Соло для няни

— Таня, это надо почистить, это порезать, это помыть, а это отрезать за ненадобностью. — При этом сама она без дела тоже не сидит и уже через полчаса по кухне плывут божественные запахи.

Окрыленная перспективой уехать домой пораньше, я быстренько перегладила вещи Мэри. Папа их скупает целыми коллекциями, хороши необыкновенно, сама бы носила. Конечно, рюши да оборки выглаживать занятие хлопотное и трудоемкое, но Мэри в голландских кружевах — это вам не Аленка в платочке. Поглядывая на часы, успеть бы все сделать до папиного прихода, так, Мэри — в душ. Сегодня был бассейн, так что надобность в ванной отпадает, контрастный душ самое то, что нужно — тут тебе и гигиена, и закаливание. Растираемся жестким махровым полотенцем, наша самая любимая процедура. Можно повизжать, подурачиться, даже на шее у няни повисеть. Стряхиваю ее легонько на кровать:

— Пижаму сама наденешь? У нас неделя самостоятельности — сами едим, сами пуговицы застегиваем, правда, сикось-накось, но да с Мэриными с талантами это семечки.

Жанна Владимировна, вся в трудовом порыве, желая поразить папу кулинарными шедеврами, сама уже подустала от своей активности, зато от запахов все слюной изошли.

— Девчонки, давайте коньячку по сто капелек, — предложила она.

Девчонки переглянулись — накатывает на нашу маму иногда приступ популизма. Нет, все, что касается попить, поесть няне или еще кому-то, тут без вариантов — все есть, пожалуйста. Предпочтение отдается «Азбуке вкуса», дорогущему такому магазину.

Жанна не жадина, и за лишний кусок колбасы не удавится. За долгие годы работы мне семьи разные попадались. Иные в мусорное ведро свежие продукты выбрасывали, а няня должна была приходить со своими бутербродами, не то еще объест ненароком.

— Жанна Владимировна, я за рулем и мне еще до дома добираться, — напомнила ей. — А то свалится на мою голову сверхбдительный гаишник и лишусь я прав годика эдак на два. Оно мне надо?

— А я выпью. Я чевой-то не в себе, вот и прыщик на губе, ох растрачу я здоровье в политической борьбе. — Танюша сказку Филатовскую часто цитировала и всегда к месту.

— Сегодня еще и чашку грохнула, — вспоминала она до кучи.

— Да бог с ней, с чашкой, это на счастье. Часы-то нашлись. Иван искал, искал — нашел!

— Куда бы им деться? — вставила я дипломатично.

К приходу папы все было готово: свечи, салфетки, шампанское в ведре и Жанна во всем своем великолепии. Она у нас действительно красавица, а еще и умница: англичанин, юрист, все ее капризы выполняет на счет «раз», даже жениться обещает, но пока раздумывает.

Татьяна решила, что коньяк лучше налить в кофе, и пила его так медленно, смакуя.

— Давай, плесну капельку, — предложила мне с барского плеча.

Коньяк уже начал на нее действовать, Танюшка раскраснелась, перестала домой торопиться. Мелодичный звонок в дверь, похожий на детскую колыбельную, прозвучал неожиданно. Все, увлеченные своими делами — кто переодеванием, кто кофе, даже не сразу отреагировали. Жанна в образе любящей, заботливой жены и в соответствующем длинном платье до пола, оказалась поворотнее всех. Двери папе открыла сама.

— Милый, ужинаем сегодня дома, я приготовила все, что ты любишь.

Майкл заулыбался, приятно, когда вот так встречают. Иностранцы они же не избалованны женской лаской, у них там феминизм в почете.

— До свидания, Жанна Владимировна, до свидания Майкл. Я поеду, пожалуй, — проговорила я вопросительно.

— Спасибо. Это зарплата за неделю, — протянула мне конверт с долларами. — Там еще премия, — добавила она.

— Премия? Это радует, — улыбнулась я. — Спасибо.

Зарплата у меня достойная, и ее размер зависит от отработанных часов. Больше часов — больше денег, меньше часов, соответственно и денег меньше, но это не про меня.

Соглашаясь на очередной контракт, я четко обговариваю мою почасовую занятость. В идеале у меня — восьмичасовой рабочий день, но в реальности — это полная утопия. А в процессе работа обычно складывается из трех этапов.

На первом — родительская настороженность и недоверие. «И что это за няня за такие деньги?» Или «А что она такого умеет, чтобы платить ей столько?» Но так как ребенка в течение дня никто не слышит, ни мама, ни папа, ни сверхбдительные бабушки, и проблем с ним никаких нет, малыш весел, спит, ест по часам и ночью всем дает выспаться, наступает вторая часть марлезонского балета. Начинается она с вопросов: «Не могли бы вы задержаться? Не могли бы пораньше приехать, а лучше, если бы вообще не уезжали», и называется «От рассвета до заката». Есть и третья часть, она же последняя: «Не могли бы вы забрать малыша к себе?» Это может быть на день, на неделю, на две. Правда, больше, чем на две, я лично никого не забирала.

Третья «часть» самая денежная, но и самая опасная. Случись что с ребенком на твоей территории, ноги в тазик с цементом и в Москва-реку. Прецеденты уже были, правда, не нашли отражения в средствах массовой информации, но это детали, кому надо, те знают. Так что премия после трудовых будней действительно радует, это как признание: мы видим вашу работу, ценим и благодарны за нее. Не во всех семьях такое практикуется и зависит совсем не от достатка родителей.

В выходные мы с сыном все премию ухлопали. Он еще и подхихикивал: «Подумаешь, сколько тех денег было!» Триста баксов разлетелись за два дня. Отдыхать так отдыхать — наш девиз.

Вечером в воскресенье раздался звонок. Пока я размышляла, кто бы это мог быть, ребенок трубку снял, стал с кем-то разговаривать. «Неужто Володю пытается приохотить к конькам?» — мелькнула у меня мысль.

— Сын, он мастер по теннису, отстань от него с коньками, — тихонько шепнула ему.

— Это не Володя, это Жанна Владимировна, тебя спрашивает и голос у нее какой-то странный, по-моему, она плачет, — сообщил Димка.

— Да, Жанна Владимировна, я вас слушаю. — Мысленно перебираю возможные причины столь позднего звонка. Не иначе как опять в поездку собралась, вот утром бы и сообщила столь радостное известие.

— Здравствуйте, Людмила, я с просьбой. — Голос у нее действительно дрожал, не иначе как плакать собралась.

— Что случилось? — проявила я искреннюю озабоченность. — С Мэри все порядке?

— С Мэри, да, она спит. Не могли бы взять ее к себе на несколько дней? — В трубке послышались судорожные всхлипывания.

— Да случилось-то что, Жанна Владимировна? Вы, меня пугаете.

— Вы даже представить себе не можете. — Всхлипывания перешли в отчаянный плачь. «Карточку, что ли, кредитную заблокировал? — терялась я в догадках. — Ну так ведь сама может заработать, дамочек, подсевших на ботокс, пруд пруди, за красотой в очередь выстраиваются».

— Он меня побил, — разрыдалась она.

— Кто? Майкл? — недоверчиво переспросила я. Фантазия у нашей мамы неуемная, надо же такое придумать: наш чопорный англичанин-юрист и вдруг дал ей в глаз.

— Да вы не поверите!

— Действительно в такое трудно поверить, — согласилась я. — Он что, на самом деле вас ударил?

— Да. Нет. Не совсем ударил.

— А это как? — недопоняла я. — Хотел, но промахнулся, что ли?

— Вам, Люда, весело… — произнесла Жанна трагическим голосом.

— Да уж, обхохочешься.

— Ну, я сама хотела ему двинуть, замахнулась, а он локоть выставил и мне в глаз попал, — подробно изложила она.

Оказалось, я сильно заблуждалась, предполагая, что Майкл никогда не женится на Жанне.

Женится, еще как женится, можно сказать, уже для этого созрел! Раз бушуют такие мексиканские страсти, — быть нашей мамочке миссис Ларсен.

— Мне надо уехать, у меня врачебная конференция и я должна прийти в себя, — продолжила объяснять мне Жанна.

Я задумалась, Мэри я заберу, об этом речи нет. Но сколько все это может продолжаться? Самый тяжелый контракт у меня в этой англо-русской семье. Жанна с синяком, это, конечно, впечатляет, но как же надо было достать Майкла, чтобы он начал размахивать руками, да так неудачно, что попал ей в глаз?!