Царетворец. Волчий пастырь

– Что за долг?

– Восемь жизней моих сестер я готова обменять на сто три сохраненных жизни новогородской боярской сотни, которая вернулась домой. Принимаешь этот обмен?

– Да, – вновь без раздумий ответил я. От таких даров не отказываются.

– Вот и замечательно. Теперь вернемся к знанию.

– Оно платно или безвозмездно?

– Оно не имеет цены, – улыбнулась мне царица леса. – Шрамы-близнецы. Когда они распахнулись, в мир пришли демоны и…

Пауза, вопросительный взгляд.

– И вместе с ними через шрамы Разлома пришел Орден Хранителей, принеся и свои запретные технологии, секрет которых не известен никому кроме них, – медленно кивнул я.

Вера, не отрывая от меня взгляда, также медленно кивнула. Я же, с некоторым скепсисом, пожал плечами:

– Да, я всегда догадывался об этом. Но… ты же понимаешь – то, что утверждается без доказательств, может быть отвергнуто без аргументов. И в Риме, и в Сенате еще при моей… при жизни Доминика, вернее, были созданы малые оппозиционные группы для дискредитации этой версии. В народ не выходило, но связывать хранителей и демонов уже тогда в свете считалось нечто близким к проповедованию теории плоского Юпитера.

– Это не все, что я хочу тебе сегодня и сейчас сказать. И это совсем не то знание, что у меня есть для тебя, Кайден де Рейнар.

– Так что же тогда за знание у тебя для меня есть, царица Фегервара Вера, первая своего имени? – принял я предложенный тон.

– Знание о том, что Джессика Агилар неслучайно оказалась на твоем пути. Она, своим появлением, невольно направила твою судьбу по иной развилке. Вспомни, куда ты собирался перед тем как… эмм, прости, – загадочно улыбнулась Вера. – Попробуй догадаться, куда собирался отправиться твой двоюродный дед Доминик Веспасиан перед тем, как встретил в Риме Джессику Агилар?

И действительно – вдруг даже вздрогнул я. А может я вздрогнул оттого, что Вера поменяла позу, коснувшись меня. Прянув вперед, она обхватив меня ногами. Так плотно, что касание получилось «очень откровенным», как она сама недавно говорила про романы обо мне и Джессике.

Вера прижалась ко мне, и я почувствовал ее дыхание, почувствовал и прочувствовал касание тяжелой упругой груди, когда Вера обняла меня за плечи. При этом она едва слышно ахнула, прижимаясь еще теснее и словно не в силах справиться с нахлынувшим желанием близости.

Я сопротивлялся навалившемуся вдруг со всей силой наваждению, балансируя на грани сохранения ясности сознания. Но расширившиеся глаза прекратившей улыбаться дриады оказались совсем близко, зеленый отсвет в них словно в водоворот закружил меня, и вдруг словно вспышка сверкнула перед взором – глядя Вере в глаза, я посмотрел через столетие. И словно запретная стена упала: совершенно неожиданно я вдруг вспомнил о том, что в Риме, перед тем как встретить Джессику, практикантку из Имперского колледжа, я собирался (причем тайно) отправиться в лес Фегервар. Надеясь найти здесь следы утерянных во Врангарде манускриптов фамилии. Найти доказательства своих догадок, которые попались мне на пути, и которые заставили отправиться в Корпус в поисках истины.

У меня этот факт просто исчез из памяти, словно вымаранный – и осознание этого меня сейчас просто ошарашило. Но память уже вернулась: да, после встречи с Джессикой я ведь о своем желании, так получилось, даже и не вспоминал почти – сначала отложив поездку в Фегервар в долгий ящик, потом забыв напрочь, а после и вовсе, пусть и несамостоятельно, покинув этот мир.

Вера, несмотря на то, что я молчал, ответ – о том, что я вспомнил все, прочитала в моем взгляде. Царица отстранилась, возвращаясь на прежнее место, а я понял, что ментальная атака все же была. Хорошо подготовленная, неожиданная, сильная – всей мощью самой царицы и Места силы. Только направлена атака Веры была не в меня, а на воздвигнутый в моей памяти барьер.

– Очень вовремя случилась ваша встреча, не находишь? – совершенно рабочим тоном поинтересовалась Вера. – Но речь сейчас не об этом. Ты искал не знания, а доказательства, и они у меня есть. Не только знания о том, что Хранители – причина открытия порталов. И не только доказательства этого. Есть и именно то, ради чего ты вел свой поиск.

– Что именно?

– Знания и доказательства того, что Разлом может быть закрыт.

Долгое время на Месте силы царила тишина. После того, как мы оба помолчали, глядя друг на друга, понимая, что жизнь ни моя, ни ее больше никогда не будет прежней, понимая, что мы теперь связаны крепче чем силой крови, Вера вновь заговорила.

– Эти знания рано или поздно станут достоянием старших фамилий. Не прямо сейчас, но этот момент уже близко. Людей на Юпитере и Европе стало слишком много, как и информации, как и способов ее передачи – и этот процесс уже не остановить. И как только стена цензуры падет, будут после этого хранителями закрыты Разломы, не будут, неважно: обязательно начнется большая война. Рано, или поздно. Ты оказался на самом пороге этих знаний первым, еще сто лет назад. Но тебя за этот порог не пустили. Белые львы, Альба, получили эти знания недавно, семнадцать лет назад. Но получив, сразу же потеряли – вместе с головой фамилии. Но больше подобное не пройдет – Запад уже чувствует опасность, первое сословие Септиколии не простит и не поймет уничтожение второго Великого Дома. Хищник загнанный в угол всегда дерется яростнее, те кто хранит знания о Разломах это понимают. Но я отвлеклась, прости. Я готова передать тебе и имеющиеся у меня знания, и доказательства связи хранителей и Разлома. Доказательства того, что именно Хранители открыли Шрамы Разлома, и они же в любой момент могут их закрыть.

– Но?

– Но я отдам тебе это за определенную цену.

Вовремя, кстати, Вера обменяла долг жизней своих сестер на боярскую сотню. Понятно, что сто три жизни новогородских индигетов – это очень и очень жирный долг, который в перспективе превращает меня в весьма крупного игрока в Новгородском княжестве. Но… Ладно, чего уж теперь. Мое решение было, мой выбор.

– Какова цена? – поинтересовался я у царицы леса.

– Мой лес, и мой народ, в столкновении сильных обречены – ты сам прекрасно все недавно расписал. Война будет, и будет очень скоро – война ли Запада с Востоком, Септиколии ли с Римом, Юпитера ли с Европой, или война демонов с людьми, неважно, сторон слишком много. Что-то висит в воздухе, и это не еловые шишки. Но в любом случае Фегервар обречен, потому что мы находимся на стыке границ интересов – банальная география, с ней, как и с физикой и с волей божьей, спорить бессмысленно. И в случае любой крупной войны наш лес станет полем боя.

Закусив губу так, что она побелела, Вера смотрела на меня. Вся ее аура, вся личная сила и сила леса бессильна перед сдвигами смены эпох, бессильны перед лицом большой войны. И я видел, что смотрит она на меня сейчас с самой настоящей надеждой.

– Какова твой цена? – еще раз повторил я вопрос.

– Мне, чтобы спасти свой лес и свой народ, нужен царь. Это должен быть индигет первого сословия без привязки к интересам собственной фамилии. Ты – лучшая кандидатура, но я уже с сожалением вижу, что мой лес – это слишком мелко для тебя. Найди мне индигета первого сословия, который займет место на троне леса рядом со мной, индигета который позволит мне получить право голоса в Палате лордов и в Ассамблее, позволит своим правом рождения перевести Фегервар из объекта интереса сильных пусть в малый, но субъект политической игры, и после мы поговорим о том, чтобы я открыла хранилище леса, хранилище знаний, для тебя.

– Сколько у меня времени?

– Я не знаю, – устало покачала головой Вера. – Наш мир стоит на самом пороге новой эпохи, и скоро все должно измениться. Но когда точно это произойдет – я не знаю. Не завтра, я очень на это надеюсь. Но это точно произойдет еще при нашей жизни, Белый волк Кайден Доминик Альба де Рейнар.

– Почему ты называешь меня белым волком?

– Потому что так мне сказали богини – и моя, и твоя.

– Что еще сказала тебе богини?