Дрожь

Сумочка Хизер коричневого цвета, на молнии – яркая золотая бирочка. Подозреваю, что сумка дизайнерская. Когда до Хизер доходит, на что мы все смотрим, она краснеет и вываливает содержимое на ковер. Там лежит небольшой кошелек серебристого цвета, влажные салфетки, тампоны и огромное количество косметики. Никаких телефонов. Она с вызовом поднимает на нас глаза.

– Теперь довольны?

Она сгребает все вещи и бросает назад в сумку.

– Их мог взять кто-то еще, – говорит Кертис.

– Но кто? – у Хизер округляются глаза.

– Может, ты мне скажешь? – смотрит на нее Кертис.

Дейл обнимает Хизер за плечи, и она прижимается к нему. Вот и примирение, но надолго ли?

– Нам нужно все здесь обыскать, – продолжает Кертис. – Попробовать найти телефоны. Или того, кто их взял.

– Давайте, – соглашается Брент, допивает оставшийся виски и направляется к двери. Я иду за ним.

– Подождите! – кричит Хизер. – Мы же не знаем, кто здесь.

– Разумная мысль, – кивает Кертис. – Я не думаю, что девушкам стоит ходить по одной.

Дейл хватает Хизер за руку.

– Я останусь с Хизер.

– Я останусь с Миллой, – говорит Кертис.

– С Миллой останусь я, – заявляет Брент.

Наверное, мне следует быть благодарной за их заботу. Но я в ярости. Мне совсем не нравится, когда кто-то считает, что меня нужно защищать. Я не жалкое, слабое существо просто потому, что я женщина. Я такая же сильная сейчас, как была тогда, хотя теперь руки у меня более сильные, чем ноги. Если кто-то попытается на меня напасть, я смогу дать достойный отпор.

Я открываю рот, чтобы все это сказать. Но вижу, как сильно напряжен Кертис, да и Брент тоже. Кертис плотно сжимает челюсти. А этих двоих не так-то просто напугать. Я думаю о темных пустых коридорах в этом здании. Лучше все-таки подумать о мерах безопасности.

– А как насчет того, чтобы вы оба пошли со мной?

Кертис кивает.

– Встречаемся здесь через… двадцать минут?

Дейл смотрит на часы.

– Договорились, – говорит он.

– Идите туда. – Кертис показывает налево. – Мы пойдем в противоположную сторону. Пройдитесь по нижнему этажу, а мы по верхнему.

– Ты теперь большой начальник, да? – смотрит на него Дейл.

Кертис не удостаивает его ответом. На самом деле он всегда вел себя как начальник, хотя я обычно его не слушаю.

Дейл тянет Хизер за руку, и они направляются по коридору налево.

– Проверьте шкафчики для лыж, – кричит Кертис им вслед. – И заодно, нет ли тут стационарного телефона.

Мы втроем отправляемся в другую сторону. Естественно, Кертис идет первым. Тут и по приезде было жутко, а теперь уж точно мурашки бегут по коже. Это здание выглядит совсем по-другому в лыжный сезон, когда со всех сторон слышны удары лыжных палок и болтовня посетителей. Сегодня вечером здесь слишком пусто. Слишком тихо.

Но зачем кому-то понадобились наши телефоны? Не знаю, что меня пугает больше – мысль о том, что их забрал совершенно незнакомый человек, или один из тех, кого, как я думала, хорошо знаю. По крайней мере, знала раньше.

Первые двери справа – это туалеты.

– Мне проверить женский? – спрашиваю я.

– Мы сделаем это все вместе, – отвечает Кертис и толкает дверь.

Там четыре кабинки в ряд, все двери закрыты. Я заглядываю под каждую дверь. Если я увижу там ноги…

Ба-бах! У меня на мгновение сердце замирает в груди. Но это Кертис бьет ногой по двери. Он решил действовать проще. Он идет вдоль ряда кабинок и открывает каждую ногой. Здесь никого нет. Конечно, нет. Брент роется в корзине для использованных бумажных полотенец.

Мы проверяем мужской туалет точно таким же образом. Внезапно я чувствую, как потянуло сквозняком – ледяной поток воздуха бьет мне в шею. Я вижу, что маленькое окошко приоткрыто на какие-то два сантиметра. Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы выглянуть из него. У себя в воображении я рисую картину: чья-то рука выбрасывает наши телефоны в ночь, по одному просовывая в эту щель. Если все было так, то наши телефоны потеряны навсегда, потому что эта сторона здания выходит на скалы. Но зачем кому-то это делать?

– Это окошко и раньше было приоткрыто? – спрашиваю я.

Кертис нецензурно выражается и захлопывает его.

– Я не обратил внимания.

– И я тоже, – признается Брент.

Следующая дверь – кладовка уборщицы, оттуда воняет отбеливателем. Мы ищем телефоны среди рулонов бумажных полотенец и жидкого мыла в пакетах для диспенсера. Там целая гора туалетной бумаги. Я заглядываю в каждый рулон.

Я скорее умру, чем признаюсь, что рада заниматься поисками в сопровождении этих двух мужчин. В особенности Брента, потому что я испытываю дрожь и волнение совсем другого рода, когда нахожусь рядом с Кертисом.

Коридор поворачивает. Двери по обеим сторонам, все заперты. Я напрягаюсь, когда мы проходим мимо каждой, готовлюсь, что из них может кто-то выпрыгнуть.

– Как вы думаете, что здесь? – спрашивает Брент, проверяя последнюю дверь.

– Наверное, кабинеты. Или кладовки, – высказывает свое мнение Кертис.

Коридор заканчивается тупиком.

– Здесь почти ничего нет, – говорю я, когда мы возвращаемся тем же путем. – А если выйти на улицу?

– Сейчас слишком темно, чтобы искать, – отвечает Кертис.

– А ты помнишь, что там? – спрашиваю я. – Я помню два гаража для ратраков.

Огромные гаражи для гигантских машин на гусеничном ходу, которые приводят в порядок горнолыжные склоны и другие трассы.

– Мне кажется, что их три, – говорит Кертис.

– Там еще есть небольшой домик в самом низу подъемника, – добавляет Брент. – И будка.

– И еще площадка с шезлонгами на открытом воздухе, – вспоминает Кертис. – Должен быть сарай или какое-то складское помещение, куда они убирают шезлонги.

Мы возвращаемся в банкетный зал. Хизер с Дейлом еще не вернулись. На нижнем этаже гораздо больше помещений.

Кертис захлопывает за нами дверь и говорит тихим голосом:

– Как вы считаете, за всем этим стоят Дейл и Хизер?

– С какой стати? – удивленно смотрю я на него.

– Понятия не имею.

– Не думаю, – заявляю я. – Хизер кажется мне сильно напуганной.

– Или, может, она просто хорошая актриса? – Кертис смотрит на Брента.

Брент пожимает плечами.

– Меня не спрашивай.

Похоже, Кетрису страшно хочется кому-нибудь врезать, и он грозно косится на дверь.

– Кто-то с нами играет, и мне это не нравится.

Брент наливает себе еще одну большую порцию Jack Daniels. Мне интересно наблюдать за тем, как эти двое справляются с напряженной ситуацией. Брент просто напивается, Кертис злится и заводится все больше.

– Хочешь, Милла? – Брент предлагает мне виски.

Не так я себе представляла эту ностальгическую встречу. Я вздыхаю.

– Наливай, – говорю я.

Кертис касается моей руки.

– Милла, – говорит он предупредительно.

Ощущение дежавю застает меня врасплох. Однажды вечером десять лет назад Кертис уже предупреждал меня, что пора прекратить пить. Мне следовало его послушаться, но я этого не сделала.

И сейчас не стану.

Я протягиваю свой стакан. Бренту, похоже, гораздо больше не по себе, чем он показывает, потому что у него дрожит рука, и он проливает виски мне на пальцы. Я слизываю спиртное с руки и опрокидываю стакан.

Я думаю, что Кертис заметил эту дрожь, потому что смотрит на Брента оценивающе. Вероятно, пытается определить, на что тот способен.

Он смотрит не на того человека.

Глава 8

Десять лет назад

Я иду, пошатываясь, по плато, в голове пульсирует кровь, в животе творится что-то невообразимое. Надеюсь, что смогу добраться до хафпайпа и меня по пути больше ни разу не стошнит.

Установлены огромные баннеры: Le Rocher Open – открытый турнир в Ле-Роше. Участники соревнований, уже с номерами, вылетают из хафпайпа. Они разминаются. Другие выполняют упражнения на растяжку, проверяют шнурки и крепления. Лица напряженные, райдеры сосредоточенно думают о заездах, которые им предстоят, и о трюках, которые они надеются выполнить. И то же самое делала бы я, если бы не старалась сдержать рвоту.