Хозяева Земли

Полез обниматься.

— Ужин! — кричит снизу спасительное.

Проскакиваю мимо его лап и мчусь на первый этаж. Как бы не провалиться Маргарите на голову по дороге. Скрипит все так непривычно звонко.

Обеденный зал занимает половину всей площади первого этажа. Стол длинный, от того количество еды выглядит скудновато. Огурчики, помидорчики, картошечка, зелень и похлебка в большом закопченном котелке на железной подставке. Сервировка стола тоже не на высоте. Ложки и посуда из потемневшего серебра. О ножах и вилках вообще молчу.

Да… Барон бедноват, какие там кареты золотые, платья бальные и драгоценности.

Маргарита, как и дворецкий старенькая. Но с задорной улыбкой. Живчик, судя по всему когда-то была любовницей этого барона. Меня обхаживает с особой тщательностью.

— Хозяйка, тебе и ванну приготовила. Девки воды нанесли. Печку растопили. Скоро и вода поспеет.

— Зачем?!

— Дочь, ну дни же эти, как же без воды-то?

Сглотнула. Все ведь подмечает бабулька.

Поужинали. Лорд старый не отходит, до ванной комнаты довел. А там уже пары водные витают, печка углями тлеет. Камин самый настоящий! Посреди комнаты бочка стоит широкая, железом обитая. Пытались видимо, ванну изобразить. Уже и белье сложено на табуретку, и полотенца. Благовонья в баночках, все вперемешку пахнет отвратно.

Деда выпроводила. Лицо морщинистое пришлось ладонью выпихивать. В замке дверном ключ. Ну слава Богу! Закрылась, к ванной подошла. Водица хороша. Скинула тунику грязную и туда без промедления. Тело постепенно погружается, вызывая неистовое удовольствие.

Как я давно не мылась!

Высота бочки небольшая, до табуретки дотянуться можно, не вставая. А там как раз кусок мыла, с сильным запахом дегтя. Мочалка через бортик перекинута. Из чего сделана, я не поняла. Но ворс жесткий, а кожа моя нежная и распаренная стала. Начала мылься усиленного. Под тремя свечами особо и не разберешь, но вода значительно потемнела.

Все — таки надраила спину, не щадясь. Волосы помыла, выбрав флакончик по запаху. Видимо, от прежней жены осталось сие чудо. Закончив с помывкой, потонула в блаженстве. Лежу в воде мыльной и засыпаю… Ни о чем думать не хочу. Будто страшный сон в омуте белом растворяется.

Очнулась, от прикосновений. Коленка почувствовала присутствие! Открываю глаза, и не верю в происходящее: дедуля, муж мой, в ванной сидит, напротив меня!

Вскочить хочу. Да голая! Прикрываюсь как могу. Сжалась, сон как рукой сняло.

— Русалка моя, ты прекрасна, — хрипит старый извращенец и тянется ко мне. — Жена моя, душа моя, не откажи старому рыцарю, ты все для меня, жизнь, мечта, грезы мои, позволь быть с тобой, любовь моя, радость, свет…

Отбрыкиваюсь. Визжу хрипло. Кричать хочется, да горло мое бедное не готово к такой усиленной работе. Страх липкий в живот проникает и тысячами игл ерзает там. Я ж беззащитная! Уязвимая! Никогда еще такого не было, чтоб вот так. Мерзость какая.

Барон снова лезет, еще толкаю. Прямо пяткой в грудь угодила. И тут смотрю, он тонуть начинает. Глаза закрыл, руки уже не тянутся. Ко дну идет.

В груди холодеет. Забыла про честь свою девичью. К старику подаюсь, подхватываю. А он вообще не реагирует. Дряхлое обмякшее тело. Пульс щупаю. Сердце мое проваливается в черную бездонную яму. Мертв… Убила деда.

Отшатнулась в ужасе. Из ванны выскочила, как ошпаренная.

Что делать?! Надеваю свою же тунику. Ничего от них не нужно. Барона их прикончила, а теперь бежать надо! Пока не повесили! Мамочки, ну я и встряла!

Маргарита без зазрения совести заходит, в руках, видимо, одежда для барона, царство ему… Смотрю на замок дверной. Ключ в нем. Да только рама дверная с дыркой, проходной двор какой-то!

Глядит на меня бабуля. А я на нее. Шок накрывает, слабею в своих порывах уйти. Осознала в полной мере, что натворила.

— Что стряслось, хозяюшка? — Озадаченно спрашивает.

— Барон умер, — шепчу, ком в горле стал. — Убила.

Реветь начинаю. Никого ж кроме орков еще не убивала. Там война, а тут муж. Грех на душу взяла. Пусть судят.

Маргарита бросилась к ванной, пульс щупать. Жду в надежде, что ошиблась. Но нет.

— Скончался барон, — выдыхает бабуля.

— Я убила, — шепчу. — Моя вина. Он, он полез, ну а я…

— Не хнычь! — Рявкнула строго, немного помедлила и ко мне подошла, обняла, гладит по спинке. — Ты не убила, сам умер. Старый, от того в первую брачную и скончался.

— Что мне делать? — сиплю, и носом шмыгаю. К бабке прижалась, страшно и горько. И этого старого жалко, он же в любви признался.

Уууу. Навзрыд начала. Маргаритина рука по мокрым волосам гладит.

— Что делать, что делать, — ворчит. — Хозяйство принимать.

— То есть как?! — отпряла от бабушки. Выть перестала.

Смотрит наставнически и с грустью.

— Баронесса ты теперь, законная наследница тут, хозяйство принимай, иначе конец нам. У барона нет родни. Прознает граф, что земли без владельца, отдаст вассалу своему, а мы старики по миру пойдем. Нам этого не надо. А посему всем говорить будем, что барон скончался в первую брачную ночь. А ты жена законная, баронесса Валерия Балейская.

Киваю, не в силах противиться. Что теперь делать? Бежать… первая мысль. Вторая — не могу этих стариков бросить. Лишились работодателя, выгонят их, если уйду. Так ведь и сказала бабуля.

Я ж добрая. Всегда была такой. И ответственная.

В обеденный зал вышла спустя полчаса. Маргарита там уже всех домашних работников построила. Я думала, два старика и обчелся: Маргарита и Варлам. А тут еще три девушки нарисовалось!

— Дочка моя, Серафима. А это внучки, Мира и Поля, — представила бабуля девушек.

Вот как оказывается. И все они по миру пойдут, если уйду.

Серафима с первого впечатления кажется матерой. По виду бойкая, лет под тридцать ей. А дочки слегка пухленькие, косы русые толстенные, щелчки свеженькие, глазки с густыми ресничками такие красивые! Девочки возраста сестры моей, не старше. Вот за них я уж вдвойне в ответе!

Пришлось хозяйство принимать. Не знаю, как вообще решилась выйти к людям после того, что сделала. Но бабуля настояла, что надо народу представить единоличную хозяйку и объявление сделать.

Вышла ночью. Собрали всех во дворе. Под светом двух факелов стоят, ждут новостей. Внучки Маргариты всех на уши подняли. Шустрые оказались девочки.

— Лорд наш в первую же брачную ночь скончался от старческого недуга! — Начала Маргарита.

Народ ахнул. Никто и шутить не смел.

— Пропали мы, — начали шептаться.

— К Шоберту пойдем.

— Пахать будешь, спины не разгибая. Привыкла к лорду нашему доброму.

Пошептались. Я на свет факелов вышла. С крыльца смотрю, а глаза мои режет ни то от совести, ни то от горечи. Не могу смотреть на людей. Лорда их убила, хозяина, кормильца, работодателя, защитника. Слезы глаза застилают.

Одни женщины вокруг. Кто их теперь защитит от напастей?!

— Баронесса Валерия, теперь лорд этих земель и наша покровительница, — заявила Маргарита. — Свадьбу все свидетельствовали, вот теперь жена барона унаследовала его земли.

Загалдели недовольно. Варлам меня в дом потащил. Буркнул, мол нечего мне грязь слушать. Люди хоть и необразованные, но не глупые. Проходимка я, которой все это свалилось на голову.

Похоронили барона. Три дня я убивалась и корила себя. Но собравшись с мыслями, решила, что надо в скором времени в город ехать. Пусть в качестве дворянки, или как тут у них. Бросать их не стану, просто прошвырнусь туда — обратно. Но вот незадача. Никаких карет у барона не оказалось. Лошадь вообще одна, и та старая. Облом…

Сижу в комнате у трельяжа. В руке тереблю фамильное кольцо лорда. На среднем — жены его покойной, драгоценное, тоже камень красный в золотом обрамлении. Только работа чуть тоньше, и все равно цыганское. Гравировка на них есть, что написано, не разберу, язык незнакомый. Рыться в сундучках не стала. Права не имею. А фамильные кольца бабуля надеть заставила.