что все это значит? – повышает голос Кертис. – Подъемник не работает. Мы не можем ни с кем связаться. Если мы не найдем телефоны, то застрянем здесь.

– Я тоже хочу есть, – вставляю я. – Давайте обсудим положение вещей за ужином.

Если я поем, то опьянение хотя бы частично уйдет и я смогу трезво мыслить.

Хизер смотрит на нас так, словно не верит своим ушам.

– Как вы можете думать о еде, когда кто-то творит с нами все это?

– Пользы от голодания в дополнение к стрессу не будет никакой, – говорю я.

Кертис подхватывает свой багаж и идет в направлении ресторана. Мы все спешим вслед за ним. Когда мы заходим, он уже стоит у барной стойки и рассматривает обломки камеры видеонаблюдения, валяющиеся на полу. Мы все сваливаем наш багаж в кучу.

Хизер кивает на свою сумку и обращается к Дейлу:

– Не спускай с нее глаз.

После этого она быстро идет на кухню. А я еще раз украдкой рассматриваю ботинки Брента.

– У тебя мокрые ботинки? – тихо спрашиваю я его.

Он смотрит вниз.

– Наверное, это виски.

– Да, наверное.

– Давай посмотрим, не удастся ли разжечь камин, – говорит Брент и направляется к нему.

Я считаю, что могу разжечь костер или камин не хуже любого из них, но я хочу спросить Хизер про Брента, поэтому направляюсь за ней.

От запаха специй и томатов у меня урчит в животе. Хизер заглядывает в сковородки и включает электроплиту.

– Что мне делать? – спрашиваю я у нее.

Повар из меня никакой. Я стараюсь есть здоровую пищу, и по большей части питаюсь сырыми продуктами, чтобы не требовалось готовить.

Хизер вручает мне деревянную ложку и показывает на жаркое.

– Встань тут и помешивай его.

Она быстро передвигается по кухне, все осматривает, открывает дверцы шкафчиков наугад. Как она может так быстро и ловко передвигаться на таких каблуках? Когда я в последний раз надевала каблуки, мне было то ли семь, то ли восемь лет, и я хотела нарядиться как взрослая. В итоге я потянула лодыжку, не смогла участвовать в соревнованиях по гимнастике и дала себе слово больше никогда не носить каблуки.

Мне отчаянно хочется что-нибудь съесть. Я заглядываю через ее плечо в поисках хоть чего-то, что можно сунуть в рот, но шкафы пусты, если не считать нескольких старых упаковок. Огромный холодильник тоже пустой. Это объяснимо. Продукты начнут завозить в следующем месяце, перед открытием лыжного сезона.

– Где ты теперь работаешь? – спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал буднично.

– Мы с Дейлом спортивные агенты, – сообщает она. – Я получила диплом юриста, и мы учредили собственное агентство после того, как поженились.

– Вау! Впечатляет.

Разговор сходит на нет. Я никогда не знала, о чем с ней разговаривать. Она почти не каталась на сноуборде, и у меня всегда было гораздо больше общего с Дейлом. С женщинами типа Хизер я чувствую себя неуверенно. У нее всегда сделаны укладка и макияж, она всегда прилагает усилия, чтобы выглядеть хорошо. Предполагается, что женщина и должна быть такой, по крайней мере, в соответствии с общепринятыми стандартами.

А я не такая. Я напоминаю девчонку-сорванца, которая так и не повзрослела. Перед всеми я притворяюсь, что мне плевать на то, как я выгляжу, но глубоко внутри меня это волнует. Меня беспокоит, что, может, парней отталкивает то, что я недостаточно женственная и, может, поэтому я до сих пор не замужем.

Хизер чем-то гремит в холодильнике. Никогда не будет подходящей минуты, чтобы спросить, изменяла ли она Дейлу, так что я начинаю этот разговор прямо сейчас.

– Я пытаюсь догадаться, кто все это написал, когда нам предложили сыграть в «Ледокол». И я думала о вас с Брентом.

Хизер распрямляется, держа в одной руке листья салата и огурец в другой. Она проверяет, нет ли кого-то в коридоре, и поворачивается ко мне.

– Что именно тебя интересует? – спрашивает она ледяным тоном.

– Ты с ним спала?

Она смотрит на меня, сверкая глазами.

– А ты спала с Дейлом?

– Конечно, нет. – Хотя я его целовала. Но я надеюсь, что это никогда не всплывет, потому что я этим совсем не горжусь. – Ну так как?

– Нет, – говорит она и старается не отводить взгляд.

– Я тебе не верю, – заявляю я.

Парни, вероятно, разожгли огонь в камине, потому что до нас доносится запах дыма.

– Это твое дело.

Хизер открывает верхний шкафчик и достает пять тарелок.

– Хорошо. Я спрошу у Брента, – говорю я.

Она молча раскладывает еду по тарелкам, салат и огурец остаются на разделочной поверхности. За сегодняшний день я уже второй раз чувствую в ее словах ложь. О чем она еще врет?

У меня першит в горле от дыма, когда я несу тарелки. Ресторан выглядит точно так же, как я его помню. Стены обшиты темными деревянными панелями, видны балки, на полу коврики из воловьей кожи, черно-белые фотографии на стенах. Языки пламени играют в огромном каменном камине, прямо над ним из стены торчит оленья голова. На каминной доске тикают знакомые часы, их циферблат пожелтел от старости.

Освещение тусклое – люстры низко нависают над столами, но ярких лампочек в них нет. Обстановка должна бы казаться уютной, но в зале слишком много темных уголков, и мне это не нравится.

Брент с Дейлом сидят за столиком, который стоит ближе всего к камину, и болтают. Я ставлю перед ними тарелки и испытываю облегчение, видя, что они снова поладили. Дейл теперь тоже пьет виски, и рядом с первой бутылкой Jack Daniels уже стоит вторая.

– Вы уже выпили целую бутылку? – спрашиваю я.

Брент ухмыляется.

– В баре все бесплатно. Почему бы не воспользоваться?

Я беру в баре стаканы и наливаю себе еще виски, зная, что делать этого не следует. Я моргаю из-за дыма и осматриваюсь. На стенах выставлено древнее альпинистское снаряжение: винтажные очки, кошки, хорошо поношенная пара альпинистских ботинок.

Ржавый топор-ледоруб. Благодаря горным вершинам и нетронутой природе Ле-Роше является популярным у альпинистов местом зимой. Я дотрагиваюсь до металлического кончика. Все еще очень острый.

Кертис стоит на коленях перед камином и разбирает поленницу.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Ищу телефоны.

– Я уже тут проверял, – вставляет Дейл.

Кертис продолжает поиски. У меня от дыма слезятся глаза.

Появляется Хизер с остальными тарелками.

– Мне нужно вернуть ноутбук, – заявляет она.

– Да заткнись ты со своим ноутбуком, – шипит Дейл.

Хизер всегда казалась мне сильной женщиной. Десять лет назад, как мне представлялось, именно она задавала тон в их отношениях, но, похоже, баланс сил изменился.

Я сажусь рядом с Брентом. На всех стульях лежат накидки из овчины с длинным ворсом. Мне хочется закрыть ноги этой овчиной, как одеялом, но она прикреплена к сиденью.

– Как вам квад-корк 1800 Билли Моргана[14]? – спрашивает Брент, когда мы принимаемся за еду.

– Я его видела на YouTube, – говорю я, радуясь усилиям Брента снять напряжение.

Дейл кивает.

– А теперь еще какой-то японец первым сделал квад-корк 1980, – говорит он.

– Это безумие, – качаю головой я. – Вы можете себе это представить? Пять полных оборотов!

– Пять с половиной у японца, – поправляет меня Дейл. – Сноубординг сделал гигантский шаг вперед.

14

Билли Морган – британский сноубордист, который первым выполнил указанный трюк за один вылет: пять полных оборотов и четыре сальто. – Прим. пер.